Образы войны. Рассказ о моём прадеде ( 1 фото )

В рамках ЖЖ-хешмоба #образывойны хочу рассказать вам о моём прадеде.

Вот его страница на мемориальном сайте "Память народа" – ссылка.
Дата рождения: 18.04.1911
Дата поступления на службу: 13.09.1934
Дата окончания службы: 17.06.1959

В качестве знакомства с героем войны я опубликую здесь кусочек первой главы книги, которую я написал и издал в прошлом году. Там будет рассказ не столько о войне (центральными фигурами которого являются мой прадедушка и его жена, моя прабабушка Лидия), сколько о её последствиях. Увы, я никогда не видел прадеда: он ушёл за восемь лет до того, как я появился на свет. Но это не мешает мне гордиться и любить его всем сердцем.

...
А вот родословная по маминой линии для меня теперь почти как открытая книга. Передо мной оказались сотни писем, но нет необходимости их изучать. Чтобы сложить цельную картину, хватило других находок.

Первый человек, до которого я смог «дотянуться» благодаря им, — это прадед Виктор. Он не был моим кровным родственником, но именно ему суждено было начать зарождение семьи. Мой кровный прадед, Михаил, погиб на фронте. Прабабушка Лидия, герой войны, осталась с сыном на руках. На момент смерти Гитлера ему было 9 лет. С Витей они познакомились уже после фашистской капитуляции. Он тоже был героем ВОВ, да ещё каким! Столько орденов, на груди все не уместишь. Медали, открытки, грамоты… Сражался за Ленинград. Но главное, пережитые ужасы не сломили его.

В 1947 году сыграли свадьбу, через какое-то время родился сын Боря, а у моего деда Вовы, помимо свидетельства о рождении, появился ещё один документ. Вот его содержание:

Народный Комиссариат Внутренних Дел СССР
Отдел актов гражданского состояния
Свидетельство об усыновлении №6
Гражданин Колесников Владимир Михайлович, родившийся в 1936 году 25 числа октября месяца, усыновлён с присвоением ему фамилии Ведищева и отчества Викторовича, о чём в книге записей актов гражданского состояния об усыновлении 13 мая 1947 года произведена соответствующая запись за номером 6.

Внимательные к цифрам читатели сразу найдут несостыковку во времени, но текст воспроизведён точно, без опечаток. Дед появился на свет в 1935 году, просто из-за ошибки в записи до конца жизни проходил с неправильной датой рождения во всех документах (и это была одна из его любимых историй).

Ещё две, которые моментально приходят на ум, связаны с едой. Уже упомянутые обеды, с которыми Володька бегал до окопов, обычно приносились в срок. Хоть дед всегда открещивался от статуса человека, который видел войну, злобно произнося: «Те, кто её видел, уже давно в гробу лежат», — свою функцию доставщика он исполнял добросовестно. Всегда, кроме одного раза.

Мальчугана, уже почти добежавшего до заветной точки, окружила свора собак. Люди голодали семьями, какой разговор о четвероногих. Учуяв запах еды, стая образовала круг, не дав мальчику ни единой возможности прорваться. Даже в этой патовой ситуации, когда озлобленные животные с угрозой в глазах словно говорили: «Либо ты нам отдаёшь эту кашу, либо мы и тебя с ней съедим», — малец не сдался и попытался отбиться. Ведь тут, недалеко, в километре ходьбы, голодный папка защищает нас от немцев…

Развернулся раунд рукопашного боя. Помимо основной цели — сохранения еды, нельзя было падать, иначе пиши пропало. Когда силы начали покидать мальчика, а рык усилился и стал похож на волчий, он бросил харчи животным. И пока те переключили внимание, побежал обратно, что пятки засверкали. Мама с порога: «Отнёс?». Да, отнёс. Сказать правду он боялся. Всё вскрылось, когда отец, придя домой на отгул, чуть ли не первым делом спросил: «А почему Володя не приходил?». Переживания, само собой, были не о треклятых сухарях, а о жизни сына. «Да я, бать, думал, заругаешь… Я твой обед собакам побросал, загрызть хотели». Реакция — смех и слёзы радости, при ожидании как минимум подзатыльника за невыполнение просьбы. Хоть дед потом долго служил и работал на не самой безопасной должности, в тот момент, по его признанию, с котомкой в руках он был максимально близок к собственной смерти.

