Девушка с татуировкой коробки ( 146 фото + 2 гиф )

- виноват, я оговорился. "Девушка с коробкой".

Да, вы поняли все правильно. Сегодня в нашей кинопанораме с Тыквой-Горбушкиным будут крутить (и немножечко вертеть) немую советскую кинокомедию 1927 года  от МЕЖРАБПОМРУСЬ и СВЕРХПЛАНЕБМАТЬ, вышедшую в самый рассвет НЭПа и канун великого - хрясь! - перелома на селе. Фильм подан в разрезе здорового оптимизма, стопроцентно нашего лиризма и мобилизует.

Не обошлось, однако, и без накладок. Отдельные массовые явления в ленте свидетельствуют о том, что режиссер еще не поднялся, не дорос до подлинного понимания интересов трудящегося советского кинозрителя. Надо помнить, товарищи, что постановка этого дела у нас должна в корне отличаться от капиталистического кинематографического Молоха у них, на Западе. Советский зритель идейно вырос за последние годы и требует не просто голого увеселения, но идейно выдержанной, настоящей рабоче-крестьянского продукции от кинематографа.

Типичный посетитель этого блога.


Ах, эти советские двадцатые!

Да-да, вот эти самые. От создателей ЦК ВКП(б) и ЗАМКОМПОМОРДЕ. Борьба с троцкизмом, мумия вождя в центре столицы и самое большее количеств изб-читален на душу населения во всем земшаре.

Влюбленный в главную героиню кассир Сидоров Фогелев бежит... да к главной героине же, куда еще?

Вот ее, главногероиневский подмосковный дом, который она делит со старым хрычом дедушкой.

Это дедушка. Почему, спросят меня самые проницательные участники нашего киноклуба, почему дедушка в женской шляпке?

Потому что он с внучкой их изготавливает, вот почему. Знакомьтесь, это - три в одном - главная героиня, внучка и Наташа Коростылева. Такое у их фамилие, модистка-шляпница они.

Фогелев-кассир подсматривает в окно, но Наташа задергивает занавеску и готовится ехать в Москву, в Москву. Фогелев как мужчина ее совершенно не интересует. А вот как кассир - совсем наоборот.

- Давайте помогу!

Идут на станцию, но так как Фогелев немного похож на одного Адмиралаъ, то он очень неловок. Падает на лед и соромится.

- [цензура] ты клоун! Ну что же вы!

- Я адмира кассир!

На станции. Атмосфера пиздеца и угара передана практически идеально.

Отставший в развитии от Наташи, стремительно ее нагоняет. Собственно говоря, непонятно куда Наталья так спешила, ведь без кассира... Впрочем, не будем придираться.

Как только окошко отворилось, человеческая масса немедленно сформировала Вольтрона очередь.

- Наташа?

- Фогелев?

Далее начинается гениально снятая сцена очереди. Тут слова бессильны, благо и фильм немой.

Наконец, не выдерживает и Наталья.

- Обилеть меня уже, сссука!

И все же, давайте посмотрим еще раз. Ах, бесподобно!

- Сучка городска!

Но вот и поезд.

А этот кадр я сделал специально для наших дам. В блоге же есть дамы? Две-три точно есть, больше нам не прокормить. Им, я думаю, будет интересно посмотреть какую обувь носили модистски-шляпницы СССР образца 1927 г. Или актрисы их играющие.

Это не модистка и даже не шляпница, это Илья Снигирев. Он едет из своих ебеней в Москву - на заработки. На кадре, конечно, не он, точнее не весь он, а только лишь его валенки. Воздуха они не озонируют.

- Не пойму, откуда говном несет?

- Ах ты!..

- Мужчина! Гражданин! Това... Товарищ! Уберите свои валенки!

- Драдуди!  Снигирев свешивается с верхней полки. Девушка ему нравится и он решает развить завязавшееся знакомство.

- Дозвольте представиться, Илья Гав... *наступает ногой на коробку* Хрясь!

- Ой-ё-ё-ё-ёюшки-ё-ё-й! Что же ты наделал, пидорюга эдакая!

*виновато глядит* Запомните это выражение лица, с ним Илья Гаврилович проходит почти весь фильм. Долго не мог понять кого он мне напоминает, а потом вспомнил. Был такой эстрадный... такой эстрадный... эстрадный такой... а! артист - да, эстрадный артист Сергей Дроботенко.

Вот он. К сожалению, судьба его ужасна - во время одного из концертов Сергей упал в толпу зрителей и был ими растащен ими на цитаты.

А мы еще раз смотрим на Илью. Типичный ватник.

Илья Гаврилович прикидывается соляным столбом, надеясь видимо, что платить за испорченный товар не придется.

