sanderkelevra
Заключительная часть франшизы «Елки — последние» ( 6 фото + 1 видео )
Заключительная часть франшизы, которая скорее вгоняет в депрессию, чем дарит новогоднее настроение.
Новый год как последняя российская скрепа, которую ничто не поколеблет. Кинофраншиза «Елки» — как откровение Иоанна Богослова для этого ежегодного апокалипсиса. Даже если у вас нет отголосков того мироощущения, что кличут «новогодним настроением», то это не страшно, вам объяснят, что нужно чувствовать в этом фильме-симуляторе, скорее пугающем своей неестественностью, чем радующем.
«Елки последние» не отличаются от остальных примерно ничем, разве что обещанным завершением этой бесконечной франшизы, предпраздничного делирия длиной в девять лет. Этот фильм — как центральная улица провинциального города в предновогодние дни: заваленная снегом, солью и песком, залитая слякотью, визуально засоренная многочисленными рекламными растяжками, заполненная предположительно радостными людьми в предвкушении праздника. Хотя по лицам их понятно, что нет.
Проще говоря, это снова абсолютно те же «Елки», с теми же героями, только формально не развивающими свои немудрящие сюжетные арки, а наконец-то завершающими их. Здесь все друг друга любят, а если еще не любят, то обязательно полюбят, никуда не денутся, иначе и быть не может, ведь они персонажи в «Елках». Здесь неприличное количество внутрикадровой рекламы, она воспринимается как отдельный герой фильма, многоликий, но вездесущий.
Сюжет незначительно изменился с тех пор, как Тимур Бекмамбетов назначил Жору Крыжовникова креативным продюсером «Елок». Его главная находка, кроме того что он привел во франшизу жену Юлию Александрову, которую он давно уже снимает в каждом своем фильме, — это лавстори героев Дмитрия Нагиева и Елены Яковлевой. В этой части сермяжный дядя Юра (похож сразу на всех персонажей Нагиева, начиная с прапорщика Задова из «Осторожно, модерн») все никак не может осмелиться сделать предложение маме Андрея, который их активно сводит. Все кончится хорошо.
Далее Крыжовников попросту пустил в дело все те обрезки мысли, что не пригодились ему в сценарии его же относительно хитового мини-сериала «Звоните ДиКаприо». Скажем, абсолютно весь сюжет новеллы за режиссурой Анны Пармас скопирован с того же сериала, но с незначительными изменениями. Знаменитый актер покупает кофеек в ларьке на вокзале у симпатичной девушки (Екатерина Агеева), которая на радостях дает ему свой номер, но он его не записывает, потому что опаздывает на поезд. Она же, не будь дурой, пытается догнать состав и запрыгнуть в него, в чем ей нехотя помогает несчастно влюбленный в нее паренек. Впрочем, актер окажется гадом (прямо как в «Звоните ДиКаприо»), а потом, разумеется, все кончится хорошо.
Есть и герои из предыдущих частей, добавленные для связности, прости господи, киновселенной. Двое придурков (Александр Головин и Александр Домогаров-младший), которые в первой части скатывались на сноуборде и горных лыжах по перилам в подъезде, снова вернулись из небытия. Старые знакомцы вытащены из сугроба не потому, что по ним кто-то соскучился, а исключительно в рекламных целях. В этот раз их отправляют, натурально, в McDonald’s, где они и проводят весь фильм. Дело в том, что один из парней случайно влюбился в кассиршу, а второй решает помочь ему в завоевании сердца, спрятавшегося под фирменным бейджиком с именем. Кстати, все кончится хорошо.
Общий же сюжет, традиционно скрепляющий всех героев в цепочку из рукопожатий, и вовсе не стоит никакого внимания. Старый дед (Юрий Кузнецов, который выглядит так несчастно весь фильм, словно он вот-вот заплачет) давным-давно ушел из семьи, а теперь хочет снова общаться с уже взрослым сыном. Он с ним в итоге помирится благодаря совместным усилиям, примененным от Камчатки до Калининграда (в том числе в примирении участвуют герои «Елок новых», почему-то через видеозвонки на сайте «Одноклассники»), и все закончится хорошо, к вящей радости всех сидящих в зале.
Традиционные Ургант и Светлаков, которые по сюжету просто очень дружат (и это вся драматическая основа их новеллы), довершают картину. «Елки последние» застряли в порожденном предыдущими частями вневременье. Да, теперь там, по велению генпродюсера Бекмамбетова, придумавшего формат screenlife, появились кадры, словно снятые на мобильный телефон. Но это фактически единственное изменение: если в «Елках новых» Крыжовников экспериментировал и сделал целую насмешливую новеллу о третьей волне феминизма, то в «последних» его бурную деятельность быстренько свернули.