Второй любимый рассказ деда был покороче и всегда сопровождался смехом. Когда в деревню пришли немцы, они все как один были зверски голодны. Заходят в землянки, переворачивают всё, женщин изводят. Жестами объясняют свой вопрос: «Где еда?!». А нет ничего. Нашли какое-то плесневелое старое пшено. «Это что такое, надурить нас хотели?» — «Да что вы, солдатики, это ж мы свиньям, не себе». Информация была чистой правдой, но фрицы оставили поросят без ужина. Всё съели и ухом не повели. Когда дед рассказывал эту историю, я резонно спросил, почему было не зарезать какую-то живность и нормально полакомиться. Ответ был очевиден — мало времени, войскам при смене дислокации было не до пиршеств.

Война закончилась, прабабушка и прадед поженились, после чего уехали жить на Север. В маленький посёлок городского типа в Ростовской области с красочным названием Зерноград мои предки переселились в 1959 году. Молодой Володя (которому ещё только предстояло стать моим дедом через множество лет) в то время уже служил на границе с Финляндией, поэтому семья была из трёх человек.

* * *
Мой прадед был из тех, про кого говорят «на все руки мастер». Он многое умел и обладал массой знаний, которые помогли ему не только на работе, но и в быту. Арсенал насчитывал кучу научных статей, некоторые из которых сохранились до наших дней в домашнем архиве. Также он работал на машиноиспытательной станции в годы её расцвета, куда со временем подтянул и жену, и сына. А ещё занимался строительством и планировкой местности. В том числе, благодаря ему, согласно документам, в городе поставили первый светофор. К слову, сейчас их едва ли больше двадцати.

Прадед Виктор для меня — образец мужества, духоподъёмности, стойкости. Я верю, что благодаря таким, как он, наша страна выстояла в четырёхлетней кровопролитной бойне и в пятидесятых начала восстанавливать свою мощь. Существует гипотеза, что за каждым великим мужчиной стоит великая женщина. Необязательно, чтобы, как говорил Женя Лукашин, она мелькала каждый день перед глазами. Иногда достаточно одного диалога, после которого мужчина вдруг окрыляется и становится способен подняться на жизненный Олимп. Мой прадед не был великим в классическом понимании этого слова, но все его поступки и достижения позволяют мне его считать таковым. И с женщиной ему повезло несказанно.

Прабабушка Лида была токарем до 1943-го. Не самая стандартная работа для женщины, но в СССР это было привычной ситуацией. Сидеть дома с каждодневным страхом смерти от авиаудара в определённый момент ей надоело. Воспользовавшись возможностью, на правах добровольца она вместе с маленьким сыном переселилась ближе к фронту. Помогала нашим войскам, чем могла: шила, готовила, перевязывала раненых. Попутно завела множество подруг, с которыми переписывалась вплоть до своей кончины. Не впала в уныние, потеряв мужа. А главное: в 35 лет начала новую жизнь, выйдя замуж и родив второго ребёнка.

Параллельно с воспитанием сына она работала на заводе, вот трудолюбивое было поколение. Трудолюбивое и радостное. Старший сын Лидии, Владимир, с детства был самостоятельным. Как и все дети войны, он очень быстро повзрослел и по характеру был скорее интровертом. Обычный деревенский пацан, не любивший городскую суету. Образования 5 классов, да и те знания, что удалось приобрести, были получены в лютых условиях. Читать-писать научили — и то хлеб. Руки рабочие, усидчивый, но не лидер по духу. То и дело помогал маме воспитывать брата, да отцу с работой. А когда пришло время, ушёл в армию и на долгие годы выбрал службу своим призванием.