Фактурный пассажир аппетитно смеется, демонстрируя зрителям свои зубы и еду между ними.

Наконец, поезд приезжает на какой-то московский вокзал - жители столицы, и та категория гостей столицы класса "имя мужик, фамилия таджик", подскажут нам какой - где их встречает железнодорожный бородач, альтер эго Фогеля.

Сперва кажется будто бородач большой, но нет - он почти карлик.

И только несущий билет в зубах Снигирев разговаривает с ним не на уровне паха. Больше мы его не увидим. Не Илью и даже не пах, а бородача.

И вот, Илья Гаврилович Снигирев выходит из вокзала и понимает, что делать ему, в общем-то, совершенно нечего. То бишь, идти некуда, работать негде, да и сам он - тупая сельская харя. Быдло, стало быть, морда каторжная.

А вокруг - красавица Москва, вся в снегу, грязи и таких же рабоче-крестьянских рылах. Где эти британские аэропланы с газами, которых все так ждали в 1927 г.? А ну давай! эй, милок! скидовай сюда своих бонбов, никого туточки не жалко! Хлеб наш жрут, ироды, безбожники проклятущие!

Шляпный магазин "Мадам Ирэн", поставщиком которого работает наша героиня.

Марфа, прислуга - нет, прислугу отменили - обслуга мадам Ирэн. Она же - работница магазина. Деревенская девушка, попавшая в сети нэпманского мещанства. В сетях ей неплохо, о чем свидетельствует фигура Марфы.

А вот и сама Ирэн. Имя, а особенно фамилия - Трагер - позволяют предположить, что мадам - таки да.

Ой, таки точно да!

Муж мадам Ирэн - Николай Матвеевич. Как мы все хорошо видим, Николай Матвеевич обладает сходством сразу с двумя выдающимися деятелями ВКП(б) - т. Ягода и т. Берия.

Николай Матвеевич относится к жене... несколько скептически.

Выпив чаю, он выходит из квартиры на нулевой этаж - в магазин.

Целует жене ручку.

И наблюдает за тем как Марфушка моет витрину.

 А она действительно проявляет чудеса акробатики.

Супруги в беспокойстве. Не за Марфушку, конечно, но за витрину. Такие это жалкие, жадные и ограниченные люди. В Советском Союзе будущего их не будет. И витрин тоже не будет. Будет один огромный котел - хочешь ешь из него, хочешь пей, а хочешь - купайся. И все это бесплатно, за профсоюзные взносы. Вот тут мне с места товарищ возражает - дескать если бесплатно, то зачем же взносы? Вяжите этому негодяю руки - это кулацкий агент, наймит Антанты.

- Не пужайтесь, я привычная!

Спустя некоторое время происходит страшное событие: приходят местные швондеры, а именно - домком. Да-да, только Трагеры не Преображенские, товарищам из ЦК железы бабуинов не пересаживают, защитить их некому. Все дело в том, что одну комнату "их" квартиры у них забрали - дабы не было этого мещанства, знаете ли. Но так как хозяева - таки да, то они фиктивно прописали в эту комнату Наташу-шляпницу, а сами ею - комнатой - беззастенчиво пользовались. Кроме тех дней, когда приходила проверка из домкома. Ах, эти квартирные советские войны, ну что за прелесть!

Начинается веселая кутерьма - одни вещи выносятся, другие наоборот - вносятся.

А вот и председатель домкома, вместе с секретарем.

- Так где же жилица?

- Ой, они гуляют, воздухом дышат. Организмы у них больно нежные! *вреть*

Комитетчики уходят, причем секретарь в бесподобном лакействе распахивает перед председателем двери и вообще, старается почем зря. А как же - метры!

Мадам Ирэн, женщина явно склонная к истерикам, привычно срывает злость на муже.

*срывает*

- А вот и я, ваша шляпница!

Ирэн мягко просит Наташу хотя бы разок переночивать у них, дабы домкомовские хари наконец-то отстали от уютного гнездышка торговцев модным фасоном.

Наталья удивляется, соглашается и умывается. Она феечка, прямо как из того немецкого фильма, про окопы, грязь, смерть и Первую мировую войну.

Тут в магазин приходит клиент с удивительно неприятным лицом.

Вот оно (лицо лица).

Ирэн пытается найти подход к покупателю и рекламирует шляпы прямо на голове Натальи.

- Я не по этому делу, я желаю знать ваш оборот. Оказывается неприятное лицо не просто неприятное лицо, но еще и лицо официальное. Это фининспектор.

Вся многовековая грусть еврейского народа на миг отразилась в физиономии мадам Ирэн.

А с Натальи даже слетела шляпка.

Пытаясь выиграть время, Ирэн улыбается инспектору самой своей чарующей улыбкой.

