Странные сближенья: "А теперь что-то совсем другое" ( 4 фото )

Вторым большим текстом братьев Стругацких стала повесть «Путь на Амальтею», продолжение «Страны Багровых Туч». Это был 1959 год, пик надежд «хрущевского периода».



Именно с «Пути на Амальтею», на мой взгляд, начались Стругацкие, каких я люблю. «Страну Багровых Туч» я вообще не дочитал, мне стало неинтересно после начальных глав. А «Путь» я проглотил в один присест. Тем не менее, это посредственная повесть. Не плохая, а так, ничего особенного. Но в ней братья Стругацкие нащупали свой фирменный стиль, иронию, подтрунивание персонажей друг над другом, интертекстуальные отсылки и хороший темп повествования. И – это особенно приятно - очень мало внутренних монологов героев, а те монологи, которые есть, все интересные, хоть и не относящиеся к делу.

Как известно, «Страна Багровых Туч» писалась, как каноничный соцреализм, типа «Далеко от Москвы» Ажаева и «Танкер «Дербент» Крымова, только действие перенесено в ближайшее будущее. Из соцреалистического мужественного шевеления желваками на скулах вся стилистическая шершавость текста, драматургическая рыхлость, нагнетание страстей и странный оттенок нелепости происходящего. В «Пути на Амальтею» Стругацкие избавились от всего этого раздражающе устаревшего декора. Повесть стала намного короче, хотя воды в ней всё равно осталось многовато. По сути, это сильно растянутая новелла. Сейчас уже невозможно всерьёз читать «Путь на Амальтею», потому что повесть осталась целиком и полностью в 1959 году, превратившись в своеобразный литературный памятник.

Детали той эпохи иногда впечатляющие, иногда курьёзные. Из курьёзов стоит отметить француза, типичного иностранца русской литературы, стремящегося понравиться основным (русским) героям и изъясняющегося на ломаном русском языке. Это эхо впечатлений от Всемирного Фестиваля Молодёжи и Студентов, реально снёсшего крыши советской интеллигенции, плюс, отголосок культа Ива Монтана, как раз в 1959 достигшего своего пика. Более интересна сама ситуация с приближающейся катастрофой на Амальтее и Каллисто из-за агрессивного поведения местной флоры, проникающей в абсолютно герметичные отсеки космических станций. Самым разумным решением, казалось бы, должна стать эвакуация станций с последующим карантином для всех, кто там работал. Но вместо этого учёные упорно продолжают свои исследования. Это не так уж произвольно придумано. Неуклонное продвжение вперёд, к границам познания, не глядя на нехватку ресурсов и опасность для жизни, это был идеологический тренд Советского Союза с 1956 по 1966 год. Можно вспомнить популярнейший фильм Михаила Ромма «Девять дней одного года», в котором разгрывается та же коллизия самоотречения ради знания. К слову, подобная позиция вовсе не уникальна в ХХ веке. В «Лагере концентрации» Томаса Диша интеллектуалы так же идут на фактическое самоубийство ради возможности полной самореализации. Но у Диша это выбор продвинутых интеллектуалов, а в СССР такая установка была массовым поветрием.

И, как мы знаем, по сюжету повести Стругацких, космолёт «Тахмасиб» неуклонно, сквозь метеоритные потоки и ураганы юпитерианской атмосферы, рвётся к космической станции с запасом ресурсов, необходимых для продолжения работы. В этом, так сказать коммунистическая мораль «Пути на Амальтею».

Интересно, что сам сюжет повести то ли замствован то ли придуман самостоятельно, однако почти полностью совпадает с рассказом Роберта Хайнлайна «Тяжесть небес», он же "Космический лифт". Рассказ на тот момент был довольно свежий – 1953 года.



