Почетный сеттер ( 1 фото )

Инесса ЦИПОРКИНА

С каждой неделей всё страньше и страньше становится поведение наших «бывших». Бывших соотечественников. Поведение разное: кто-то из них утверждает, что выехал ненадолго, в отпуск, кто-то рубит сплеча: в Россию возвращаться не намерен, прошу не звонить, не писать, не беспокоить и не позорить перед «старшей сестрой Европой».

Кто назвал Европу сестрой? Так выразился в своем интервью Александр Сокуров. Интервью было длинным, но сердцевина его была мелкой и неоригинальной: «Эта ужасающая реплика, что у страны только два союзника — армия и флот. Это абсолютно тупиковая идеологема. Мы знаем, что и армия терпит поражение, и государство терпит поражение. Остаётся что? Только культура». Армия может потерпеть поражение — но на нее все-таки полагаться разумней, чем на блюдущую свои интересы Европу или Америку. Проверено неоднократно: в геополитике верных друзей нет. И тогда получается, что император прав. А режиссер — нет. Что неудивительно.

«Я, как работающий в области культуры, без Европы не могу. Это моя старшая сестра, как русского человека. Она меня многому научила, к чему-то приучила», — признался Александр Сокуров. Представьте себе терзания деятеля искусства, десятилетиями возившего свои фильмы по всем западным кинофестивалям — и не получавшего первых призов, потому что неродной. Это ж какая мука танталова! Неудивительно, что Сокуров не устоял.

А. Сокуров, из года в год приезжая со своими творениями на европейские культурные мероприятия, получая номинации, специальные призы и «Почетных леопардов» (но никак не главные награды), сильно расстраивался, что здесь, в Европе, он, в сущности, никто, чужак, инородец. Россия ему была мать — но мать ему не очень-то нравилась (бывает такое с детьми). Ее «Ники», ее награды, ее симпатия, ее уважение, ее тепло, ее публика — всё казалось недостаточным, чтобы удовлетворить амбиции режиссера. Ему хотелось признания Запада. Вот он себя братом Европе и самоназначил.

Хотя как бы Сокурова за границей ни привечали, в родственники его никто не звал. Нельзя назначить кого-либо своим родственником. Наследником или побратимом — но не кровным родственником. ДНК разная. Однако если наш человек захотел в семью, его не остановишь.

Режиссер не оставлял надежды из почетного леопарда и назначенного льва перековаться в младшего брата, быть своим в Европе. Хотелось, видимо, стать плотью от плоти, кровью от крови европейской культуры. Александр Сокуров даже фильм «Фауст» снял на немецком языке, с немецкими актерами и про немецкую любовь. Почему не на русском? А зачем ему для своих целей снимать и понимать русское, когда на западных кинофестивалях главные призы дают только за свое, арийское? Ведь именно за фильм «Фауст» Сокуров наконец получил вожделенного «Золотого льва». Почему вожделенного? Да потому что перед нами типичный «продукт для жюри», не для публики. Во всяком случае, не для русской публики.

К чему приручила «сестра» наших творческих деятелей, так это есть с рук. С ее сестринских рук. Так охотничьих собак приучают не пожирать дичь, а нести ее охотнику. Есть у Ардова в «Ордынке» исторический анекдот: «В двадцатые годы одному аристократу сказали:
— Вы — бывший князь?
— А почему же — бывший? — спросил тот.
— Ну, как же, — говорят, — ведь у нас титулы отменены…
— Помилуйте, — отвечал аристократ, — ведь князь это прежде всего порода… Вы же не говорите „бывший сеттер“…»

Каким-то образом у современной интеллигенции образовалась вера в то, что натуральную, данную природой породу легко подменить собачьей розеткой «Почетный сеттер». В почетные сеттеры они и стремятся, ругая русскую культуру и предлагая ее отменить. И сколько бы разные кинокритики Долины ни уверяли, что выбирают между «отменой совести» и «отменой культуры» — совесть они давно отменили. Или перепутали с собачьей преданностью, надеясь, что либо у них в родословной не без водолаза, либо им за выслугу лет дадут звание почетного сеттера.

Культура, конечно, столп государства. Но какая именно культура спасет Россию, решают почетные сеттеры — русская ли? Или доверится сестринской заботе? Мать-то нашим творцам-просветителям не нравится, идеалы ее устарели и противоречат парадигме толератности, принятой в доме сестрицы названной. Вот они и изощряются, пытаясь соединить Восток и Запад — негодными, признаться, средствами, подменяя свое чужим и подчиняя одно другому.

По большому счету, ничего бы их пристрастия не значили и не породили бы ничего, кроме пересудов в кулуарах. Подумаешь, снял человек ради награды фильм на иностранном языке. И не на юкатекском, как выпендрившийся в свое время Мел Гибсон, а на европейском, понятном изрядной языковой группе европейских граждан. Художественный прием, а что такого? Все так делают. На том бы и сошлись.

Однако пришла война, открывающая больше, чем люди хотели бы знать — и про себя, и про соседей. Вдруг обнаружилось, что дети матушки-России не просто озорники, а перебежчики. И таких самоназначенных младших родственников у Европы много. Очень много.

