Алексей Курбатов: Военная симфония о блокадниках — это не социальный заказ, а моя личная история ( 2 фото )

Алексей Курбатов — одинаково успешный композитор и пианист. Журналисты любят спрашивать его о том, кем он больше себя ощущает — автором собственной музыки или исполнителем чужих произведений. В интервью ФАН Алексей Курбатов отвечает на этот вопрос, отмечая при этом, что многие сочинения пишет для себя, и их никто не слышал. Но одной из новых работ композитора, к счастью, неизвестность не грозит — мировая премьера оперы «Кроткая» по Достоевскому состоится 27 ноября в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко.

— Вы сочиняли оперу «Кроткая» тоже в стол?

— Нет. В этом случае оперу мне заказали. Режиссер Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Людмила Налетова написала либретто к повести «Кроткая» Достоевского. Премьеру запланировали на нынешний сезон, я же работал над партитурой во время пандемии. В спектакле участвуют два солиста и камерный оркестр.

— Как обстоят дела с вашей «большой» оперой на библейский сюжет, которую вы начали много лет назад?

— Эту партитуру я писал шесть лет и завершил в прошлом году. С тех пор опера «Даниил» благополучно лежит в столе (смеется).

— У вас есть немало произведений, которые посвящены важным событиям в истории нашей страны. Третья (Военная) симфония написана в память о жертвах блокады Ленинграда. Как появилось это сочинение?

— Мне никто Военную симфонию не заказывал, а то, что она получила концертную жизнь — чистая случайность. Я писал это произведение для себя и долгое время мало кто знал о его существовании. Первоначально планировалась опера на тексты блокадных дневников. Прочитав письма ленинградцев, одни из которых пережили блокаду, а другие — нет, я все время думал об этих людях. Эта тема меня не отпускала, мне нужно было ее для себя закрыть, и я взялся за сочинение музыки, не думая о том, где и когда она будет исполнена. В процессе работы отказался от текстов, и в итоге получилась симфония, а не опера. Дописав последний аккорд, я с облегчением выдохнул и положил партитуру в стол, как оказалось, на много лет, но не навсегда. Однажды мне позвонил знакомый дирижер из Санкт-Петербурга и спросил, не хочу ли я написать что-нибудь ко Дню памяти жертв блокады Ленинграда, который ежегодно отмечается концертом в Петербургской филармонии, где исполняется, как правило, Седьмая симфония Шостаковича. Но в тот раз они захотели сыграть что-то другое. Я сказал, что у меня есть готовое сочинение на эту тему. Дирижер послушал его, моя работа ему понравилась. После чего Третья (Военная) симфония впервые прозвучала 8 сентября 2012 года в День памяти жертв блокады Ленинграда, а концерт из Петербургской филармонии транслировался на улицах города. Премьера в Петербургской филармонии Военной симфонии — памятное событие для меня, ведь в зале были блокадники. Видеть их было очень трогательно и одновременно тяжело. Это были люди, о которых я много думал, когда писал Третью симфонию. Очная встреча с ними оказалась для меня серьезным эмоциональным испытанием, колоссальным переживанием. Так что Военная симфония о блокадниках — это не социальный заказ, а моя личная история. И таких историй, неизвестных публике, много — достаточно сказать, из написанных мною восьми симфоний исполнялись лишь три из них.

— Классическая музыка и спорт с некоторых пор стали «дружить», а узнаваемость и без того популярного Первого фортепианного концерта Чайковского кратно выросла после того, как он звучал на международных соревнованиях вместо гимна России. Как вы считаете, например, футбольная публика рискнет после этого пойти в филармонию?

— Я не вижу ничего плохого в том, что широкой аудитории в рамках тех же спортивных соревнований транслируется классическая музыка, по-моему, эта идея имеет право на существование. Не уверен, правда, что все эти люди начнут после этого слушать ту музыку, которая нравится мне или завсегдатаям консерваторских концертов.

