Александер
Николь Кидман: образ без насилия ( 19 фото )
Во время карантина до многих вдруг дошло, что им больше не хочется выглядеть идеально в глазах окружающих. Куда чаще из гардероба извлекается одежда, которая будит эмоциональный отклик или воспоминания, оцененная внутренним взглядом. Этот давно назревший переворот, который приводит моду к новой реальности, интересно обсудить на примере Николь Кидман. Вспомнил колонку годичной давности, которая очень точно описывает нынешний подход к стилю, новое право на образ.
Умеет быть какой угодно, но выбирает стандарт. И это ее право - теперь ни к норме, ни к оригинальности никого не принудить
...7 января 2018 года. Николь Кидман на сцене отеля «Беверли Хилтон» получает «Золотой глобус» за роль в сериале «Большая маленькая ложь». «Мой персонаж пала жертвой явления, которое в этот вечер мы больше всего обсуждаем. Я говорю о насилии». Слова благодарственной речи легко слетают с губ – за 30-летнюю карьеру актриса привыкла к признанию. Предмет разговора тоже привычен: десять лет она является лицом кампании ООН по борьбе против женского насилия. На ней далекое от строгости черное платье.
В черном в этот вечер большая часть зала. Также и второй муж Кидман, звезда кантри-музыки Кит Убран. Его песня стала неофициальным гимном движения Time’s Up. К нему она обращается со сцены за примером истинной любви и поддержки, которой лишены миллионы женщин в мире. «Я верю и надеюсь, что чем откровеннее мы будем говорить о происходящем, тем быстрее будет меняться ситуация. Пусть наши слова звучат». На церемонии слов о неравноправии, подавлении и насилии, действительно, звучало немало. У Опры Уинфри их хватило на невероятные в этом формате кратких речей девять минут. И все же главным символом объединения знаменитостей вокруг этой темы стал объявленный дресс-код, непривычный для ковровых дорожек черный цвет нарядов. По словам Мерил Стрип, это была яркая черная черта, отделяющая сегодня от вчера.
А еще сегодня от вчера отделяет возможность отказаться от выбора, меняться, получать удовольствие от "себя сегодняшнего"; у Кидман одно из самых пластичных лиц современного кино, но на церемониях она редко этим пользуется.
Голливудские стилисты до сих пор вспоминают начало того января, будто страшный сон. Известие о черном на церемонии Британской киноакадемии и белых розах на Грэмми поступили заблаговременно. Но первый раз инициатива движения Time’s Up подчеркнуть угнетенное положение женщин траурным цветом платьев поступила буквально за неделю до церемонии «Золотой глобус», второй по значимости в индустрии. Это значило, что все заказанные, утвержденные и отмерянные на звездах наряды нужно было срочно менять – искать выразительные дизайнерские комплекты в оттенке, который с легкостью делает группу людей однородной и обезличенной. Впервые так явственно в моде встал вопрос о том, что внешний облик и содержание в индустрии разошлись очень далеко. Послания о важных проблемах современности одежда способна нести к аудитории только с помощью слов, стилистических средств для этого недостаточно.
Великие дизайнеры недавнего прошлого к этим как-то справлялись. Тут можно вспомнить кровавые потеки и зияющие дыры ранней коллекции МакКуина Highland Rape. Или трогательную коллекцию Хуссейна Чалаяна о беженцах-киприотах, в финале которой модели собирали все свои пожитки, включая мебель, в небольшой чемодан, а часть уносили на себе, в виде одежды-трансформера. Теперь же важную мысль привычнее оформить надписью на майке или озвучить в сопроводительном тексте. «Политические футболки», подобные известной диоровской модели «Мы все должны быть феминистами» за 700 долларов, очень быстро стали трендом, в списке других увлечений сезона. Так стало очевидным, что собственный язык дизайна одежды, его символика не способны в настоящий момент адекватно передать чувства поклонников моды.
Слева и справа - фрагменты коллекции Маккуина Highland Rape, посвященной трагичной для его родной Шотландии битве при Кулодене; в центре - отличная иллюстрация того, как быстро теперь любая одобряемая обществом повестка превращается в предмет потребления
Сама Николь Кидман на «Золотом глобусе» может стать неплохой иллюстрацией сказанному.
