Почему кардиналам запрещали есть во время конклавов ( 1 фото )

Конклав — один из самых закрытых и таинственных процессов в католической церкви. Когда кардиналы собираются, чтобы избрать нового папу, для них начинается режим строгой изоляции: ни писем, ни телефонов, ни общения с внешним миром. Единственное, что сообщает миру о ходе голосования, — это цвет дыма, поднимающегося из трубы Сикстинской капеллы. Однако несмотря на всю строгость, кардиналам всё же разрешено есть. И именно еда на протяжении веков считалась одной из самых опасных уязвимостей этой системы.

Причина кроется в подозрении, что пища — идеальный способ тайной передачи сообщений. В Средние века бытовали опасения, что записку можно спрятать в начинке равиоли, под кожу жареной птицы или даже между слоями пирога. В ответ на такие угрозы папа Григорий X в 1274 году установил жёсткие ограничения: если новый понтифик не был избран за три дня, рацион сокращался до одного приёма пищи в день, а через восемь — оставались лишь хлеб и вода. Этот аскетизм должен был стимулировать кардиналов к более быстрому согласию и защищать процесс от внешнего влияния.

Позднее ограничения на питание смягчили, но меры предосторожности остались. В эпоху Возрождения папский повар Бартоломео Скаппи подробно описал, как еду подавали кардиналам через «колесо» — ruota, встроенное в стену. Это устройство позволяло передавать блюда, не нарушая изоляции. Однако даже такая система не исключала проверок: каждое блюдо осматривали стражи, пробовали дегустаторы. Запечённую птицу, способную скрыть послание, подавать было запрещено, вся посуда должна была быть прозрачной, салфетки — развёрнутыми, а блюда — открытыми.

Сегодня правила стали мягче, но дух строгости сохранился. Во время конклава еду для кардиналов готовят монахини в доме Домус Санкта Марта. Меню простое: овощной суп минестроне, арростичини, отварные овощи — скромно и сдержанно, в духе папы Франциска.

Тем не менее, до начала изоляции у каждого кардинала есть возможность на последний вольный ужин. Потому что никто не знает, кто выйдет из Сикстинской капеллы в белом — уже не кардиналом, а папой.