Ironsmasher
Почему Иван Гончаров — лучший друг миллениала ( 5 фото + 1 гиф )
Рассказываем о жизни и привычках Ивана Гончарова — классика русской литературы, так похожего на современное поколение 30-летних.
«Портрет Ивана Гончарова». Художник Иван Крамской / wikipedia.org
Переехал из провинции в столицу и мечтал заниматься творчеством
В наше время Ивана Гончарова считали бы мажором. Писатель родился в купеческой семье и рос в огромном каменном доме, который современники называли «полной чашей»: в самом центре Симбирска (ныне Ульяновск) раскинулось поместье, помимо усадьбы вмещавшее дома для прислуги, амбары, погреба и ледники со всевозможными припасами.
Несмотря на комфортные условия, он всегда стремился уехать из Симбирска в Москву или Петербург. Во многом на его решение повлияло образование — в десять лет мальчика отправили к брату в Московское коммерческое училище, откуда он перевелся на словесный факультет МГУ. Вернувшись после университета в Симбирск, будущий писатель застал город в том же безвременье, что и десять с лишним лет назад. Прогуливаясь по улочкам, Гончаров всюду подмечал хорошо знакомые ему детали; иногда ему даже казалось, что коза, щиплющая траву у двора, дождалась его спустя десятилетие.
«Так и хочется заснуть самому, глядя на это затишье, на сонные окна с опущенными шторами и жалюзи, на сонные физиономии сидящих по домам или попадающиеся на улице лица. „Нам нечего делать! — зевая, думает, кажется, всякое из этих лиц, глядя лениво на вас, — мы не торопимся, живем — хлеб жуем да небо коптим!“» (Из повести «На родине».)
Ни балы с молодыми дворянками, ни приглашение губернатора стать личным секретарем не заставили его остаться в городе надолго. Образцовая жизнь провинциального мещанина ему не нравилась — он жаждал оказаться подальше от мест, где «самая наружность родного города не представляла ничего другого, кроме картины сна и застоя».
Отслужив секретарем губернатора чуть более полугода, Гончаров все же сорвался в Петербург. В столице некогда популярный и богатый провинциал превратился в малопримечательного чиновника среднего звена. Разница в стоимости жизни между Симбирском и Петербургом была огромной. Зарабатывать написанием прозы было трудно, так что молодой человек устроился переводчиком в министерство финансов, параллельно подрабатывая фрилансером-репетитором. Жил он в те годы скромно и мечтал о том, что когда-нибудь сможет оставить скучную канцелярию и полноценно заниматься творчеством.
Любил путешествовать и вел тревел-блог
В 1852 году Гончарову поступило заманчивое предложение. После 200 лет самоизоляции Япония приоткрыла границы, и европейцы сразу же бросились изучать загадочную страну и устанавливать торговые контакты. Знание иностранных языков и солидный для молодого человека бюрократический опыт сыграли свою роль — ему предложили занять должность секретаря при вице-адмирале Ефиме Путятине, отплывавшем в Японию с делегацией. Он немного страшился неизвестности, но рассказы крестного, бывшего моряка-артиллериста, о дальних плаваниях и заморских землях с детства породили в нем страсть к морю. Поколебавшись, писатель согласился.
Шлюп «Нева» в гавани святого Павла на острове Кадьяк. Гравюра по рисунку Ю. Ф. Лисянского / wikipedia.org
В отличие от современных двухнедельных отпусков, Гончарова ждала кругосветная экспедиция длиной в полтора года. Он побывал в 30 странах на трех континентах и узнал много нового о мире. Писатель поражался предприимчивости и прогрессивности англичан, аутентичности африканских городов и островов в Тихом океане, наблюдал, как русские солдаты потешаются над шотландским караулом, которому «королева штанов не дала».
