Конец второго тома ( 1 фото )

«Я продолжал читать, как идиот,
Про ту же все Элизу, как она,
Забыв, что ночь проведена в казармах,
Наутро удивилась звуку труб.»

Вчера был день рождения Михаила Кузмина. Это один из моих абсолютных фаворитов, но пришёл я к его творчеству довольно странным, кружным путём.


Началось всё, как ни странно, с Анны Ахматовой. Мне все уши прожужжали, какой это великой поэт, но я всё никак не мог понять, что в её стихах такого уж необыкновенно хорошего. Да, очень и очень неплохая поэтесса, но с чего бы её считать великой. В общем, я взялся её читать и однажды мне попалась «Поэма без героя». Я пришёл в восторг и сразу же согласился, что Ахматова – великая, несмотря на всякие дамские штучки типа «я пришла к поэту в гости».

Но время шло. По ходу дела я увлёкся стилизаторской графикой Мира Искусства, узнал, что непосредственно к этому кругу прилегал некто Михаил Кузмин, что мои любимые художники очень часто не просто виньетки крутили, а иллюстрировали «стилизаторов» той поры, и особенно тексты Михаила Кузмина... Это вызывало интерес. Я хочу сказать, интерес к прозе, к стилизаторским штучкам. А когда наконец в перестройку вышел собрник стихов и прозы Кузмина, я наконец прочёл не отдельные разрозненные рассказы и переводы в номерах «Апполона» и «Мира искусства», а составил, наконец, внятное представление об этом авторе и... Анаа Андреевна упала в моих глазах. Оказалось, что феерически прекрасная «Поэма без героя» - открытое подражание шедевру Кузмина «Форель разбивает лёд», тексту настолько странному, что он выпадает из опредедений. Что это? Сборник стихотворений? Поэма? Нет, что-то новое и, увы, отразившееся только в творчестве Ахматовой. Но «Форель» Кузмина на пару голов выше «Поэмы» Ахматовой, тут даже спорить не о чем. И, конечно, я заметил, что Анна Андревна ввела Кузмина в число персонажей своей «Поэму», но с явной неприязнью. И потом я узнал, что о Кузмине отзывалась она с демонстративным пренебежением. «Э!» - сказал я себе, зная, что литературный вкус у Ахматовой был безупречный и выражался он весьма странно. Те, кто были по-настоящему талантливы и прекрасны, удостаивались от неё самых презрительных оценок, а расхваливала она исключительно бездарностей. Исключение из данного правила одно – Осип Мандельштам. Но объясняется это исключение весьма просто: вдова Мандельштама входила в ближний круг Анны Ахматовой, и Аннна Андреевна побаивалась ссориться с подругой.

Ладно, всё это пустяки. Главное – до меня дошло, насколько Кузмин замечателен. Вот его назвать «великим» язык не повернётся. Он принципиально мал и второстепенен. Но Кузмин достигал высот, до которых не могли добраться самые великие его современники, не говоря уже о героях следующих поколений. Это гений очень малого размера, лёгкий, как пушинка. Он сидел за фортепьяно и напевал песенку:
Если денег будет много,
Мы закажем серенаду;
Если денег нам не хватит –
Нам из Лондона пришлют...
Михаил Кузмин написал «Подвиги Великого Александра». Михаил Кузмин написал много, много чего, но лучшие его работы – романы, трагедии, поэмы и сборники стихов - лежат в архивах КГБ, конфискованные вместе с архивом Юрия Юркуна арестованного по «Делу Писателей» в 1938 году. Там же, тогда же был арестован ещё один гениальный и незначительный – Бенедикт Лифшиц.

«На облаке ж увидел я концовку
И прочитал: конец второго тома.»