Натурально, прошло десятилетие, а в путинской России, если судить по «Елкам», ничего реально не изменилось, разве что каждый в стране купил по кредитному смартфону. В результате безмозглый предпраздничный фильм вовсе не радует, а вгоняет в беспросветную, типично русскую депрессию. А что делать, если я не хочу так жить? Что делать, если я не хочу тонуть в оливье, улыбаться Новому году, дружить со всей Россией через четыре рукопожатия? Елки-иголки, да даже если эта истошно радостная, приторно сладкая, клинически счастливая франшиза обернулась такой скукой, значит, мы точно живем во времена новой великой депрессии.
Феномен «Елок» в итоге уйдет неразгаданным. Зачем люди ходили на одно и то же кино каждый год, что их там так радовало? Как Бекмамбетову удалось выработать у зрителя этот условный рефлекс? Неясно. От, страшно подумать, семи фильмов осталось ощущение сплошного обмана: как будто сидишь на диване 1 января со скисшим салатом, а уже надо выносить осыпавшееся хвойное чудовище из квартиры. И очень жалко в первую очередь себя.
Еще жалко артистов, но не Урганта и Светлакова, освобожденных от крепостничества (они со своими гонорарами, надо думать, сами кого хочешь пожалеют), а Константина Юрьевича Хабенского, которому наконец нашлось место не только за кадром, а и в фильме, но лишь на титрах и в качестве исполнителя метаиронической шутки. Он сидит, кажется, с одним из персонажей спин-оффа «Елки лохматые» (проще говоря, с собакой), ест оливье и жалуется бессловесному собеседнику на незавидную судьбу закадрового голоса в большой франшизе. Невозможно с ним не согласиться: если уж мне по работе приходилось смотреть эти фильмы столько лет и не иметь возможности остановить этот макабр, то как же ему было сложно каждый год ездить на студию и записывать эти подводки максимально добрым голосом «Новый год — это когда мы все вместе, когда случаются чудеса». Что ж, одно чудо и правда случится: если эти «Елки» и в самом деле окажутся последними.
Новый год как последняя российская скрепа, которую ничто не поколеблет. Кинофраншиза «Елки» — как откровение Иоанна Богослова для этого ежегодного апокалипсиса. Даже если у вас нет отголосков того мироощущения, что кличут «новогодним настроением», то это не страшно, вам объяснят, что нужно чувствовать в этом фильме-симуляторе, скорее пугающем своей неестественностью, чем радующем.
«Елки последние» не отличаются от остальных примерно ничем, разве что обещанным завершением этой бесконечной франшизы, предпраздничного делирия длиной в девять лет. Этот фильм — как центральная улица провинциального города в предновогодние дни: заваленная снегом, солью и песком, залитая слякотью, визуально засоренная многочисленными рекламными растяжками, заполненная предположительно радостными людьми в предвкушении праздника. Хотя по лицам их понятно, что нет.
Проще говоря, это снова абсолютно те же «Елки», с теми же героями, только формально не развивающими свои немудрящие сюжетные арки, а наконец-то завершающими их. Здесь все друг друга любят, а если еще не любят, то обязательно полюбят, никуда не денутся, иначе и быть не может, ведь они персонажи в «Елках». Здесь неприличное количество внутрикадровой рекламы, она воспринимается как отдельный герой фильма, многоликий, но вездесущий.
Сюжет незначительно изменился с тех пор, как Тимур Бекмамбетов назначил Жору Крыжовникова креативным продюсером «Елок». Его главная находка, кроме того что он привел во франшизу жену Юлию Александрову, которую он давно уже снимает в каждом своем фильме, — это лавстори героев Дмитрия Нагиева и Елены Яковлевой. В этой части сермяжный дядя Юра (похож сразу на всех персонажей Нагиева, начиная с прапорщика Задова из «Осторожно, модерн») все никак не может осмелиться сделать предложение маме Андрея, который их активно сводит. Все кончится хорошо.
