Mezilrajas
Коронавирус: После новогодних гуляний россиян ждут «чумные бараки»? ( 1 фото )
Собьет ли массовая вакцинация вторую волну COVID-19
Андрей Полунин
Материал комментируют:
Ольга Демичева
Россию захлестывает вторая волна COVID-19 — заболеваемость бьет рекорды, и снижаться пока не собирается. 24 декабря зафиксирован новый суточный пик по числу заболевших (29 935 человека) и умерших с подтвержденным диагнозом (635 человек). В тот же день рекорд обновила Москва — 8 203 инфицированных в сутки.
При этом заболевание у пациентов протекает тяжелее, чем весной. Об этом рассказал главврач Филатовской больницы в Москве Валерий Вечорко. Он напомнил, что раньше больные поступали с лихорадкой, потом ее удавалось сбить, и наступало улучшение. А сейчас течение болезни волнообразное, то есть даже после того, как температуру нормализуют, она вновь поднимается до 38 градусов.
При этом в регионах ситуация просто аховая.
Врач из Твери рассказал немецкой газете, что пациентов действительно гораздо больше. «Я смотрю на очередь на компьютерный томограф (КТ) и думаю: „Куда же их всех потом девают? У нас же в городе совсем нет места“. Вот пример: чтобы у томографа остыла рентгеновская трубка, нужен один час и сорок минут. За ночь она еще ни разу не остывала. Пациентов везут круглосуточно — особенно из районов на скорых-„буханках“. Бывает и по три, и по пять человек за раз», — отметил он.
Кремль в такой ситуации делает ставку на массовую вакцинацию. В начале декабря Владимир Путин заявил, что будет произведено 2 млн. отечественных вакцин от коронавируса, что дает «возможность начать если не массовую, то масштабную вакцинацию», которая затронет миллион россиян. Но миллион вакцинированных для 144-миллионной России — это капля в море. К тому же эксперты указывают: та же вакцина «Спутник V» появилась так быстро, поскольку не прошла третью фазу клинических испытаний — а значит, эффективность ее сомнительна.
Что показательно, страны Юго-Восточной Азии не только успешно справились с первой волной, но и не допустили вторую путем введения жестких карантинных мер. Но Кремль, после относительного затишья в июне, дал отмашку на курортный сезон без каких-либо ограничений. Отдыхающие набились под завязку в Крым и Краснодарский край, потом разъехались по стране — и эпидемия в России полыхнула с новой силой.
В предстоящие новогодние праздники эта история может повториться. И тогда весной, возможно, мы получим очередную — третью — волну заболеваемости.
— Когда происходит эпидемия, прогнозы должны выстраиваться компетентными медицинскими специалистами, — отмечает врач Ольга Демичева, эндокринолог, постоянный член EASD (Европейской ассоциации по изучению сахарного диабета). — Но поскольку за здоровье граждан — массовое здоровье — отвечают руководители страны, и происходит объединение сил, которые решают: какой стратегии, какой внутренней и внешней политики следует придерживаться, чтобы обеспечить максимальную безопасность населения.
И здесь важно понимать: мы имеем дело с новым высококонтагиозным инфекционным заболеванием, и пока нет реальной профилактики и реального лекарства (о вакцине скажу чуть позже) — переболеют все, от мала до велика. И такие меры как самоизоляция, ношение масок, соблюдение социальной дистанции направлены все-таки не на спасение кого-то от возможности заболеть в условиях эпидемии. Цель этих мер — чтобы скорость роста заболевших была не так высока, чтобы медицина не захлебнулась.
Сейчас уже открываются стационары в павильонах выставок, на стадионах — там устанавливают перегородки, койки, налаживаются реанимационные залы.
Чтобы организовать эти современные — в хорошем смысле — «холерные бараки» — требуется время и капиталовложения. Возможно, не случись оптимизации медицины и уничтожения больничных коек, все было бы проще организовать — но мы имеем то, что имеем, и работаем в условиях эпидемии, исходя из реалий.