Она выбрала черную модель в пол, с прозрачным верхом, облегающей юбкой и обнаженными руками. Лиф был отделан стеклярусом и кружевным рюшем. Тоска по поруганной женственности ее товарок шла ей так же безупречно, как десятки платьев с красных ковровых дорожек ее биографии. Отличались только цвет и сопроводительные слова. Актриса в целом может служить идеальным примером «коверного стиля»: собственного, заметного, у нее так и не появилось, зато с толком выбранное платье всегда выглядит на ней идеально. Посмотреть, одобрительно кивнуть и навсегда забыть, такая идеальная для многолюдных церемоний формула. Как тут отличишь активистку и борца за женские права? Да и нужно ли сейчас делать это с помощью одежды?
С мужем на "Золотых глобусах в 2018 и 2017 году. Даже задник при входе на церемонию изменился больше, чем образное содержание ее наряда.
Пару лет назад обсуждение этого вопроса выплеснулось на улицы. Многолюдные женские «марши проституток» несли призывы не судить о человеке по внешности. «Открытое платье не означает согласие», «Моя одежда – мое право», «Нет – значит нет» и похожие лозунги говорили о праве на самовыражение. Так теперь рассматривается выбор образа, как самодеятельное творчество и внимание своим внутренним движениям. Эта перемена очень четко отражена в современном маркетинге продуктов моды и красоты для женщин. Если раньше главным рекламным посылом была возможность стать привлекательной для мужчин, соответствовать ожиданиям и стандартам, то сейчас такие товары подают как возможность самовыразиться, преображаться, работать с образом. По ссылке есть видео, где я обсуждаю новые отношения между личностью и образом, фрагмент из цикла «Новая реальность моды». Так что откровенный наряд теперь отражает не призыв, а минутное настроение и редкую возможность принести искусство в быт, где холстом становится тело и лицо.
Борьба за право не судить по внешности велась в 2012, еще до MeToo. Интересна связь одежды и этики, право на выбор образа и борьба с культурой насилия, с обвинением его жертв в провокации.
Удивительно, как сложно приживается эта мысль в обществе. Одежду всегда считали сигнальной системой, способом рассказа о желаниях. Когда я приступал к этой колонке, приятельница опубликовала в соцсетях рассказ о сломанном носе. Она шла из сада «Эрмитаж» в короткой юбке и полном мейке. На вопрос двух мужчин, дорого ли она берет, она отреагировала со всей возможной резкостью. В итоге ее избили, при полном безразличии проходящих и проезжающих, а напоследок еще и сказали, что она позорит свой народ. Символично, что все эти события происходили прямо напротив Петровки 38. К абстрактному стилистическому творчеству двое негодяев явно были не готовы, они по-прежнему думали стереотипами, в которых внешность означает содержание.
Может ли существовать художественная идея в отрыве от изображенных в ней реалий? Или к публикации допускаются только социально одобряемые, снабженные авторским комментарием? Если не все образы одинаково хороши, то кто должен выбирать?
Удивительно, что мы ведем этот разговор в связи с актрисой, публичный образ которой сам по себе представляет штамп, стереотипную кино-звезду вне амплуа. Она не вамп, не синий чулок, не панк. Кидман просто хорошо выглядит в дизайнерской одежде, как немного уцененная версия Грейс Келли. Насколько органично она входит в радикально разные образы в 50 ролях ее фильмографии, настолько ее собственный образ избегает определений в жизни вне экрана. Меняются цвет волос и прически, лицо с годами ставится все менее подвижным, но всерьез придать ей характерности не способна даже коротенький блондированный парик в недавней большой фотосессии. Зато актриса всегда отлично подходила для стандартного вопроса светских репортеров: «Что на вас сегодня надето?».