Дед Вова служил и на суше, и на море, и на Севере, и на Юге. Где только не побывал до 30 лет. Относительно тихое время, размеренная жизнь. Своя стихия. В армии он много читал и учился, насколько это было возможно. В пятидесятые солдаты с неоконченным средним образованием даже сдавали экзамены, чтобы вернуться домой если не готовыми специалистами, то хотя бы с какой-то образовательной базой. Самой проблемной дисциплиной для Владимира была математика. Особенно те задачи, в которых нужно было пользоваться правилом «взятия за единицу» (впоследствии он исхитрялся придумывать подобные каверзы мне-шестикласснику, а потом даже сердился, когда я щёлкал их как семечки).

Именно тогда его любимыми авторами стали Сергей Есенин и Джек Лондон, а Михаила Зощенко он полюбил немного позже. Достоевского же просто ненавидел. Проникся чувствами к футболу: раз 10 рассказывал мне, как видел живого Лобановского в бытность игроком. Один раз повидал знаменитость, а называл «гусём», как старого друга. И всё потому, что киевские болельщики, с которыми он сидел на стадионе, так прозвали своего нападающего за длинную шею.

Около десятка лет старший сын был далеко от дома. Тем временем маленький Боря уже начал ходить в зерноградскую школу. По первым порам всё было здорово: 4–5, порядочный, вежливый, инициативный. Тянулся к людям, в отличие от брата. За период младших классов — куча грамот и благодарностей. Мой прадед, майор в отставке, хорошо воспитал сына, прививая ему правильные ценности и приоритеты. Но одна любовь, которой загорелся мальчишка, стала для него губительной.

С детства Боря обожал автомобили. Всех марок, всех цветов. Был просто помешан на них. Как только ноги подросли и стали доставать до педалей, отец начал учить его водить. Только одно дело, когда рядом с тобой любящий родственник, который в критический момент выхватит из рук руль и нажмёт на тормоз, а другое, когда такого человека рядом нет. По возрасту юнцу ещё нельзя было садиться за баранку, но он связался с плохой компанией, где ему и погонять давали, и девочки вокруг него вились, и всё остальное, как это бывает в молодые годы.

Уже в пятом классе мальчик стал зависим от «ночной жизни», и родители никак не могли найти на него управу. Наверное, были слишком добрыми, не находили нужных слов. Глобальные изменения в распорядке Бориса ожидаемо сказались на школьных отметках. Из годовых оценок пропали разом все пятёрки, потом и четвёрки, а в седьмом классе даже троек осталось минимум. Получить «лебедя» на уроке — это не так ужасно. Исправить время есть, да и колы советские учителя раздавали куда активнее современных. Для некоторых и двойка была радостью. Однако когда у тебя 8 из 14 «неудовлетворительно» в итоговом табеле, это может означать только одно: остаёшься на второй год. Казалось бы, это дно. Но самое страшное было впереди.

Незаконченный восьмой класс и угроза остаться без среднего образования должны были стать для Бори поводом взяться за ум. Отцу всё больше становилось стыдно, что школе сын предпочёл кафе и вечеринки. Но летом 62-го, когда нужно было приложить максимум усилий для «подтягивания» знаний за упущенный учебный год, юноша появлялся дома всё реже. Хоть под домашний арест сажай — только и ждал, что подъедут «друзья» и заберут гулять.

Ночёвка где-то в гостях или под открытым небом стала для него нормой, и родители не сразу забили тревогу, когда мальчуган пропал на срок дольше обычного. Вышли в город навести справок у молодёжи и ахнули — оказывается, Борис в тюрьме. И ладно бы напился-подрался, но нет… Воровство, дело шьют. Только в этот момент к ним пришло понимание того, насколько всё плохо.