Организация новых коек для больных коронавирусной инфекцией позволяет вернуть функции специализированным койкам, которые в первую волну были заняты под ковидных больных. Соответственно, из-за этой занятости кто-то не получил онкологическую, кардиологическую, хирургическую помощь. И рост смертности, который мы имеем в период эпидемии, как ни удивительно, связан не столько со смертностью от коронавирусной инфекции (она не так высока), сколько с неполученной помощью по другим заболеваниям, представляющим угрозу для жизни.
«СП»: — Допустима ли сейчас массовая вакцинация, положит ли она конец эпидемии?
— Как вы понимаете, вакцин в мире разрабатывается много потому, что это единственный способ остановить эпидемию в перспективе. Никуда мы от коронавируса уже не денемся, он будет жить среди нас, и будет потихоньку мутировать. Поэтому нужна вакцина, которая будет работать против тех фрагментов вируса, которые будут оставаться стабильными. То есть, несмотря на мутации вируса, вакцина будет эффективной и против новых штаммов.
Что касается вакцин, которые разработаны и поступают для массового применения — а это и российские вакцины, и вакцины Китая, ЕС, США — говорить, что хотя бы у одной из них качественно завершена третья стадия клинических испытаний, не приходится. Тут работает фактор времени: нужно отследить достаточную статистическую выборку привитых. То есть, нужны цифры, которые со статистической достоверностью позволят судить об эффективности вакцины.
Кроме того, время требуется, чтобы оценить безопасность вакцины. Есть вопросы ранней оценки безопасности — так, одна из зарубежных вакцин продемонстрировала определенные риски в плане развития неврологических осложнений. Но это ранние риски, а есть еще более поздние эффекты, которые могут прослеживаться.
Например, влияние на фертильность, или на возможность развития каких-то, допустим — подчеркну, я говорю только допустим — онкологических заболеваний впоследствии, после прививки. Мы об этих рисках пока не знаем, мы узнаем о них только спустя время.
И действительно, возникает вопрос: можно ли эти вакцины применять массово уже сегодня, насколько это этически правильно и оправданно?
Так вот, есть такой медицинский термин: терапия отчаянья. Это то лечение — или та профилактика — которую мы начинаем применять в случае, если потенциальная польза от наших действий превышает потенциальные риски.
Если мы взвесим ситуацию с коронавирусом — мы имеем право, в условиях чрезвычайной ситуации эпидемии, массово применять вакцину, которая еще находится на этапе завершения третьей фазы испытаний. Это оправдано с двух позиций.
Во-первых, предварительные испытания уже показывают, что клинически-значимых ранних осложнений мы не имеем. Во-вторых, предварительные наблюдения за привитыми показывают, что они имеют тот иммунитет, который мы желали увидеть после вакцинации.
Мы не знаем, насколько этот иммунитет будет длительным, не знаем, что еще с этим сопряжено. Но есть высокая вероятность, что разработанные вакцины — реальное оружие против коронавируса.
Это значит, применение вакцины дает замедление скорости распространения эпидемии. И скорее всего, быстро даст нам статистический материал, который позволит оценить реальную эффективность вакцины.
Кстати, все, кого прививают, подписывают соответствующие документы. В них есть информация, когда разработана вакцина, какие исследования уже проведены — то есть, это делается не бессознательно.
Единственное, что хочу сказать — и это важно — все прививки должны быть абсолютно добровольными. Бывают, конечно, военные чрезвычайные ситуации, когда речь идет о прививке вакцинами, проверенными временем. Но когда мы говорим о гражданском населении — любая вакцинация делается только с согласия самого человека.
«СП»: — Можно ли сказать, что сейчас заболеваемость вышла на плато, возможна ли третья волна коронавируса весной?