При этом, социальный фон «Истории будущего» Хайнлайна и книг братьев Стругацких различается разительно. У Стругацких космическая экспансия человечества – надгосударственное дело, патронируемое ООН и ЮНЕСКО. То есть, частные компании в Космосе есть, но они маргинальны. Солнечную Систему осваивают коммунисты (как их представляли себе братья Стругацкие на рубеже 50-60-х годов), а коммерческое использование Космоса вызвает только презрение. У Хайнлайна, наоборот, в межпланетное пространство первыми вышли илоны маски, в погоне за сверхприбылями. Повсюду в Солнечной Системе только корпорации, фирмы, концерны, жестоко эксплуатирующие своих работников. Про это у Хайнлайна довольно много написано, самый известный рассказ – «Зелёные холмы Земли».

Роберт Хайнлайн вообще позиционировал себя как ультраправого сторонника безграничного бизнеса и либертарианского принципа «я прав, а ты нет, потому что у меня в руке заряженый кольт, а ты безоружен», но иногда он срывался. Например, он сорвался как раз в упомянутом рассказе «Тяжесть небес».

Время от времени Ханлайн высказываал то, что он на самом деле думал. Не думаю, что это было нарочно. Это было что-то типа «проговорок по Фрейду». Врея от времени выяснялось, что крайний индивидуализм и уклонение от налогов, шикарное презрение к законам и групповой секс (см. большинство книжек Хайнлайна), это для... хм... для правильных американцев в белом пальто и с миллионным счётом в банке. А для простых работяг один лозунг: «Партия сказала «надо», комсомол ответил «есть«!» В роли «партии», естественно, коммодор, работодатель, шеф, Босс, слуга себе, отец солдатам, а в роли «комсомола», скажем так, честное быдло, «трудяга Михеич», простой солдат трудовой армии, лишённый всех политических прав. И если командир накосячил, то умереть за-ради исправления этого косяка должен рядовой. Тушкой рядового будет заткнута дыра — начальство не сочло нужным обеспечить дальнюю станцию запасами донорской крови (сЪэкономили, оптимизировали, разницу положили в карман белого пальто), поэтому трудяга должен сдохнуть на своём посту, экстренно доставляя донорский запас на дальнюю космическую станцию. Это подвиг, ребята, доверительно говорит Хайнлайн своим читателям, мужественно сдвигая брови и героически расправляя широкие плечи. И читатели ценят доверительную интонацию.

Подвиг, да? В повести Стругацких никто не гонит экипаж «Тахмасиба» на самоубийственный рейс. Они сами решают идти напролом с чудовищным риском для жизни. А у Хайнлайна герой рассказа просто подчиняется приказу. Ну, вы знаете, «человека человек послал к анчару властным взглядом, и тот послушно в путь потек и к утру возвратился с ядом».

Короче говоря, мне антипафосный пафос «Тяжести небес», в отличие от пафосного пафоса «Пути на Амальтею», кажется чрезвычайно фальшивым. Он маскирует барское презрение элиты к простым людям, он заимствован из «солдатских рассказов» Редьярда Киплинга, повествующих о «героическом строительстве Британской Империи» простыми британскими «томми», и имеет чисто литературное происхождение.

Поразительно, что в рассказе американского писателя, либертарианца, воспевающего свободный бизнес и картинно, напоказ, с разбрызгом слюны, ненавидящего всё советское, нет ни слова о том, что пилоту могут предложить денежную «премию за риск». Нет, пилот обязан пожертвовать своей жизнью бесплатно, как честный коммунист. Хозяева не считают нужным делиться с ним барышами, хотя дадут медальку и, сурово нахмурясь, благодарно склонят голову над беспомощным калекой в финале. Но денег не дадут. И Хайнлайн убеждён, что они правы.

Знаете, откуда это вдруг прорвалось у Хайнлайна? Я напомню. Бенито Муссолини объяснял своим сторонникам, что самое важное, ради чего стоит пожертвовать жизнью – это Родина. А кто больше всех старается ради блага Родины? Индустриальные магнаты. Приумножая свои состояния, они укрепляют Родину. Поэтому (следите за руками!) умереть за интересы индустриальных манатов означает умереть за Родину. Самое прекрасная судьба, уготовленная простому человеку – сдохнуть за прибыль илона маска. В первой половине ХХ века это называлось «фашизм», во второй половине того же века – «рейганомика» и «оптимизация», сейчас это называют «консерватизм» и – в качестве сдержанного упрёка – правый популизм.