Yulia2016
Роль русской интеллигенции в истории человечества ( 2 фото )
Владимир Набоков плохо знал русский язык – он изучал его, как иностранный, и при этом был далеко не так талантлив, как Юзеф Коженёвский, так что языковые тонкости от бедняги ускользали. К слову сказать, я не очень верю утверждениям. Что родной для Набокова английский был у него очень уж хорош, ибо хотя на английском он говорил с младенчества, но узнал его от одного-единственного человека – от своей мамы – и от нескольких сотен английских книжек в папиной библиотеке. Так что когда Владимир Набоков наконец оказался в вожделенной стране своих снов – в Британии, он был шокирован грубым и неправильным английским островных аборигенов.
К чему я это говорю? Да просто мне вспомнилось, как профессор Набоков уверял доверчивых янки в клетчатых штанах, что, дескать, русское слово «пошлость» уникально и непереводимо на другие языки. Таким образом бедовый эмигрант пытался затушевать пошлую правду: он попросту не слишком хорошо знал значение этого слова и не мог перевести его на не слишком ему знакомый английский. На самом-то деле слово «пошлость» в эпоху Набокова означало всего-навсего «вульгарная (заимствовано из английского) банальность (заимствовано из немецкого)», не более и не менее. А на двести лет раньше этого слово означало «обыкновенность», «повсеместную распростанённость». То, в общем, ничего уникального.
Примерно та же проблема со свовами «интеллигент» и «интеллигенция». Википедийная статья, на манер Набокова, ходит вокруг да около, щеголяет цитатами, но не касается сути дела и сокрушонно заявляет, что, мол, точно определить значение этих терминов нельзя.
Ан можно. И ничего сложного в этом нет. Надо только вписать эти термины в историю, и всё становится ясным.
Термин «интеллигенция», как известно, появился в Российской Империи в начале второй девятнадцатого века. А что у нас такого интересного приключилось как раз в это время? Правильно, освобождение крестьян. Крестьяне перестали быть бесправными рабами, говорящими животными, и в одночасье превратились в граждан Империи. И возникла проблема. Как объяснить вчерашим полуживотным, что они люди, что у них есть и права и отвественность и что вообще мир непрост и надо стоять на своих ножках самим, никакой барин не приедет и не спасёт? Эту задачу взялось решать так называемое «земство», учреждённое указом Его Императорского Величества в 1864 году. На плечи земцев возлагались проблемы обустройства школ, благотворительности, медицинской помощи, развитие агрикультур и даже создание элементарной логистики там, где даже карт не было. До появления земств всеми вышеуказанными проблемами должны были заниматься либо помещики либо попы. И у тех и у других не было ни желания ни возможности посвящать себя этим сложнейшим вопросам.
Итак – земство! Новое дело! Вестернизация диковатой русской деревни! Всё это было невероятно трудно, увлекательно и выгодно по деньгам. И, вдобавок, открывало карьерные возможности для выходцев из поповского и мещанского сословий. Земцы чувствовали себя просветителями, мессиями новых времён. Они видели себя самоотверженными титанами, несущими крестьянам огонь просвещений и цивлизации с олимпа государственности. Работа была важна и замечательно поднимала самооценку земских деятелей.
Вы догадались? Именно земцев Боборыкин и назвал «интеллигентами». Контрреформы Александра Третьего превратили земцев, то есть, интеллигентов, в «лишних людей», в «пятое колесо телеги», озлобив и сделав их вечными оппонентами центральной власти. Так окончательно сложился канон русских интеллигентов: мессианство, несение света во тьму, оппозиционность по причине, мягко говоря, скептического отношения властей к вышеозначенной миссии. При этом сам интеллигент мог придерживаться любых политических воззрений, от черносотенных до социал-демократических - к интеллигентности, как таковой, идеологическая направленность отношения не имела и не имеет.
В других странах не было интеллигенции, потому что не было необходимости нести свет просвещения своему собственному народу, ибо везде народ развивался одновременно с государственным строительством, а «самоколонизация» Российской Империи и в самом деле уникальный исторический феномен. Но, несмотря на уникальность ситуации, ничего загадочного в русской интеллигенции нет. И интеллигенция исчезла, наконец, когда задача вестернизации русского народа была решена окончательно – к середине 60-х годов ХХ века интеллигенты стали поистине «лишними людьми», чья историческая миссия была завершена. Конечно, им позволили дожить до старости и умереть своей смертью, но это было не более чем долгое, долгое увядание и новые энергичные интеллектуалы, типа Никиты Михалкова и Гергия Данелии, звонко и с удовольствием смеялись над выпавшими из хода истории чудаками.
