Неудобные вопросы для сторонников авианосного лобби ( 5 фото )

Пожалуй, начиная данный материал, стоило бы сказать, что тематика авианесущих кораблей издавна является дискуссионной для нашей страны. Данный вопрос отнюдь не раз поднимался и на «Военном Обозрении» – и, думаю, моя публикация не станет последней в этом непростом споре.

Прошлая статья, посвященная вопросу возрождения морской авиации, всколыхнула обсуждение, затронувшее авиацию палубную – так или иначе, многие люди и по сей день считают, что авианосцы могут стать залогом обеспечения обороны морских границ Федерации. Я не планирую выдвигать тезисы, противопоставляющие воздушные силы берегового и палубного базирования – мне в первую очередь хотелось бы рассмотреть вопросы, которых подчас избегают как сторонники, так и противники «авианосного лобби».


Разработка и производство палубной авиации может обойтись России даже в большую сумму, чем строительство самого авианосца. Источник: U.S. Navy

Авианосцы очень часто рассматриваются как своего рода супероружие. В некотором отношении подобное заявление справедливо. Однако для полного раскрытия потенциала палубной авиации необходимо множество условий, которые, в сущности, имеются у крайне ограниченного количества стран мира. И наша – к сожалению, к ним не относится. Учитывая текущую внешнеполитическую стратегию российского государства, вливания средств в вооружения подобного типа и вовсе начинают казаться безумием – впрочем, вопросы концептуального применения мы оставим на потом. Прежде всего, нам нужно определиться с проблемами совсем иного характера…

Где строить?

Вообще, здесь бы впору спросить: «Кому строить?» Однако столь масштабные вопросы нам придется совместить воедино.

Военное кораблестроение – одна из наиболее сложных сфер деятельности. Кооперация поставщиков, число которых достигает тысяч и тысяч, своевременное проектирование и поставка множества уникальных компонентов...

Когда сторонники российской палубной авиации заводят речь о кораблях-носителях, то начинает складываться впечатление, будто страна изобилует инженерами и специалистами в данной тематике, а уж новые суда мы и вовсе делаем, как говорил Никита Сергеевич Хрущев, словно колбасу. Проблема состоит в том, что в данный момент мы даже не можем определить предполагаемый облик корабля подобного класса, не говоря уже о его проектировании. Все попытки руководства флота выдать техзадания на проработку перспективных проектов выглядели по меньшей невразумительными, а ВМФ никак не может отделаться от навязчивой идеи создания нового авианесущего крейсера – более того, трамплинного. Этот момент следует держать в голове всем лоббистам данной тематики. Ибо в случае, если «авианосное дело» сдвинется с мертвой точки, то страна получит отнюдь не аналог «Джеральда Р. Форда», а нового «Адмирала Кузнецова»… И это в лучшем случае.

К слову сказать, в ВМФ категорически отвергли аванпроект атомного авианосца водоизмещением 60 тыс. тонн, представляющего собой модернизированный вариант «Ульяновска» – проекта 11437 – первого и не увидевшего жизни советского классического авианесущего корабля.

В целом данный вопрос крайне дурно выглядит даже на стадии концептуальной проработки – а рассмотрение проблем практической реализации смотрится и того хуже…


Даже столь технологически продвинутая страна, как Франция, не смогла разработать катапультный авианосец без помощи США. Источник: U.S. Navy

Если говорить о ближайшем современном опыте работы российских верфей с носителями палубной авиации, то это, конечно же, будет перестройка «Викрамадитьи», бывшего авианесущего крейсера «Адмирал Горшков». Здесь я бы хотел акцентировать ваше внимание на том, что в момент проведения тех работ значительная часть советских специалистов еще «была в строю» – им банально было не так уж и много лет, и в распоряжении Объединённой судостроительной корпорации находились опытные и работоспособные кадры.