— То, что сейчас происходит, взрывным ростам назвать нельзя. Количество исследований на ковид в значительной степени определяет нашу оценку заболеваемости — чем больше тестов мы проводим, тем больше положительных результатов получаем: это линейная зависимость. Если внезапно мы сократим количество исследований в 2 раза — мы увидим соответствующее «снижение» заболеваемости.
Что касается реальной дальнейшей ситуации с заболеваемостью — она зависит от того, насколько стойкий иммунитет у переболевших и у привитых. Если иммунитет стойкий, к весне мы увидим достоверное снижение заболеваемости.
Кроме того, ситуация зависит от мутации вируса. Но как показывает вирусологический опыт, мутации любого инфекционного агента идут в направлении его ослабления — вирус становится менее агрессивным, в плане течения заболевания. Поэтому такого большого количества тяжелых случаев, как в 2020 году, дальше быть не должно.
Напомню, атипичная пневмония 2002 года — прежняя разновидность коронавируса — в итоге тихо растворилась в популяции. В то время, замечу, в мире не было нынешних диагностических возможностей, и не было массового оповещения населения о ситуации. Если бы по поводу той атипичной пневмонии предпринимались такие же информационные меры, как при эпидемии нового коронавируса, все шло бы по нынешнему сценарию.
«СП»: — Курортный сезон мог стать предвестником второй волны, обернутся ли всплеском заболеваемости новогодние праздники?
— Это очень спорный вопрос. Все-таки на свежем воздухе вероятность заразиться всегда меньше, чем в помещении. Люди, запертые в своих квартирах, и иногда делающие вылазки в магазин — гораздо более уязвимая группа, чем люди, которые отдыхают на морском побережье, пусть при достаточно плотном скоплении.
«СП»: — Почему в том же Китае, в других странах Юго-Восточной Азии, нет второй волны?
— Осмелюсь предположить, что дело в уменьшении проводимых исследований. По моей информации, сейчас в Китае массового тестирования на коронавирус не проводят. В стационары попадают люди с единичными тяжелыми случаями, а легкие формы, которые люди как переносили, так и переносят «на ногах», в статистику вообще не попадают.
Андрей Полунин
Материал комментируют:
Ольга Демичева
Россию захлестывает вторая волна COVID-19 — заболеваемость бьет рекорды, и снижаться пока не собирается. 24 декабря зафиксирован новый суточный пик по числу заболевших (29 935 человека) и умерших с подтвержденным диагнозом (635 человек). В тот же день рекорд обновила Москва — 8 203 инфицированных в сутки.
При этом заболевание у пациентов протекает тяжелее, чем весной. Об этом рассказал главврач Филатовской больницы в Москве Валерий Вечорко. Он напомнил, что раньше больные поступали с лихорадкой, потом ее удавалось сбить, и наступало улучшение. А сейчас течение болезни волнообразное, то есть даже после того, как температуру нормализуют, она вновь поднимается до 38 градусов.
При этом в регионах ситуация просто аховая.
Врач из Твери рассказал немецкой газете, что пациентов действительно гораздо больше. «Я смотрю на очередь на компьютерный томограф (КТ) и думаю: „Куда же их всех потом девают? У нас же в городе совсем нет места“. Вот пример: чтобы у томографа остыла рентгеновская трубка, нужен один час и сорок минут. За ночь она еще ни разу не остывала. Пациентов везут круглосуточно — особенно из районов на скорых-„буханках“. Бывает и по три, и по пять человек за раз», — отметил он.
Кремль в такой ситуации делает ставку на массовую вакцинацию. В начале декабря Владимир Путин заявил, что будет произведено 2 млн. отечественных вакцин от коронавируса, что дает «возможность начать если не массовую, то масштабную вакцинацию», которая затронет миллион россиян. Но миллион вакцинированных для 144-миллионной России — это капля в море. К тому же эксперты указывают: та же вакцина «Спутник V» появилась так быстро, поскольку не прошла третью фазу клинических испытаний — а значит, эффективность ее сомнительна.