Несмотря на то, что отец уже тогда был уважаемым человеком, за злодеяния парень ответил по букве закона: провёл полтора года в колонии для несовершеннолетних. Должно было быть больше, но выпустили за хорошее поведение.

Время вне воли подействовало должным образом. Едва выйдя на свободу, возмужавший и по-прежнему любимый сын начал буквально падать на колени: «Папа, я изменился, не проклинай меня». Сразу были написаны заявления на восстановление в восьмой класс, а также на поступление в техникум, как запасной вариант (в те годы семи классов для этого было достаточно). Чтобы не лишать подростка увлечения, отец устроил его на машиноиспытательную станцию слесарем, на полставки. Ведь это постоянное взаимодействие с автомобилями, новые знания, возможность когда-никогда прокатиться с ветерком. Ну а главное — кровинушка всегда под боком, а не где-то, непонятно где. Казалось, всё налаживается, но хватило Бориса ненадолго.

Ночной Зерноград ждал возвращения своего героя, и оно состоялось приблизительно через год после отсидки. Статус бывшего зэка придал парню нового шарма. В подобных компаниях это очень ценилось. Борис окончательно бросил школу, забыл мечты о высшем образовании. На работе появлялся, но это были истории из рода «и смех и грех»: под луной нагуляется, а на утро приходит, ложится с инструментами под ЗИЛ и спит. Коллеги смеются, докладывают дяде Виктору, тот в гневе прибегает. Будит, отвешивает тумаков, орёт благим матом. И так из раза в раз. Брат Вова (то есть мой будущий дед), уже дембельнувшийся к тому времени, не собирался оставаться в посёлке на ПМЖ, а за время непродолжительных приездов в гости также никак не смог повлиять на Бориса. Появившиеся у родителей мысли наподобие «только бы снова не сел за колючую проволоку» имели все основания.

Трагедия случилась осенью 66-го года.

Компания молодёжи, где был и наш герой, отдыхала на главной улице посёлка. Денег не было, поэтому просто стояли и общались. Вдруг Боря увидел человека, выходящего из кафе. Это был один из местных академиков. Несложные логические размышления подсказали, что в сумке у него — зарплата для членов кафедры.

Когда мужичок остановился под деревом с целью пересчитать сумму, в голове у тунеядца созрел план. Борис попрощался с друзьями и незаметно пошёл по пятам жертвы. Наконец, перед входом в тёмный переулок, он нагнал учёного. На беду юного уркагана, человек из мира науки оказался крепким для своего телосложения — и не робкого десятка. Борьба, кряхтение, валяние по земле… Как вдруг в руках работника института блеснул нож. Припасённый специально для такой ситуации, он и решил исход драки.

Боре был нанесён всего один удар, но меткий. В брюшную полость. Никаких целей, кроме самозащиты, обороняющийся не преследовал, поэтому после нанесения тяжкого телесного он сразу начал звать на помощь, вызывать Скорую. В больнице нерадивого вора спасли. Восстановительный процесс должен был быть долгим, но после него всё равно светил тюремный срок.

Промочившая слезами все платки, Лида сидела у кровати больного 24 часа 7 дней в неделю, и на то был весомый повод, кроме материнской любви. Врачи строго-настрого запретили ему пить. При подобной травме последствия даже от обычного стакана воды были непредсказуемы. Чтобы не случилось обезвоживания, было позволено только смазывать мокрой тряпочкой губы. Несмотря на то, что сын кричал и требовал дать ему попить, все ёмкости от него тщательно прятались. По какой-то необъяснимой причине, в один из дней совпали три условия — кто-то оставил в палате кружку чая, Лида вышла в туалет, а Борис в этот момент проснулся и воспользовался шансом.
Дальше — воспаление, лихорадка, постоянная рвота. Пока прогрессивная молодёжь слушала битловский «Revolver» и поражалась тому, что англичане наконец выиграли чемпионат мира по футболу, Боря, который мог бы быть не худшим её представителем, медленно умирал на больничной койке. Разлитой гнойный перитонит. Его не стало 8 октября 1966 года. Парню было всего лишь 19 лет.