Сейчас же минуло еще одно десятилетие – и резонно спросить, многие ли из тех, кто участвовал в работах над «Викрамадитьей», до сих пор «в седле»?

Впрочем, даже этот фактор не спас корабль – все знают об аварии во время ходовых испытаний, когда у авианосца вышла из строя силовая установка. Сам же проект переоборудования «Адмирала Горшкова» оказался для Севмаша убыточным. Но, хуже того, он повлиял на реализацию госпрограммы вооружений – из-за возникших проблем была отложена сдача АПЛ «Юрий Долгорукий», «Александр Невский» и «Северодвинск». А это, на минуточку, была не постройка авианосца с нуля и при вполне живых советских кадрах!

Есть и другой момент, который редко упоминается в дискуссиях: прежде, чем на стапелях окажется хоть крупинка стали, необходимо будет провести сотни НИОКР, которые будут стоить миллиарды рублей. Авианосец – одно из сложнейших технических сооружений, созданных человеком, и страна, не имеющая опыта строительства и эксплуатации такого объекта, будет обречена на массу научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, которые затянутся на долгие годы. В данный момент Россия не имеет компетенций даже в морской авиации берегового базирования – в таких условиях разработка носителя палубной авиации станет настоящей «черной дырой» оборонного бюджета. Необходимо разработать атомную энергетическую установку, катапульты, лифты, радиоэлектронное оборудование, палубные тягачи и множество других элементов, без которых невозможно функционирование корабля подобного класса.

Если говорить о непосредственном строительстве полноценного АВ (такого, например, как тип «Нимиц»), то мы во весь рост получаем проблему нехватки судостроительных мощностей. Предложения о крупноблочной модульной сборке несостоятельны – нужны большие эллинги, которые у нас просто отсутствуют, а сварочные работы на открытых стапелях при минусовой температуре (если говорить о том же Севмаше) нежелательны. Что это означает? Во-первых, придется вложить миллиарды долларов (отнюдь не рублей) в модернизацию и расширение возможностей корабельной промышленности – и, во-вторых, как минимум лет пять ждать результатов.

В качестве завершения я бы хотел добавить, что инфраструктуры базирования таких кораблей у нас тоже нет – и ее нужно строить с нуля. К примеру, Китай (с его чудовищной экономической мощью и инженерно-строительным потенциалом) делал это целых четыре года – именно столько заняло строительство специальной военно-морской базы в Циндао.

Думаю, выводы из последнего абзаца все сделают сами.

Чем воевать?

Этот вопрос куда обширнее, чем кажется: речь идет не только о палубных летательных аппаратах, но и о кораблях эскорта, без которых, собственно, теряется сам смысл строительства авианосца.

В текущий момент времени единственный серийно производящийся боевой самолет, пригодный для базирования на АВ – МиГ-29К. К настоящему дню данную машину уже можно назвать как минимум морально устаревшей – если же вести речь о перспективе (а у нас выбора нет, учитывая время подготовки к строительству и самого строительства носителя палубной авиации), то она будет столь же пригодна для боевых действий, как и По-2.

Этот подводит нас к закономерному выводу о том, что для укомплектования авиакрыла требуются полномасштабные работы по проектированию и строительству новых типов машин, подходящих для базирования на отечественном авианосце.


Для успешного применения авианосцев в бою необходимы опыт и десятилетия практики. Мы же не имеем такового даже в эксплуатации палубных вертолетов...

Наиболее очевидным выбором выглядит использование Су-57. Однако данный летательный аппарат все еще не находится в серийном производстве, не имеет двигателей второго этапа, а также, вероятно, слишком тяжел даже для катапультного АВ. И, соответственно, нуждается в значительной переделке для службы в палубной авиации. Все перечисленное влечет за собой обширные НИОКР и де-факто разработку абсолютно новой машины.