«Вам хочется знать, как я вдруг из своей покойной комнаты, которую оставлял только в случае крайней надобности, перешел на зыбкое лоно морей?» Иван Гончаров «Фрегат "Паллада"»
«Улицы похожи на великолепные гостиные, наполненные одними господами. Так называемого простого или, еще хуже, „черного“ народа не видать, потому что он здесь — не черный: мужик в плисовой куртке и панталонах, в белой рубашке вовсе не покажется мужиком. Даже иная рабочая лошадь так тихо и важно выступает, как барин». (Воспоминания о Лондоне, «Фрегат „Паллада“».)
После экспедиции Гончаров скомпоновал заметки в цикл очерков «Фрегат „Паллада“», который произвел в высшем свете фурор — рассказы о неведомых странах и обычаях были тогда в новинку.
Возвращение из кругосветного путешествия в темную арендованную квартирку на Моховой улице Гончаров пережил с трудом. Не имея возможности завести Instagram или тревел-блог, ему пришлось вернуться на службу, тяготившую его скукой. Раздираемый впечатлениями от кругосветки, писатель ревностно искал себе иное призвание, но его попытки не увенчались успехом. Он так и не смог бросить работу, всю жизнь самостоятельно зарабатывая на аренду, одежду, питание и досуг.
Увлекался автофикшном за 100 лет до его появления
Творчество Гончарова глубоко автобиографично — даже легендарные «три О» писателя («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв») насыщены впечатлениями из детства, а множество героев списаны с реальных прототипов. Помимо романов, автор время от времени публиковал воспоминания о малой родине, друзьях и знакомых, событиях, произошедших с ним в Петербурге.
Сборник мемуаров и повестей Ивана Гончарова, куда входит «На родине» — очерки о жизни в Симбирске. Иван Гончаров «Очерки, повести, воспоминания»
Долгое время его повести считали циклом мемуаров, но творческий метод писателя удивительным образом схож с автофикшном — литературным трендом XXI века, подразумевающим, что автор соединяет факты своей биографии с художественным вымыслом. «Что не выросло и не созрело во мне самом, чем я сам не жил, то недоступно моему перу; я писал свою жизнь и то, что к ней прирастало», — говорил он юристу Анатолию Кони. Чуть позже в письме племяннику он раскрыл свою мысль:
«Целиком с натуры не пишется, иначе ничего не выйдет, никакого эффекта. Все равно, что сырую говядину на стол подать. Словом — надо обработать, очистить, вымести, убрать. — Лжи никакой нет: много взято верно, прямо с натуры, лица, характеры <…>, даже разговоры, сцены. Только кое-что украшено и покрыто лаком. Это и называется художественная обработка».
Стеснялся на вечеринках, но не замолкал в узком кругу
Современники нередко подмечали застенчивость и скромность Гончарова. Выросший во времена политических репрессий Николая I, восстания декабристов и разгрома тайных обществ, писатель скрупулезно подбирал слова, дабы не сболтнуть лишнего и не навлечь на себя подозрений в политической неблагонадежности. Более того, воспитанный в провинциальной и религиозной семье, писатель боялся быть неверно понятым или случайно кого-нибудь задеть. Чаще всего он чувствовал себя в большом обществе неловко, при первой же возможности старался «уйти в залу, где начались танцы, и стать там в сторонке».
При этом Гончаров сторонился только шумных компаний. В близком кругу он неизменно был говорлив, с удовольствием рассказывал о своих путешествиях и служебных курьезах, рассуждал об искусстве и литературе. Близкие друзья и родственники запомнили его обходительным и ласковым человеком с тягой к уединению, которая со временем становилась все сильнее.
Уже стариком, в 68 лет, получив приглашение на праздничный обед одного из литературных обществ, писатель сбежал из дома. Он опасался, что гости пожалуют и уговорят его пойти, возьмут измором. Он шатался по берегу моря весь вечер, пока не увидел грохочущий в честь окончания обеда салют — после чего с облегчением вернулся домой.