В том же положении находятся люди шоубиза — артисты, певцы, музыканты, барды, комики и проч. Их деятельность плотно связана с заграницей. Это фестивали, съемки, гастроли, концерты, пати. Это всё то, о чем говорится в старом анекдоте про советского актера, которому предложили в конце декабря прибыть на съемки в Голливуд. Он сперва обрадовался до беспамятства, а потом закручинился: «В декабре не могу. В декабре у меня елки!»

Если посмотреть, какого скромного уровня достигло наше российское кино (в отличие от кино советского), как сложно построить карьеру в театре или на эстраде — артистам и правда невозможно отказаться от связей с Западом. Так же, как русофобам-украинцам, таким, как Данилко-Сердючка, было трудно отказаться зарабатывать в России, которую певец в женском искренне ненавидел — и это регулярно прорывалось в его «шалостях». За которые его все-таки прощали. До поры до времени.

Время простительных шалостей миновало, а надежда стать почетным сеттером никуда не делась. Людям хочется устроить свою нежданно изменившуюся жизнь так, чтобы и в Европе осесть, и расстегаев поесть. И пускай за первую неделю спецоперации споры об иноСМИ и о традиционных ценностях в культуре прекратились ввиду выработки однозначной позиции в этом вопросе — государственной позиции! — богема все еще надеется отбить у построжевшей матушки-России прежние вольности. Пошантажировать, поманипулировать, попугать своим отъездом в дальние края на веки вечные, оглушить нытьем: «Злые вы, недобрые, уйду я от вас»… И добиться права неисполнения законов лично для себя. Артисты вечные дети, чего вы от них хотите?

Неудивительно, что первой реакцией шоубиза был протест (раньше за протест всегда прощали — почему в этот раз должно быть по-другому?), а второй — испуг. Они сперва высказали свое единое, хоровое «нетвойне», после чего немедленно бросились врассыпную. В отпуск. Чиновники, занимающие высокие кресла в незабвенном СССР, в аналогичном цугцванге ложились в больницу. Как тогда выражались, «на сохранение».

Верно прокомментировал подобную реакцию председатель Союза театральных деятелей России Александр Калягин, объясняя неожиданный, а если точнее, панический отъезд Чулпан Хаматовой из России: «Актеры — эмоциональные люди, творческие, я только этим могу это по-настоящему оправдать. Но вообще это неприлично — покидать страну, когда стране тяжело, когда она, может быть, больше всего нуждается в тебе». И посоветовал артистам подбирать слова и предложения, которые позволят зрителю «в дальнейшем не разочароваться» в них.

Увы, немного в этой среде людей, мыслящих здраво, осознающих, что теряет артист вместе с потерей публики, родины, корней. Актеры, как, впрочем, и певцы, и музыканты, и комики, и прочий шоу-люд — все они натуры не просто эмоциональные, а гиперэмоциональные. Их уносит настроением — они делают глупости. Вернулись отключившиеся было мозги, пришло осознание того, что их хозяин натворил — а отвечать за шалость боязно. Результатом детских страхов станет новая глупость, причем не одна. Неизвестно, что может натворить ребенок, боясь идти домой с двойкой и замечанием в дневнике. Он и на Северный полюс сбежит, Амундсен доморощенный, лишь бы родительских нотаций не слышать. Вот с этой реакцией мы, общественность, и имеем дело. И почему-то относимся к ней как к взрослому поведению.

Двух вещей понять невозможно:
а) почему общественность так бурно откликается на каждую выходку пожилых детишек, чьи роли, песни, музыка и юморески доставляли и доставляют нам удовольствие;
б) почему медиа преподносят сыгранные на общественных началах роли в спектакле «Я в предлагаемых обстоятельствах» как глубокое, взвешенное мнение данного артиста о последних событиях.

Откуда вообще у артиста возьмется взвешенное мнение, которое можно было бы назвать экспертным? Или, переформулировав, почему мнение артиста на сей счет воспринимается и обсуждается читателями СМИ как экспертное? У нас экспертов-политологов-экономистов мало? Они проведут анализ фактов и сделают вывод. Но артисты не таковы. Они выплеснут свое настроение, поделятся с публикой — и побегут себе в Турцию да в Израиль, кому что ближе. Тем более что у многих за морем-океаном родня и имущество, причем уже лет двадцать. Россиянами эти «рупоры демократии» считаются исключительно по месту работы и прописки.

При всем сочувствии актерской профдеформации нельзя не отметить, что актерско-певческому сословию и в плане изложения фактов доверять нельзя. Исключая разве что телекорреспондентов. Те, кто ведет репортажи оттуда, имеют меньше шансов соврать или наговорить глупостей.

Однако нам регулярно подсовывают мнение актеров-режиссеров-певцов: звезды мировой эстрады и кинематографа против, возмущены и будированы! Да нам-то что, хочется сказать, до их взволнованного состояния? Мы и сами взволноваться можем, по своим причинам. А эти остынут и противостоять перестанут. Хотя и не извинятся за то, что наговорили гадостей и испортили отношения. Драматический талант — он такой.

Художник: Якоб Кристиан Поэн де Вийс .