Так их сравнивать не очень-то честно, но и удержаться мне было никак нельзя
Этот жанр коммерческого любования переживает сейчас серьезный кризис. В годы рассвета, например, входное дефиле перед «Оскарами» транслировалось 2 часа. После церемонии на канале E! в дело вступала «Полиция моды», которая большую часть актрис пропускала перед специальными камерами: покрутитесь во все стороны, покажите туфли, покажите сумку и т.д. Одна из камер была специально отдана под рассматривание маникюра, пока самые сознательные актрисы не начали показывать в нее «факи» этим самым маникюром. Общее настроение суммировала Кейт Бланшетт: «Что вы там такого интересного надеетесь видеть? Мужчинам вы тоже такие вопросы задаете?». Голливудские звезды явно не горят желанием представать перед публикой в качестве объектов. Что удивительно, если вдуматься. Однако их тоже поглотило общее стремление быть или казаться уникальным. Сейчас это рассматривают даже как право.
Полиция моды несколько лет назад. Сейчас уже довольно сложно представить, что кто-то вам будет свысока говорить, как правильно. Или что любимую вещь нужно немедленно выбросить. И уж точно не Келли Осборн.
У всех теперь должно быть свое послание и заявление. Разноцветные политические ленточки, значки и самодельные плакаты на красных дорожках стали новым статусным символом, как раньше сумки. Потребление смыслов стало новым признаком элитарности. Похоже, зрители разделяют этот антитоварный пафос: эфирное время для разглядывания звезд сокращается, как и число самих передач вместе с аудиторией. Нешуточное культурное изменение, хоть повод для наблюдений и пустяковый. Красота и стремление идеалу рассматривалась раньше как лучший способ совершенствоваться, в них виделось приближение к идеалу божественной гармонии. Добродетель, иными словами. Однако и в античной, и в ренессансной истории наступал момент, когда обобщенная красота уступала место проявлениям индивидуальности. Похоже, такой же поворот к гуманизации мы с вами сейчас и наблюдаем.
От идеального к индивидуальному. Тогда это движение в искусстве заняло больше полувека. Сейчас в реальной жизни происходит у нас на глазах
В наши дни он выглядит помельче масштабом. Член жюри Каннского фестиваля снимает во время дождя туфли прямо на ковровой дорожке, при том что дресс-код там самый строгий. «Если вы не ожидаете каблуков от мужчин, но и от нас такого не ждите». Кидман осмелилась на такой демарш единственный раз, когда болели ноги и их не было видно под юбкой в пол. До сих пор она с гордостью вспоминает этот жест, как панковскую акцию, пусть и прошло 20 лет. Зато она значительно смелее, когда речь идет о вопросах женского угнетения. О моральном подавлении ей должно быть известно многое – десять лет жизни она провела в замужестве с Томом Крузом. Он тогда был (и сейчас остается) лицом секты и чувствовал себя всемогущим. Достаточно посмотреть любое его интервью тех времен, чтобы оценить ужас совместного проживания: он выглядит в них как законченный самодовольный… вот тут как раз и обнаруживаешь, что не для всех невозможных в печати слов есть адекватная замена.
Конкретно эта история угнетения остается недописанной, несмотря на все призывы MeToo к откровенности. Собственно, и об истории с Вайнштейном, который был продюсером ее главных фильмов, актриса говорит «ой, как-то не замечала ничего». Кидман так же упорно избегает прямых упоминаний о причинах развода. Понять ее можно, влиятельные сайнтологи известны своей позицией: каждый враг, кто не с нами. Даже внутри семьи — двое ее взрослых детей, усыновленных в этом браке, прервали с актрисой всякие отношения. Они были воспитаны в этой религии, а теперь не хотят иметь с мамой-ренегаткой ничего общего, на свадьбы не зовут, внуков не показывают. Это ли не отголоски того повседневного семейного угнетения, которое до сих пор многими считается частным делом.
Однако это вовсе не так. Разницу между формальной юридической позицией и необходимостью общественной оценки мы видим по делу сестер Хачатурян. Если угодно, тут такое же, характерное для нашего времени, расхождение между внешней видимостью и реальным значением. Семейный ад, ежедневное насилие заканчивается, да, преступлением. В существующей правовой системе континентального типа другую оценку дать действиям доведенных до крайности девушек невозможно. В вину им публика ставит не только отсутствие обороны, но и желание выглядеть благополучно, делать счастливые селфи. Вот лучшая иллюстрация того, как важно отделять сейчас картинку и реальность. Без дополнительных пояснений мы принимаем одно за другое.