О том, как Гончаров частенько бывал не в ресурсе, за что его считали ленивым — в продолжении в Bookmate Journal
Список книг Гончарова — в конце статьи
«Обломов в своем кабинете». Художник Г. А. Мазурин / ulpressa.ru
Наше новое медиа Bookmate Review — раз в неделю, только в вашей почте
«Портрет Ивана Гончарова». Художник Иван Крамской / wikipedia.org
Переехал из провинции в столицу и мечтал заниматься творчеством
В наше время Ивана Гончарова считали бы мажором. Писатель родился в купеческой семье и рос в огромном каменном доме, который современники называли «полной чашей»: в самом центре Симбирска (ныне Ульяновск) раскинулось поместье, помимо усадьбы вмещавшее дома для прислуги, амбары, погреба и ледники со всевозможными припасами.
Несмотря на комфортные условия, он всегда стремился уехать из Симбирска в Москву или Петербург. Во многом на его решение повлияло образование — в десять лет мальчика отправили к брату в Московское коммерческое училище, откуда он перевелся на словесный факультет МГУ. Вернувшись после университета в Симбирск, будущий писатель застал город в том же безвременье, что и десять с лишним лет назад. Прогуливаясь по улочкам, Гончаров всюду подмечал хорошо знакомые ему детали; иногда ему даже казалось, что коза, щиплющая траву у двора, дождалась его спустя десятилетие.
«Так и хочется заснуть самому, глядя на это затишье, на сонные окна с опущенными шторами и жалюзи, на сонные физиономии сидящих по домам или попадающиеся на улице лица. „Нам нечего делать! — зевая, думает, кажется, всякое из этих лиц, глядя лениво на вас, — мы не торопимся, живем — хлеб жуем да небо коптим!“» (Из повести «На родине».)
Ни балы с молодыми дворянками, ни приглашение губернатора стать личным секретарем не заставили его остаться в городе надолго. Образцовая жизнь провинциального мещанина ему не нравилась — он жаждал оказаться подальше от мест, где «самая наружность родного города не представляла ничего другого, кроме картины сна и застоя».
Отслужив секретарем губернатора чуть более полугода, Гончаров все же сорвался в Петербург. В столице некогда популярный и богатый провинциал превратился в малопримечательного чиновника среднего звена. Разница в стоимости жизни между Симбирском и Петербургом была огромной. Зарабатывать написанием прозы было трудно, так что молодой человек устроился переводчиком в министерство финансов, параллельно подрабатывая фрилансером-репетитором. Жил он в те годы скромно и мечтал о том, что когда-нибудь сможет оставить скучную канцелярию и полноценно заниматься творчеством.
Любил путешествовать и вел тревел-блог
В 1852 году Гончарову поступило заманчивое предложение. После 200 лет самоизоляции Япония приоткрыла границы, и европейцы сразу же бросились изучать загадочную страну и устанавливать торговые контакты. Знание иностранных языков и солидный для молодого человека бюрократический опыт сыграли свою роль — ему предложили занять должность секретаря при вице-адмирале Ефиме Путятине, отплывавшем в Японию с делегацией. Он немного страшился неизвестности, но рассказы крестного, бывшего моряка-артиллериста, о дальних плаваниях и заморских землях с детства породили в нем страсть к морю. Поколебавшись, писатель согласился.
Шлюп «Нева» в гавани святого Павла на острове Кадьяк. Гравюра по рисунку Ю. Ф. Лисянского / wikipedia.org
В отличие от современных двухнедельных отпусков, Гончарова ждала кругосветная экспедиция длиной в полтора года. Он побывал в 30 странах на трех континентах и узнал много нового о мире. Писатель поражался предприимчивости и прогрессивности англичан, аутентичности африканских городов и островов в Тихом океане, наблюдал, как русские солдаты потешаются над шотландским караулом, которому «королева штанов не дала».
«Вам хочется знать, как я вдруг из своей покойной комнаты, которую оставлял только в случае крайней надобности, перешел на зыбкое лоно морей?» Иван Гончаров «Фрегат "Паллада"»
«Улицы похожи на великолепные гостиные, наполненные одними господами. Так называемого простого или, еще хуже, „черного“ народа не видать, потому что он здесь — не черный: мужик в плисовой куртке и панталонах, в белой рубашке вовсе не покажется мужиком. Даже иная рабочая лошадь так тихо и важно выступает, как барин». (Воспоминания о Лондоне, «Фрегат „Паллада“».)