К чему я это говорю? Да просто мне вспомнилось, как профессор Набоков уверял доверчивых янки в клетчатых штанах, что, дескать, русское слово «пошлость» уникально и непереводимо на другие языки. Таким образом бедовый эмигрант пытался затушевать пошлую правду: он попросту не слишком хорошо знал значение этого слова и не мог перевести его на не слишком ему знакомый английский. На самом-то деле слово «пошлость» в эпоху Набокова означало всего-навсего «вульгарная (заимствовано из английского) банальность (заимствовано из немецкого)», не более и не менее. А на двести лет раньше этого слово означало «обыкновенность», «повсеместную распростанённость». То, в общем, ничего уникального.
Примерно та же проблема со свовами «интеллигент» и «интеллигенция». Википедийная статья, на манер Набокова, ходит вокруг да около, щеголяет цитатами, но не касается сути дела и сокрушонно заявляет, что, мол, точно определить значение этих терминов нельзя.
Ан можно. И ничего сложного в этом нет. Надо только вписать эти термины в историю, и всё становится ясным.
Термин «интеллигенция», как известно, появился в Российской Империи в начале второй девятнадцатого века. А что у нас такого интересного приключилось как раз в это время? Правильно, освобождение крестьян. Крестьяне перестали быть бесправными рабами, говорящими животными, и в одночасье превратились в граждан Империи. И возникла проблема. Как объяснить вчерашим полуживотным, что они люди, что у них есть и права и отвественность и что вообще мир непрост и надо стоять на своих ножках самим, никакой барин не приедет и не спасёт? Эту задачу взялось решать так называемое «земство», учреждённое указом Его Императорского Величества в 1864 году. На плечи земцев возлагались проблемы обустройства школ, благотворительности, медицинской помощи, развитие агрикультур и даже создание элементарной логистики там, где даже карт не было. До появления земств всеми вышеуказанными проблемами должны были заниматься либо помещики либо попы. И у тех и у других не было ни желания ни возможности посвящать себя этим сложнейшим вопросам.
Итак – земство! Новое дело! Вестернизация диковатой русской деревни! Всё это было невероятно трудно, увлекательно и выгодно по деньгам. И, вдобавок, открывало карьерные возможности для выходцев из поповского и мещанского сословий. Земцы чувствовали себя просветителями, мессиями новых времён. Они видели себя самоотверженными титанами, несущими крестьянам огонь просвещений и цивлизации с олимпа государственности. Работа была важна и замечательно поднимала самооценку земских деятелей.
Вы догадались? Именно земцев Боборыкин и назвал «интеллигентами». Контрреформы Александра Третьего превратили земцев, то есть, интеллигентов, в «лишних людей», в «пятое колесо телеги», озлобив и сделав их вечными оппонентами центральной власти. Так окончательно сложился канон русских интеллигентов: мессианство, несение света во тьму, оппозиционность по причине, мягко говоря, скептического отношения властей к вышеозначенной миссии. При этом сам интеллигент мог придерживаться любых политических воззрений, от черносотенных до социал-демократических - к интеллигентности, как таковой, идеологическая направленность отношения не имела и не имеет.
В других странах не было интеллигенции, потому что не было необходимости нести свет просвещения своему собственному народу, ибо везде народ развивался одновременно с государственным строительством, а «самоколонизация» Российской Империи и в самом деле уникальный исторический феномен. Но, несмотря на уникальность ситуации, ничего загадочного в русской интеллигенции нет. И интеллигенция исчезла, наконец, когда задача вестернизации русского народа была решена окончательно – к середине 60-х годов ХХ века интеллигенты стали поистине «лишними людьми», чья историческая миссия была завершена. Конечно, им позволили дожить до старости и умереть своей смертью, но это было не более чем долгое, долгое увядание и новые энергичные интеллектуалы, типа Никиты Михалкова и Гергия Данелии, звонко и с удовольствием смеялись над выпавшими из хода истории чудаками.
Взято: Тут
2049