— Россия подала заявку на проведение летних Олимпийских игр 2036 года, и в списке есть Казань, не чужой вам город — в 2013 году вы были музыкальным редактором церемонии открытия там Универсиады. Если у нас будет Олимпиада через 15 лет, и вы окажетесь одним их тех, кто войдет в музыкальный штаб, какой плейлист русской музыки вы выбрали бы?

— Чайковский, Рахманинов, Стравинский, Шостакович, Свиридов и Борис Чайковский.


— А свое сочинение рискнули бы предложить, пользуясь служебным положением?

— Конечно нет. Мне вообще тяжело самому предлагать свои сочинения исполнителям или директорам театров, продвигать их в какие-то проекты. Конечным итогом моего композиторского процесса является не исполнение, а сама работа над музыкой. Я пишу, чтобы посетившая меня идея была реализована в партитуре. Когда я ставлю две финальные черты в нотах, меня отпускает, и я могу продолжать жить спокойно. Если что-то исполняется из написанного — хорошо, нет — не вижу в этом никакой трагедии. Тем более я не только композитор, но пианист. На своих концертах я играю и свои сочинения, что вполне логично и естественно для меня в этом случае.

— А кем вы больше себя ощущаете в профессиональном плане?

— К музыкальному исполнительству и композиторству я отношусь одинаково в том плане, что мне важно выйти на сцену и уйти с нее. Внутри себя я ощущаю необратимость этого процесса, что для меня крайне важно — что-то начать и завершить обязательно. Кстати, к сочинению нового произведения я приступаю сложно, мне, как правило, трудно начать писать, но потом я уже не останавливаюсь, пока не завершу партитуру. Поэтому композитор я не всегда, есть периоды, когда я ничего не сочиняю, потому что не могу, у меня ничего хорошего не выходит. А периоды, когда я не играю на фортепиано, связаны не с внутренними моими ощущениями, а исключительно с внешними факторами. Так что пианистом я могу быть когда и где угодно. Я люблю играть в ансамблях. В свое время я по просьбе своего учителя, профессора Московской консерватории Михаила Воскресенского сочинил Концерт для четырех фортепиано с оркестром. Само «задание» мне показалось довольно любопытным — все пианисты знают, насколько неудобно играть в унисон на двух роялях (одинаковые звуки характерным образом «квакают»), а тут роялей целых четыре, и я не мог не попробовать использовать в некоторых эпизодах унисонное звучание всех четырех, и, как мне кажется, получилось довольно забавно. В общем, в процессе работы сделал для себя много открытий как композитор. Думаю, и публике было интересно — ведь на сцене было непривычно много концертных роялей и сразу четыре пианиста: Михаил Воскресенский, Юрий Фаворин, Михаил Турпанов и ваш покорный слуга. Так что в данном случае я выступил одновременно в роли композитора и пианиста.

ДОСЬЕ. Алексей Курбатов родился в 1983 году. Первое произведение создал в пятилетнем возрасте, а в шесть лет написал балет. Занимался композицией у Т. Н. Хренникова, Т. А. Чудовой и Е. Д. Терегулова. С отличием окончил Московскую государственную консерваторию по классу фортепиано у доцента Ю. Р. Лисиченко и у профессора М. С. Воскресенского. С 2017 года ассистент профессора М. С. Воскресенского. В качестве пианиста Алексей выступал с концертами более чем в 100 городах мира. Алексей активно принимал участие в культурных программах фондов В. Спивакова, М. Ростроповича, фонда «Русское исполнительское искусство» и других. Симфонические и камерные произведения Курбатова звучат в России, Австрии, Армении, Бельгии, Беларуси, Бразилии, Великобритании, Венгрии, Германии, Израиле, Испании, Италии, Казахстане, Канаде, Китае, Латвии, Литве, Мексике, Нидерландах, Новой Зеландии, Польше, Португалии, Турции, Франции, США, Украине, Хорватии, Швейцарии, Швеции, ЮАР, Южной Корее, Японии. Алексей преподает в Московской консерватории, проводит мастер-классы во многих городах России, приглашается в качестве члена жюри ряда музыкальных конкурсов.