После экспедиции Гончаров скомпоновал заметки в цикл очерков «Фрегат „Паллада“», который произвел в высшем свете фурор — рассказы о неведомых странах и обычаях были тогда в новинку.
Возвращение из кругосветного путешествия в темную арендованную квартирку на Моховой улице Гончаров пережил с трудом. Не имея возможности завести Instagram или тревел-блог, ему пришлось вернуться на службу, тяготившую его скукой. Раздираемый впечатлениями от кругосветки, писатель ревностно искал себе иное призвание, но его попытки не увенчались успехом. Он так и не смог бросить работу, всю жизнь самостоятельно зарабатывая на аренду, одежду, питание и досуг.
Увлекался автофикшном за 100 лет до его появления
Творчество Гончарова глубоко автобиографично — даже легендарные «три О» писателя («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв») насыщены впечатлениями из детства, а множество героев списаны с реальных прототипов. Помимо романов, автор время от времени публиковал воспоминания о малой родине, друзьях и знакомых, событиях, произошедших с ним в Петербурге.
Сборник мемуаров и повестей Ивана Гончарова, куда входит «На родине» — очерки о жизни в Симбирске. Иван Гончаров «Очерки, повести, воспоминания»
Долгое время его повести считали циклом мемуаров, но творческий метод писателя удивительным образом схож с автофикшном — литературным трендом XXI века, подразумевающим, что автор соединяет факты своей биографии с художественным вымыслом. «Что не выросло и не созрело во мне самом, чем я сам не жил, то недоступно моему перу; я писал свою жизнь и то, что к ней прирастало», — говорил он юристу Анатолию Кони. Чуть позже в письме племяннику он раскрыл свою мысль:
«Целиком с натуры не пишется, иначе ничего не выйдет, никакого эффекта. Все равно, что сырую говядину на стол подать. Словом — надо обработать, очистить, вымести, убрать. — Лжи никакой нет: много взято верно, прямо с натуры, лица, характеры <…>, даже разговоры, сцены. Только кое-что украшено и покрыто лаком. Это и называется художественная обработка».
Стеснялся на вечеринках, но не замолкал в узком кругу
Современники нередко подмечали застенчивость и скромность Гончарова. Выросший во времена политических репрессий Николая I, восстания декабристов и разгрома тайных обществ, писатель скрупулезно подбирал слова, дабы не сболтнуть лишнего и не навлечь на себя подозрений в политической неблагонадежности. Более того, воспитанный в провинциальной и религиозной семье, писатель боялся быть неверно понятым или случайно кого-нибудь задеть. Чаще всего он чувствовал себя в большом обществе неловко, при первой же возможности старался «уйти в залу, где начались танцы, и стать там в сторонке».
При этом Гончаров сторонился только шумных компаний. В близком кругу он неизменно был говорлив, с удовольствием рассказывал о своих путешествиях и служебных курьезах, рассуждал об искусстве и литературе. Близкие друзья и родственники запомнили его обходительным и ласковым человеком с тягой к уединению, которая со временем становилась все сильнее.
Уже стариком, в 68 лет, получив приглашение на праздничный обед одного из литературных обществ, писатель сбежал из дома. Он опасался, что гости пожалуют и уговорят его пойти, возьмут измором. Он шатался по берегу моря весь вечер, пока не увидел грохочущий в честь окончания обеда салют — после чего с облегчением вернулся домой.
О том, как Гончаров частенько бывал не в ресурсе, за что его считали ленивым — в продолжении в Bookmate Journal
Список книг Гончарова — в конце статьи
«Обломов в своем кабинете». Художник Г. А. Мазурин / ulpressa.ru
Наше новое медиа Bookmate Review — раз в неделю, только в вашей почте
Взято: Тут
1489