Впрочем, намного хуже обстоят дела с самолетом ДРЛО – а без данного класса летательных аппаратов любые мечты о российском авианосце можно считать несбыточными и несостоятельными. Многие часто любят апеллировать к советскому Як-44, забывая, впрочем, что тот так и не был построен даже в качестве прототипа по довольно прозаичной причине – работы забуксовали на стадии разработки бортовой аппаратуры, а ведь это происходило при могучем и живом ОПК СССР! Учитывая, что в настоящее время наш Оборонпром уперся даже в масштабную модернизацию А-50, любые разговоры о палубном самолете ДРЛО можно считать фантастической историей о кисельных берегах. Более того, Российская Федерация до сих пор не запустила серийного производства ЛА данного класса даже наземного базирования – а ведь они имеют куда меньшую конструктивную сложность (нет ограничений по длине взлетной полосы, меньше требований к компактности аппаратуры и пр.).

Сюда же можно добавить и отсутствие многоцелевых корабельных вертолетов с модульной архитектурой функциональной нагрузки – в России нет серийного производства палубных машин, аналогичных Sikorsky SH-60 Seahawk, а серийные армейские – непригодны для корабельного базирования.

Подводя итоги, можно сказать, что затраты на создание авиапарка могут превысить стоимость самого авианосца – и, что много хуже, нет никакой гарантии, что к моменту начала серийного производства наша перспективная палубная авиация не окажется устаревшей.

Особняком стоит тема комплектования группы сопровождения. Ее у нас, по обыкновению, затрагивают вскользь. И часто основным аргументом в ней звучит утверждение о том, что мол, фрегаты, дескать, закроют все потребные ниши. Это можно назвать или же наглым враньём, или же блаженным заблуждением: корабли класса «фрегат» могут выполнять вспомогательные задачи в составе АУГ, но совершенно точно не являются ее костяком. Более того, в случае, если наша корабельная группа окажется в океане (а сторонники авианосцев всегда упирают на борьбу с противником «на дальних рубежах»), корабли столь скромного водоизмещения могут оказаться неспособными применять оружие из-за ограничений, накладываемых качкой. Порой даже столь крупные суда, как эсминцы, с трудом справляются с волнениями в океанах. А что уж можно сказать о кораблях с водоизмещением в 5000 тонн?


За цену авианосной группы можно приобрести 20 межконтинентальных бомбардировщиков, построенных по технологии «стелс» – причем их бомбовая нагрузка будет как минимум в десять раз больше.

Основной проблемой, впрочем, является неспособность фрегатов сформировать дивизион ПВО. В ВМС США (а более образцового эксплуатанта АУГ в мире просто не существует) задача противовоздушной обороны соединения ложится на корабли первого ранга – такие, например, как эсминцы «Арли Берк» и крейсера «Тикондерога» с соответствующим зенитно-ракетным и противоракетным вооружением. Более того, они оборудованы многофункциональной БИУС «Иджис», аналогов которой у нас не существует. Отдельно стоит упомянуть и корабли комплексного снабжения (к слову говоря, они сами немногим меньше АВ и их постройка требует соответствующих средств и мощностей) – суда такого класса у нас отсутствуют, а без них ставится под вопрос автономность авианосной ударной группы. Все это подводит нас к тому, что для формирования АУГ необходима разработка и конструирование новых корабельных вооружений, автоматизированных систем управления и, собственно, самих боевых и вспомогательных кораблей.

Думаю, все прекрасно понимают, в какие средства это обойдется стране.

Где применять?

Увы, это отнюдь не праздный вопрос – многие любят говорить о «самой протяженной морской границе в мире», забывая, впрочем, что большая ее часть пролегает в замерзающих водах, а все прочие акватории перекрыты природными барьерами, которые успешно используются нашим противником: Датскими проливами, Босфором и Дарданеллами, Фарерами и Исландией, Алеутами и Японией. Наши флоты заперты в замкнутых морях, что автоматически определяет наши авианосцы в разряд оружия обороны, сужая круг их практического применения. Ограниченные «стаканами» небольших акваторий, наши АУГ будут находиться под постоянным наблюдением противника, который, впрочем, и сегодня держит под прицелом Черное, Балтийское и Охотское моря.