Далее Крыжовников попросту пустил в дело все те обрезки мысли, что не пригодились ему в сценарии его же относительно хитового мини-сериала «Звоните ДиКаприо». Скажем, абсолютно весь сюжет новеллы за режиссурой Анны Пармас скопирован с того же сериала, но с незначительными изменениями. Знаменитый актер покупает кофеек в ларьке на вокзале у симпатичной девушки (Екатерина Агеева), которая на радостях дает ему свой номер, но он его не записывает, потому что опаздывает на поезд. Она же, не будь дурой, пытается догнать состав и запрыгнуть в него, в чем ей нехотя помогает несчастно влюбленный в нее паренек. Впрочем, актер окажется гадом (прямо как в «Звоните ДиКаприо»), а потом, разумеется, все кончится хорошо.
Есть и герои из предыдущих частей, добавленные для связности, прости господи, киновселенной. Двое придурков (Александр Головин и Александр Домогаров-младший), которые в первой части скатывались на сноуборде и горных лыжах по перилам в подъезде, снова вернулись из небытия. Старые знакомцы вытащены из сугроба не потому, что по ним кто-то соскучился, а исключительно в рекламных целях. В этот раз их отправляют, натурально, в McDonald’s, где они и проводят весь фильм. Дело в том, что один из парней случайно влюбился в кассиршу, а второй решает помочь ему в завоевании сердца, спрятавшегося под фирменным бейджиком с именем. Кстати, все кончится хорошо.
Общий же сюжет, традиционно скрепляющий всех героев в цепочку из рукопожатий, и вовсе не стоит никакого внимания. Старый дед (Юрий Кузнецов, который выглядит так несчастно весь фильм, словно он вот-вот заплачет) давным-давно ушел из семьи, а теперь хочет снова общаться с уже взрослым сыном. Он с ним в итоге помирится благодаря совместным усилиям, примененным от Камчатки до Калининграда (в том числе в примирении участвуют герои «Елок новых», почему-то через видеозвонки на сайте «Одноклассники»), и все закончится хорошо, к вящей радости всех сидящих в зале.
Традиционные Ургант и Светлаков, которые по сюжету просто очень дружат (и это вся драматическая основа их новеллы), довершают картину. «Елки последние» застряли в порожденном предыдущими частями вневременье. Да, теперь там, по велению генпродюсера Бекмамбетова, придумавшего формат screenlife, появились кадры, словно снятые на мобильный телефон. Но это фактически единственное изменение: если в «Елках новых» Крыжовников экспериментировал и сделал целую насмешливую новеллу о третьей волне феминизма, то в «последних» его бурную деятельность быстренько свернули.
Натурально, прошло десятилетие, а в путинской России, если судить по «Елкам», ничего реально не изменилось, разве что каждый в стране купил по кредитному смартфону. В результате безмозглый предпраздничный фильм вовсе не радует, а вгоняет в беспросветную, типично русскую депрессию. А что делать, если я не хочу так жить? Что делать, если я не хочу тонуть в оливье, улыбаться Новому году, дружить со всей Россией через четыре рукопожатия? Елки-иголки, да даже если эта истошно радостная, приторно сладкая, клинически счастливая франшиза обернулась такой скукой, значит, мы точно живем во времена новой великой депрессии.
Феномен «Елок» в итоге уйдет неразгаданным. Зачем люди ходили на одно и то же кино каждый год, что их там так радовало? Как Бекмамбетову удалось выработать у зрителя этот условный рефлекс? Неясно. От, страшно подумать, семи фильмов осталось ощущение сплошного обмана: как будто сидишь на диване 1 января со скисшим салатом, а уже надо выносить осыпавшееся хвойное чудовище из квартиры. И очень жалко в первую очередь себя.
Еще жалко артистов, но не Урганта и Светлакова, освобожденных от крепостничества (они со своими гонорарами, надо думать, сами кого хочешь пожалеют), а Константина Юрьевича Хабенского, которому наконец нашлось место не только за кадром, а и в фильме, но лишь на титрах и в качестве исполнителя метаиронической шутки. Он сидит, кажется, с одним из персонажей спин-оффа «Елки лохматые» (проще говоря, с собакой), ест оливье и жалуется бессловесному собеседнику на незавидную судьбу закадрового голоса в большой франшизе. Невозможно с ним не согласиться: если уж мне по работе приходилось смотреть эти фильмы столько лет и не иметь возможности остановить этот макабр, то как же ему было сложно каждый год ездить на студию и записывать эти подводки максимально добрым голосом «Новый год — это когда мы все вместе, когда случаются чудеса». Что ж, одно чудо и правда случится: если эти «Елки» и в самом деле окажутся последними.
Взято: Тут
0