* * *
На момент потери сына Виктору было уже 59, а Лидии 54. Завести нового ребёнка здоровье, может быть, и позволяло, но вот воспитать — вряд ли. Люди, которые повидали все ужасы, какие можно, в преклонном возрасте получили от судьбы удар, который по воздействию оказался больнее всех предыдущих.

Что делать? Зачем жить дальше? Есть ли смысл продолжать искать стимулы для существования, если один человек, для которого делалось всё, в сырой земле, а другой не рядом и в поддержке уже не нуждается?.. Благодаря званиям Героев Войны они получали хорошую пенсию, могли даже не работать. Однако деньги потеряли для них всякую ценность. Нет предположений, насколько тяжело им тогда было. Самое горькое в том, что они безумно любили детей. Это знали все знакомые. Если в чужих души не чаешь, что говорить о своих… Именно благодаря этой любви и врождённому альтруизму им был предоставлен своеобразный второй шанс.

Хоть де-факто Лидия стала бабушкой только в 1971 году, и об этом событии я расскажу чуть позже, де-юре её так называли намного раньше. Баба Лида — приятная, отзывчивая, всегда с конфетой в кармане, чтоб кого-нибудь угостить при случае.

Друзья смекнули, что после выхода на пенсию ей просто нельзя оставаться в одиночестве. Так моя прабабушка получила неофициальную работу няни. Занятые на производстве люди без тени сомнения отдавали своих детей в добрые руки женщины, с которой некогда бок о бок на заводе работали их родители или они сами. Нужно в командировку или просто захотелось провести вечер без карапузов под ногами… Всем шли навстречу.

Муж Лидии, который всё ещё трудился среди машин и занимался научной деятельностью, не испытывал при виде чужих детей аналогичного энтузиазма. По всей видимости, годы не залатали дыру в его сердце. Так могло продолжаться и дальше, если бы не один особенный случай. В дом привели ребёнка с отклонениями в моторике. Учитывая неординарность ситуации, у бабы Лиды робко спросили: «Посидите?». Предложили хорошее вознаграждение, накрыли стол. На что услышали: «Да ну, что вы, какие деньги! Конечно, оставляйте».

Добро добром, но задача стояла не из простых. Девочка дошкольного возраста не могла ни ложку сама держать, ни за речью следить, ни пробыть в спокойствии больше получаса. К концу первого же дня ухода у Лиды появились обеспокоенность и чувство бессилия. Годы уже не те, да и с проблемными детьми обычные уловки не всегда проходят. Возникли мысли извиниться и отказаться от таких проблем, но тут домой с работы вернулся Витя. Он увидел полный боли взгляд малютки, и внутри него что-то всколыхнулось. Возможно, впервые со дня смерти Бори. «Мать, ну что ты делаешь, а ну дай её мне».

Оказавшись в руках пахнущего бензином мужчины, девочка мгновенно затихла. Оторопев, баба Лида тоже замолчала. Будто на сеансе в кинотеатре, заняла место в первом ряду и наблюдала, лишь периодически отвлекаясь на команды «принеси» и «подай». Из подушек и одеял была сконструирована система, внутри которой малышка не роняла голову на бок (изначально главная проблема была именно в этом). Сразу исчезли слёзы, потом поддалась и ложка. Как прадеду удалось этого добиться — до сих пор загадка.

День закончился искренним детским смехом, ребёнок не хотел возвращаться к родителям. Когда двери захлопнулись, прозвучал короткий диалог. «Вить, а я ведь думала от неё отказаться» — «Не смей». В тот день девочка обрела второй дом. Очевидцы тех событий верили, что только благодаря своим новым «воспитателям» она смогла выздороветь и стать на ноги.

