Сталин и Гитлер: можно ли сравнивать людоеда с палачом ( 1 фото )

Оба построили систему, основанную на страхе

Говорят, Гитлера и Сталина не надо сравнивать. Нельзя. А, собственно, почему? Потому что запрещено? Или потому что они несравнимы?


ФОТО: АЛЕКСЕЙ МЕРИНОВ

Оба построили систему, основанную на страхе и беспрекословном подчинении, которая обеспечивала у одного усредненную одинаковость, у другого — искусственную жизнерадостность в нищете. Оба обесценили жизнь человеческую, единственную и неповторимую. Оба внушали массам свои идеологемы с помощью глобального всепроникающего вранья. Бессердечие и жестокость обоих не знали границ. Оба устраивали геноциды целым народам. Они делили мир на куски — против этого факта не попрешь! Оба держали в свое время людей в неведении зла, сознательно оглупляя массы и ввергая их в кровавые авантюры и окаянства, равных которым по масштабу история не знала. Оба создали индустрию смерти и лизоблюдства. Конечно, каждый имел и заслуги перед своей страной, служившие крашеным прикрытием их злодеяний.

Постправда о Гитлере и Сталине дает нам повод для их сравнения. Обе фигуры мифологизированы и потому существуют уже не в памяти, а скорее в околоисторическом сознании поколений, которым интереснее многоречивые поминки, нежели убийственная реальность. Можно ли сравнивать людоеда с палачом? И да, и нет… И все же сегодняшний день требует прояснения в затуманенных пропагандой зеркалах, зовет к анализу.

Начнем с того, что ближе к середине ХХ века, еще в тридцатые годы, в мире определились две довольно похожие — и внешне, и внутренне — тоталитарные системы. Нет, конечно, они не были абсолютными копиями друг друга, но в своем первоначальном виде на глазах земного шара, безусловно, взаимозеркалили своими отражениями. Ну конечно, гестапо — не НКВД, но что-то ведь общее у этих организаций проглядывало: к примеру, фюрер убивал соратников, и Сталин — своих подручных. Сталин, правда, шел дальше: Троцкий был его политический враг и получил смертельный удар ледорубом в Мексике, а Гитлер отставал — его политический враг Тельман был расстрелян по прямому приказу Адольфа в Бухенвальде.

Оба диктатора действовали часто по идентичному сценарию: Сталин начинал Большой террор, отталкиваясь от таинственного убийства Кирова, Гитлер, в свою очередь, возымел «право на погромы» после спровоцированного, то бишь разыгранного, поджога рейхстага.

Оба безумно любили грандиозные военные парады. Один — с физкультурниками, другой — с факелами. Один — с демонстрациями, другой — с шествиями. Один любил ставить девочку на гранит мавзолея, другой — гладить по головке мальчиков, олицетворяющих смертоносное будущее страны.

Что сделал со своим народом Гитлер? Он привел его в состояние дикого озверения, внедрив в пустые головы миллионов людей бредовую расовую теорию, провозглашающую якобы научно обоснованное превосходство немцев-арийцев над всеми национальностями мира. Будучи зоологическим антисемитом, он опозорил свою нацию — нацию Баха и Гете, Канта и Томаса Манна… Культ силы насаждается нацизмом везде и всюду — пропаганда оправдает любой погром. Человек — щепка или винтик государственной машины. Им манипулируем, им управляем. Разве сталинщина по всем этим пунктам так уж отличалась от гитлеризма? У Гитлера был Геббельс, у Сталина — Жданов.

Сталинские соколы и гитлеровские ястребы одной хищной породы, вполне могли поменяться клювами… Гитлер-теоретик накропал «Майн кампф», Сталин-теоретик — «Основы ленинизма». Обе примитивные книги стали настольными руководствами наций, учебными пособиями и методологическими оправданиями государственных безобразий. Думающий народ им не нужен, поскольку тот, кто думает, может до чего-то додуматься. Поэтому необходим полицейский зажим общества как главный способ сохранения себя у власти.

Гитлер создал гитлерюгенд. Сталин — комсомол. В обеих организациях был культ героя, сверхчеловека (у нас таким был «святой» Павка Корчагин), свои молодежные песни и праздники. При всей разнице идеологий цель была одна — помогать во всем руководящей партии и быть боевым отрядом энтузиастов, для которых нет преград ни на море, ни на суше. Нацизм требовал от юных существ фанатичной преданности фюреру, готовности отдать жизнь за его правое дело. У комсомола были те же задачи по одержимому исполнению на практике ленинско-сталинской доктрины с прибавлением дозы искренней романтики. Без слепой веры, рождающей демагогию, ни в Германии, ни в совдепии шагу нельзя было ступить. А еще казарменная дисциплина, однообразие как принцип: все и всех — под одну гребенку! Впрочем, это не мешало в обоих случаях культивировать цинизм и тщательно скрываемую безнравственность. Холуйство перед вышестоящими инстанциями приветствовалось, лакейство поощрялось. Карьерный рост будущих эсэсовцев начинался с низовых ячеек на заводах и фабриках. Наши тоже воспаряли оттуда же: сначала ты дружинник, а там, глядишь, какой-нибудь инструктор, а далее — бери выше! Правящей партии требовались молодые мужественные кадры, которые и по-сталински, и по-гитлеровски решали все. Слова «сталь», «броня», «цемент», сделались востребованными и там, и здесь. Цензура в СССР, конечно, была покрепче, чем у немцев. К примеру, у них был Брехт — до тех пор, пока не уехал со своим открытым антифашизмом в Америку.