Что показательно, страны Юго-Восточной Азии не только успешно справились с первой волной, но и не допустили вторую путем введения жестких карантинных мер. Но Кремль, после относительного затишья в июне, дал отмашку на курортный сезон без каких-либо ограничений. Отдыхающие набились под завязку в Крым и Краснодарский край, потом разъехались по стране — и эпидемия в России полыхнула с новой силой.
В предстоящие новогодние праздники эта история может повториться. И тогда весной, возможно, мы получим очередную — третью — волну заболеваемости.
— Когда происходит эпидемия, прогнозы должны выстраиваться компетентными медицинскими специалистами, — отмечает врач Ольга Демичева, эндокринолог, постоянный член EASD (Европейской ассоциации по изучению сахарного диабета). — Но поскольку за здоровье граждан — массовое здоровье — отвечают руководители страны, и происходит объединение сил, которые решают: какой стратегии, какой внутренней и внешней политики следует придерживаться, чтобы обеспечить максимальную безопасность населения.
И здесь важно понимать: мы имеем дело с новым высококонтагиозным инфекционным заболеванием, и пока нет реальной профилактики и реального лекарства (о вакцине скажу чуть позже) — переболеют все, от мала до велика. И такие меры как самоизоляция, ношение масок, соблюдение социальной дистанции направлены все-таки не на спасение кого-то от возможности заболеть в условиях эпидемии. Цель этих мер — чтобы скорость роста заболевших была не так высока, чтобы медицина не захлебнулась.
Сейчас уже открываются стационары в павильонах выставок, на стадионах — там устанавливают перегородки, койки, налаживаются реанимационные залы.
Чтобы организовать эти современные — в хорошем смысле — «холерные бараки» — требуется время и капиталовложения. Возможно, не случись оптимизации медицины и уничтожения больничных коек, все было бы проще организовать — но мы имеем то, что имеем, и работаем в условиях эпидемии, исходя из реалий.
Организация новых коек для больных коронавирусной инфекцией позволяет вернуть функции специализированным койкам, которые в первую волну были заняты под ковидных больных. Соответственно, из-за этой занятости кто-то не получил онкологическую, кардиологическую, хирургическую помощь. И рост смертности, который мы имеем в период эпидемии, как ни удивительно, связан не столько со смертностью от коронавирусной инфекции (она не так высока), сколько с неполученной помощью по другим заболеваниям, представляющим угрозу для жизни.
«СП»: — Допустима ли сейчас массовая вакцинация, положит ли она конец эпидемии?
— Как вы понимаете, вакцин в мире разрабатывается много потому, что это единственный способ остановить эпидемию в перспективе. Никуда мы от коронавируса уже не денемся, он будет жить среди нас, и будет потихоньку мутировать. Поэтому нужна вакцина, которая будет работать против тех фрагментов вируса, которые будут оставаться стабильными. То есть, несмотря на мутации вируса, вакцина будет эффективной и против новых штаммов.
Что касается вакцин, которые разработаны и поступают для массового применения — а это и российские вакцины, и вакцины Китая, ЕС, США — говорить, что хотя бы у одной из них качественно завершена третья стадия клинических испытаний, не приходится. Тут работает фактор времени: нужно отследить достаточную статистическую выборку привитых. То есть, нужны цифры, которые со статистической достоверностью позволят судить об эффективности вакцины.
Кроме того, время требуется, чтобы оценить безопасность вакцины. Есть вопросы ранней оценки безопасности — так, одна из зарубежных вакцин продемонстрировала определенные риски в плане развития неврологических осложнений. Но это ранние риски, а есть еще более поздние эффекты, которые могут прослеживаться.
Например, влияние на фертильность, или на возможность развития каких-то, допустим — подчеркну, я говорю только допустим — онкологических заболеваний впоследствии, после прививки. Мы об этих рисках пока не знаем, мы узнаем о них только спустя время.