Между тем, появившийся с товаром Николай Матвеевич ставит семью Трагер в трагическое положение.

Замешкавшись, он обрушает вавилонскую башню из шляп на голову жены. Конец сцены.

А Илья ищет жилье. Ну как ищет - ходит неподалеку от привокзального сортира и спрашивает прохожих: комнаты не будет ли? Пешеходы, не успевшие унюхать подход Ильи заранее, в ужасе разбегаются.

Тот самый вокзал.

Илья читает газету, будущее которой уже предопределено. Ее место - на дне унитаза.

Ночью на вокзал приходит Наталья, но спокойно дождаться поезда ей не удается - потерявший советский рупь Илья неожиданно выползает из под скамьи. Наш провинциал большая свинья - вместо того, чтобы спокойно посмотреть куда закатилась монета, он предпочитает проползти под лавкой на брюхе.

Хвать!

- [цензура] сила!

Илья опять включает Дроботенку.

Он преследует Наталью до самого отъезда.

- Ну чего вы ко мне привязались?!

Нам зачем-то показывают классическое лицо пожилого рабочего. Стальных калининских очков нет, но усы - да, усы  колхозные - 80 копеек. Пожилой рабочий свистит, старый поезд уходит.

- Мне жить негдеееееее... Ветер донес до Натальи обрывки слов (и запаха) Ильи.

Дома она жалеет беднягу.

*жалеет*

Ночь прошла.

Илья встречает очередное безрадостное утро.

Фогелев продолжает преследовать Наталью.

В то время как Илья зарабатывает ревматизм и простатит.

И зачем ему эти книги? Ну ладно бы поступать приехал, так нет же!

Вернувшаяся в Москву Наташа пытается найти злополучного знакомца. Но его не видать. Вокруг - сугробы большого города. Нам же эти кадры ценны тем, что они настоящие, без массовки и прочей бутафории.

Но вот же он!

- Илья! *бежит по говну и Москве*

- Товарищ Бендер Снигирев, куда же вы?!

А кадры продолжают показывать нам старую Москву.

Оказывается, Илья бежал до ветру, в туалет.

Наташа сконфужено ждет.

Ой... А где же Илья?

- Обознались вы, девушка, я Степан Зарайский.

Настоящий Илья все еще мерзнет на лавочке.

И не только на ней. Видите, вот книги и пригодились.

- Илья! Ну что же вы!

Но напрочь отмороженный Снигирев только лишь диковато смотрит на Наталью, после чего поспешно уходит, роняя книги на снег.

Вот сука! Нет, ну кто дал этому мудаку книги? Немытая харя, сволочь красная, на заработки он приехал. Украл небось в деревне книги и пытается их в городе продать, дубина.

- Куда же вы... Я вам жилье нашла.

- Жилье?

- Это со всеми удобствами, значит? Есть где вшей потрясти?

И они уходят. По дороге эта [цензура], эта гнида, эта сволочь еще трижды бросил в снег по несколько книг сразу.

Коростылева приводит его в ЗАГС, где местный Воробьянинов быстро делает их супругами.

Ну-ка, откуда этот [цензура]-->[цензура]-->[цензура]? А, Тульская губерния. Все понятно.

Вжик - и больше не девица.

А в это время к Трагерам пришли гости - такие же неприятные, частично тучные, частично тощие друзья по НЭПу.

- Вы налегайте, налегайте на колбаску, милочка!

Но расплата уже близка, расплата уже у дверей.

- Все будет хорошо, не переживайте Илья!

- Барыня, тут до вас пришедши...

- Мы к вам, мадам, и вот по какому вопросу...

Вообще отлично. Я - феечка, часть вторая. Наталья как бы не понимает, да.

- Чего, [цензура]?

- Жить говорю будет у вас... у меня... жить... А что?

Мадам Ирэн коротко обрисовывает все, что она думает о Наталье, ее супруге и их жилищных перспективах.

Марфушка рада унижению непрошенных гостей.

Наташа такого не ожидала (да, не ожидала). Казалось бы, битва за метры проиграна не успев даже толком начаться, но тут в дело решительно вступает Илья.

Сперва он насквозь прожигает служанку взглядом, а затем агрессивно щелкает зубами.

Затем переходит к аргументации. Описание тут излишне, смотрите на кадры.

- Так, мы будем въезжать! Немедленно! Посторонитесь-ка, гражданочки. Это НАШИ метры! Ишь, буржуи недорезанные!

- Папрашу ачистить памещение!

- Кто это?

- Да вот... жилица, замуж вышла... стерва... давайте перейдем в другую комнату.

Молодая ячейка общества.

- Хамы!

Нэпманы уходят, вынеся из помещения всю мебель и даже ковры.

Забыли только самого пьяненького.

- Нам чужого не надо!