Пока мои предки нянчили чужих детей, у сына Володи всё шло своим чередом. Служил, пока не надоело. Получил образование, которое позволило выпорхнуть из домашнего гнезда. Уехал в областной центр, город Ростов-на-Дону, где устроился на престижный завод «Ростсельмаш». Это была примерно середина шестидесятых. С некоторыми промежутками, дед проработал там около тридцати лет. Не обладая организационными навыками, хорошей коммуникабельностью и не являясь максималистом, он всегда был доволен своей мелкой должностью. Тем не менее, на добровольно-принудительной основе его сделали акционером компании. Драгоценные бумаги 1993 года выпуска — ещё одна моя удивительная находка. Интересно, стоят ли они сейчас хоть что-нибудь? Письма, в которых деда приглашают на деловые встречи, приходят до сих пор, примерно раз в полтора года, в огромных конвертах.

Про трудовые будни рассказов было немного. Работа у деда была однообразная, шумные компании он не любил, друзей не имел. Главным, чем он гордился из своей ростовской жизни, стало посещение концерта Пугачёвой. Цены на билет были бешеные, но как иначе? Такая звезда в провинции. Пришлось раскошеливаться. То ли от завышенных ожиданий, то ли от отсутствия музыкального вкуса, выступление Аллы Борисовны было раскритиковано. «Ценник такой задрала, а на деле — обычная певичка!» — удивлённо повторял Володя спустя годы.

Совершенно другое впечатление оставил болгарский певец Эмил Димитров, пользовавшийся в СССР особой популярностью. Не уточнял, в Ростов ли приезжал артист, или дед ходил на него в рамках одной из своих многочисленных командировок. Ох, с какой же любовью он вспоминал тот день. Легко можно было менять настроение или даже шантажировать: от одного упоминания фамилии болгарина у дедушки слезились глаза. Чувствую, без романтической подоплёки там не обошлось. Музыка же точно была отличной, это факт. Когда дома появился нормальный Интернет, песня Димитрова под названием «Наш сигнал» (исполнялась на разных языках, в том числе на русском) была заказана на скачивание первой. Уже потом Кузьмин, Марк Бернес, «Ласковый май»… Ну и Пугачёва, как без неё.

Ещё меньше, чем о концерте Примадонны, дед любил вспоминать о своём первом браке. Да я больше скажу — если б не официальные документы, подтверждающие, что Владимир Викторович два раза ходил под венец, в это сложно бы было поверить. Посудите сами — интроверт, постоянно занятый на работе и очень редко выходящий из дома по вечерам и выходным. Невозможно себе представить ситуацию, что он просто кому-то проспорил и потому решил жениться, но со стороны это выглядит именно так. Продлилось «счастье» молодожёнов меньше года. По нашим временам смешная цифра, не говоря уже о советских. Ни имени, ни последующей судьбы той женщины я не знаю, он не поддерживал с ней отношения.

На момент развода нашему герою уже перевалило за 30. Решительности при общении со слабым полом по-прежнему не добавлялось. Обеспеченный, вполне симпатичный, непьющий, добрый и умный человек ждал ту, что сама всё возьмёт в свои руки. Поцелует, приголубит, может, даже сама сделает предложение. Удивительно, но такая женщина нашлась.

Моя бабушка, Анна Кондратьевна, была инициативным человеком. Узнав от знакомых историю Володи, она разными способами пыталась втереться к нему в доверие: приходила на работу, угощала приготовленной своими руками едой, звала на свидания. Это не была любовь с первого взгляда, по крайней мере, со стороны представителя сильного пола. Деду понадобилось много времени, чтобы понять, насколько донская красавица заинтересована в нём как в мужчине, а не просто друге. Вроде умный, а дурак-дураком.