«Власть исходит от народа, но куда она приходит?» — это цитата из его бессмертного зонга, в свое время блестяще исполненного Высоцким. У нас же великий Платонов был назван Сталиным «сволочью», чудом избежали расстрелов Булгаков, Пастернак, Зощенко, а вот Бабель, Мандельштам, Мейерхольд и многие другие от палача не ушли. Отравление Горького из той же серии.

Гитлер, несомненно, был извергом рода человеческого, нечистая сила Сталина во многих отношениях превосходила немецкого дьявола. Колыма не уступала Освенциму ни в чем, разве что там не пускали удушливый газ, зато вместо него энкавэдэшники получали бесчисленные трупы для захоронения без гробов в вечной мерзлоте. А по сравнению с Соловками Бухенвальд я бы назвал вообще санаторием с крематорием.

Тиранов многое роднило. Во-первых, медицинские отклонения. Мания величия у обоих. Мания преследования — тоже. Гитлер — душевнобольной, Сталин — с диагнозом «паранойя» от выдающегося врача-невролога Бехтерева. Гитлер страдал психозами и запорами, постоянно пукал… Сталин часто спал в одежде, не снимая сапоги. Когда воевал, его никто никогда не видел на фронтах, он прятался в бронепоездах, в Куйбышеве для него приготовили подземный бункер. Любил работать по ночам, Гитлер же спал урывками. Оба «пропадали» в тяжелые для страны дни: Сталин затворничал 10 суток на даче в начале войны, Гитлер — в финале, в своем забетонированном подземелье. Один писал обращение, второй — завещание.

Оба из провинции. Сын сапожника и сын лавочника. Оба недоучки и самоучки. Без образования. Один с усами, другой с усиками. У Гитлера — проблема с сексом. Спал с собственной сестрой. Был бездетен. У всех детей Сталина — трагическая судьба.

Молодой Сталин пробовал себя в стихоплетстве, комплексовал перед поэтами и писателями. Гитлер — неудавшийся художник. Но для обоих характерна тяга к искусству. Оба носили китель. Ефрейтор и генералиссимус.

Неплохие, надо признать, ораторы. Умели влиять на людей. Гипнотизировали? Один бешеным темпераментом и многословием, другой — нарочитой краткостью банальных формулировок.

Позорная диффузия гитлеризма и сталинщины в довоенное и послевоенное время (с перерывом на войну) продолжается и по сей день. Свастика не изжита, а портретики, бюстики и татуировочки «отца народов» то и дело лезут в глаза. Почему? Да потому что гитлеризм был повешен в Нюрнберге, а наш великий советский палач своего Нюрнберга избежал. Вот и расхлебываем…

Вспоминается Бродский с его классным эссе «О тирании»: «У тирана время, отведенное на размышления о душе, используется для расчетов, как бы сохранить статус-кво. Это происходит потому, что человек в его положении не видит различий между настоящим, историей и вечностью — госпропаганда сплавила их воедино, потому что так удобнее и самому тирану, и населению. Он держится за власть, как другие люди преклонного возраста за свои пенсии и сбережения. То, что порой кажется чисткой в верхах, воспринимается народом как попытка поддержать устойчивость, на которую народ-то и рассчитывал в первую очередь, когда позволял тирании укрепиться».

Бродский беспощаден и точен, не так ли?

Но можно вспомнить и Набокова, его рассказ «Истребление тиранов», или античного Светония, автора «Жизни двенадцати цезарей», — вдруг окажется: все тираны мира имеют общую физиономию и в чем-то удивительные сходства, даже в мелочах, не только в судьбе. Чеховский унтер Пришибеев или щедринский Угрюм-Бурчеев, как, впрочем, и Победоносиков из «Бани» Маяковского, — все они знаки злобного фюрерства и проклятого вождизма. Замечено, все фюреры и генсеки любили разглагольствовать о патриотизме. Но… Настоящий патриотизм должен быть выстрадан, а не объявлен. Он вне всякого нацизма, ибо гуманен и кристально чист. Казалось бы, ясно. Однако тут возникает и неразбериха, ибо вмешивается пресловутая политика.

Абсурд побоища состоит в том, что побежденные в XXI веке живут в десятки раз лучше, чем победители. И это неоспоримый факт. А почему, возникает нормальный вопрос. Для меня ответ очевиден: немцы отказались от гитлеризма, а мы все еще плещемся в сталинском болоте.

МАРК РОЗОВСКИЙ