И действительно, возникает вопрос: можно ли эти вакцины применять массово уже сегодня, насколько это этически правильно и оправданно?
Так вот, есть такой медицинский термин: терапия отчаянья. Это то лечение — или та профилактика — которую мы начинаем применять в случае, если потенциальная польза от наших действий превышает потенциальные риски.
Если мы взвесим ситуацию с коронавирусом — мы имеем право, в условиях чрезвычайной ситуации эпидемии, массово применять вакцину, которая еще находится на этапе завершения третьей фазы испытаний. Это оправдано с двух позиций.
Во-первых, предварительные испытания уже показывают, что клинически-значимых ранних осложнений мы не имеем. Во-вторых, предварительные наблюдения за привитыми показывают, что они имеют тот иммунитет, который мы желали увидеть после вакцинации.
Мы не знаем, насколько этот иммунитет будет длительным, не знаем, что еще с этим сопряжено. Но есть высокая вероятность, что разработанные вакцины — реальное оружие против коронавируса.
Это значит, применение вакцины дает замедление скорости распространения эпидемии. И скорее всего, быстро даст нам статистический материал, который позволит оценить реальную эффективность вакцины.
Кстати, все, кого прививают, подписывают соответствующие документы. В них есть информация, когда разработана вакцина, какие исследования уже проведены — то есть, это делается не бессознательно.
Единственное, что хочу сказать — и это важно — все прививки должны быть абсолютно добровольными. Бывают, конечно, военные чрезвычайные ситуации, когда речь идет о прививке вакцинами, проверенными временем. Но когда мы говорим о гражданском населении — любая вакцинация делается только с согласия самого человека.
«СП»: — Можно ли сказать, что сейчас заболеваемость вышла на плато, возможна ли третья волна коронавируса весной?
— То, что сейчас происходит, взрывным ростам назвать нельзя. Количество исследований на ковид в значительной степени определяет нашу оценку заболеваемости — чем больше тестов мы проводим, тем больше положительных результатов получаем: это линейная зависимость. Если внезапно мы сократим количество исследований в 2 раза — мы увидим соответствующее «снижение» заболеваемости.
Что касается реальной дальнейшей ситуации с заболеваемостью — она зависит от того, насколько стойкий иммунитет у переболевших и у привитых. Если иммунитет стойкий, к весне мы увидим достоверное снижение заболеваемости.
Кроме того, ситуация зависит от мутации вируса. Но как показывает вирусологический опыт, мутации любого инфекционного агента идут в направлении его ослабления — вирус становится менее агрессивным, в плане течения заболевания. Поэтому такого большого количества тяжелых случаев, как в 2020 году, дальше быть не должно.
Напомню, атипичная пневмония 2002 года — прежняя разновидность коронавируса — в итоге тихо растворилась в популяции. В то время, замечу, в мире не было нынешних диагностических возможностей, и не было массового оповещения населения о ситуации. Если бы по поводу той атипичной пневмонии предпринимались такие же информационные меры, как при эпидемии нового коронавируса, все шло бы по нынешнему сценарию.
«СП»: — Курортный сезон мог стать предвестником второй волны, обернутся ли всплеском заболеваемости новогодние праздники?
— Это очень спорный вопрос. Все-таки на свежем воздухе вероятность заразиться всегда меньше, чем в помещении. Люди, запертые в своих квартирах, и иногда делающие вылазки в магазин — гораздо более уязвимая группа, чем люди, которые отдыхают на морском побережье, пусть при достаточно плотном скоплении.
«СП»: — Почему в том же Китае, в других странах Юго-Восточной Азии, нет второй волны?
— Осмелюсь предположить, что дело в уменьшении проводимых исследований. По моей информации, сейчас в Китае массового тестирования на коронавирус не проводят. В стационары попадают люди с единичными тяжелыми случаями, а легкие формы, которые люди как переносили, так и переносят «на ногах», в статистику вообще не попадают.
Взято: Тут
1508