Когда осознание пришло, им обоим снесло голову. Тут же свадьба, медовый месяц, все дела. Бабушка разглядела в Володе что-то такое, чего не смог увидеть никто. И после знакомства с ней он стал другим человеком, куда более коммуникабельным и весёлым. Так что конец шестидесятых — начало семидесятых — это самое романтичное время во всей истории моей семьи.

В 1971 году родилась моя мама, Наталья. Романтика потихоньку стала улетучиваться. Утяжелённая бессонными ночами и вонючими пелёнками, система начала давать сбой. Что удивительно, у деда по-прежнему в сердце жила любовь и к дочке, и к жене, а вот об Анне сказать того же было нельзя. Ради ребёнка супруги шли на компромиссы, пытались создать хотя бы видимость хорошей семьи. При этом с каждым годом надлом в отношениях и чувство исчезающей любви ощущались всё явственнее. 10 февраля 1980 года, за 2 дня до маминого девятого Дня рождения, официально был оформлен развод. Владимир уехал к родителям в Зерноград, а мама с бабушкой остались в Ростове. Несмотря на то, что деду тогда уже было далеко за 40, женщины толпой за ним увивались, не видев обручального кольца на пальце. Всем сводникам и девицам он отвечал одно и то же: «Нет, у меня уже есть семья». До конца жизни он любил только свою Анечку, не воспринимая всерьёз никого другого. Развод не смог потушить огонь в его душе.

Возвращение в глухомань было вызвано не только душевной травмой, но и более банальными причинами. К началу восьмидесятых отец Владимира, мой прадед Виктор, начал сдавать. Перестал работать, набрал в весе, стал даже немного выпивать. Малоподвижный образ жизни и ожирение быстро сказались на его здоровье. Врачи поставили диагноз: атеросклероз сосудов головного мозга. Болезнь опасная и для молодых людей, что говорить о пожилых. Летом 1982-го, на семьдесят втором году жизни, Виктор Иванович нас покинул. Он был абсолютным героем для всех, кто его знал.

Прогоняя в голове этапы жизни прадеда, которые мне известны, без тени сомнения делаю вывод: это был очень достойный жизненный путь. Проявил себя и на войне, и в мирное время. Любил и был любим. Оставил наследника, пусть и не кровного. Боролся за хорошее будущее родных и близких. Лишь смерть сына была зарубкой на его сердце, поскольку он всегда считал себя главным виновным в ней. Таким человеком нельзя не гордиться. Иной сломался бы от процента той боли, что выпала на душу прадедушке.

Хотя, если честно, я не знаю точно, были ли у Виктора ещё дети. Его могилка всегда была ухожена без нашего с дедом вмешательства. У него были родственники кроме нашей семьи, это факт. Но мы с ними никогда тесно не общались. Встречу на улице — не узнаю, не поздороваюсь.

Какое-то время Владимир пожил с мамой, работал водителем. Дарственная на пользование машиной — ещё одна удивительная находка для человека из XXI века. Кто-то из коллег прадеда помог. Конечно, документы подобного рода и сейчас в ходу, но там важно оформление. Огромное число подписей и дат. Полностью оправившись после развода и смерти отца, дед вновь задумался о работе на «Ростсельмаше» — звонки оттуда не прекращались. Лидия Петровна попрощалась с сыном ещё на несколько лет. Она по-прежнему ухаживала за чужими детьми, поэтому в одиночестве бывала редко. Днём нянчится с малышнёй, вечером с бабушками на скамеечке кости перемывает. Всё как положено.

Я общался с её подругами тех лет — ни от кого не слышал о ней дурного слова или какого-то неоднозначного воспоминания. Она единственная из моих родственников с приставкой «пра-», кого я видел вживую. Только у меня было мало шансов запомнить те немногочисленные мгновения. Хорошо, что осталась одна наша совместная фотография. Любимая всеми баба Лида скончалась летом 1994 года, на восемьдесят первом году жизни. Причина практически та же, что и у мужа — церебральный атеросклероз.
...
Книгу целиком можно купить здесь или скачать бесплатно здесь.