Если говорить о перспективах развития ракетных вооружений и разведывательных БПЛА большой дальности, то ситуация приобретает совершенно неприятный для нас оборот.

Развертывание одиночных эскадр в океанах, контролируемых США и их союзниками, также выглядит изощренной формой самоубийства, тем более при учете отсутствия у нас сети зарубежных военно-морских баз. Конечно, это заставит противника отвлечь существенные силы и средства, но закончится неминуемым уничтожением нашей АУГ – а, учитывая же полное отсутствие опыта боевого применения соединений такого типа, а также тотальное превосходство в воздухе, которое враг может обеспечить практически в любой точке земного шара, отнюдь не факт, что в ходе выполнения данной задачи он хотя бы гарантированно понесет большие потери.

В качестве завершения данного материала я бы хотел привести цитату из книги «Стратегия. Логика войны и мира» военного аналитика Эдварда Николае Люттвака – человека, работавшего в администрации Рональда Рейгана и своими глазами заставшего пиковую точку развития ВМС США. Данная выдержка посвящена дискуссиям, возникшим в Конгрессе, после анализа боев в ходе войны за Фолклендские острова.

«Командующие ВМФ США без особого труда выиграли в этих дебатах. Они разъяснили, что авианосец должен действовать не в одиночку, но лишь в «боевых доспехах», состоящих из сопровождения эсминцев и крейсеров, занятых почти исключительно защитой авианосцев от противокорабельных ракет, а также от подводных лодок.

Дипольные отражатели, сбивающие с толку радары противника, импульсы корабельных ракет в инфракрасном диапазоне и преднамеренные электронные помехи – все это будет отклонять от курса противокорабельные ракеты, нацеленные на авианосцы, в то время как зенитные ракеты и пушки кораблей сопровождения будут сбивать остальные ракеты, а также самолеты, которые рискнут подлететь слишком близко, чтобы их выпустить. И это, как указали командующие ВМФ, был лишь средний слой обороны.

24 истребителя-перехватчика дальнего действия на каждом авианосце с четырьмя самолетами, снабженными радарами дальнего предупреждения, и данные им в помощь четыре самолета РЭБ для производства помех должны будут обеспечить внешний слой обороны, тогда как четыре самолета-заправщика обеспечат их дозаправку на дальних расстояниях.

Наконец, был еще и внутренний слой обороны: радары, контрмеры, зенитные ракеты и пушки на каждом корабле, включая и особые автоматические зенитки, предназначенные единственно для этой цели.

Этот ответ энтузиастам противокорабельных ракет 1982 года был столь сокрушителен, что другая сторона медали не привлекла к себе почти никакого внимания.

Если подсчитать все, что требуется для успешного реагирования на противокорабельные ракеты, станет ясно, что помимо исключительно высокой стоимости кораблей сопровождения значительная часть боевой мощи самого авианосца оказывается поглощена задачей защиты от атаки противокорабельными ракетами».

Так ли нам необходим авианосец, чтобы десятилетиями вливать в программу его строительства большую часть нашего оборонного бюджета?

Действительно ли страна готова поступиться развитием жизненно важных оборонных программ ради создания, в сущности, парадного корабля, непригодного для боевых действий, которые мы будем вынуждены вести?

Фантазии об авианосцах – вещь отнюдь не безобидная.

Это злонамеренный посыл, отвергающий столь необходимый стране прагматичный подход, призыв, направленный на расточительный расход средств, выделяемых для развития вооруженных сил.

Подоплека их строительства не имеет под собой никакого практического обоснования, кроме пресловутого желания входить в круг авианосных держав.

Автор:А. ВоскресенскийИспользованы фотографии:U.S. Air Force U.S. Navy