Как я и думал год назад, во время написания колонки, недавно СК отказался менять квалификацию
Эти трагичные события могли и не произойти, если бы центры для жертв семейного насилия были бы у всех на слуху и на виду. Если бы и жертвы, и окружающие точно знали, как себя вести и куда обращаться в таких ситуациях. Если бы жестокость в семье рассматривалась бы всеми как преступление, а не как частное дело. Вот с такими «если бы..» и работал ЮНИФЕМ (Фонд женского развития ООН) и продолжает работать структура «ООН-Женщины». С обеими организациями Николь Кидман сотрудничает с 2006 года как посол доброй воли. Другими словами, она одалживает свой голос, свою известность всем женщинам мира, кто пережил разные виды насилия. Ей такая работа привычна с детства – ее мать была активисткой феминистского движения в Австралии.
Важный этический вопрос - можно ли освещать драматические проблемы, от насилия до бедствий и бедности, в виде глянцевых журнальных фотосессий.
Выполняет она эту миссию в тех же локонах и безупречной кожей («витамины, медитация, ботокс только разок попробовала»). Разве что по деревням Косово ездит в джинсовой куртке, но в комплекте с шифоновым платком. Никаких радикальных трансформаций стиля, как, к примеру, у Одри Хепберн, которая с началом работы в ЮНИСЕФ перешла от Живанши к полумонашескому сафари. И вот тут снова встает вопрос о «феминистском облике». Еще недавно его решали радикально: никаких уступок мужскому вкусу, стремление себя украсить превращает женщину из личности в сексуальный объект. Мол, во времена Time’s Up женщинам сложно воспринимать образы юных безупречных дам в сексуальном контексте. Еще недавно прогрессивные фотосессии изображали сильных героинь, которые выглядят и действуют, словно стереотипные мужчины. В целом могло создаваться впечатление, что в патриархальном обществе просто меняется власть, а механизм остается тем же. Тогда же были в ходу приемы «анти-красоты», которые связывали искаженный мир с искажениями внешности.
Журнал один, подходы разные. В британском Воге женская сила - в комфорте внутреннего образа (слева); во французском Воге еще идет борьба по мужским правилам.
С миссией доброй воли: Кидман в Косово, Хепберн в Сомали
Примерно год назад заговорили о необходимости перемен визуального языка. Потребовался новый, гуманный, взгляд, который обращен на женщин с вниманием и уважением. Который признает их право самим определять свой образ и характер своеобразия. По совпадению, сразу трое ведущих фотографов-мужчин (Тестино, Демарщелье и Вебер) выбыли из строя из-за скандалов о домогательствах. Им на смену пришла целая плеяда востребованных женщин-фотографов, которые с одинаковым сочувствием приглядываются к шрамам, или угловатости, или безупречному макияжу. Главное, чтобы при этом персонаж выступал с предельной искренностью, имел право на признание своей стилистической позиции. Этот гуманный взгляд на интимные мелочи образа часто сравнивают с «бессознательным искусством» - способностью видеть в каждой стене не общую категорию, а набор уникальных трещин и потеков. Перед таким подходом стираются стереотипы, каждый случай уникален, и только такой подход способен придать человечности 52-летней ветеранше ковровых дорожек. Хоть и без единой складочки, а все же человек хороший.
Первый рекламный образ марки Fenty (слева) и ее автор, Рианна, на портрете работы Харли Вейр
... Этот и другие стороны новых отношений с модой и стилем я обсуждаю в цикле «Новая реальность моды». Если вам интересно, как из кризиса появляются новые смыслы и образы, то сейчас все лекции цикла доступны в видео-записях по ссылке. До понедельника для моих читателей действует промокод АА. Мода переходит в новую реальность, где быть собой комфортно и ценно — тут есть что обсудить.
Та самая уникальная стена вне категорий. Как и любой из нас.
Умеет быть какой угодно, но выбирает стандарт. И это ее право - теперь ни к норме, ни к оригинальности никого не принудить
...7 января 2018 года. Николь Кидман на сцене отеля «Беверли Хилтон» получает «Золотой глобус» за роль в сериале «Большая маленькая ложь». «Мой персонаж пала жертвой явления, которое в этот вечер мы больше всего обсуждаем. Я говорю о насилии». Слова благодарственной речи легко слетают с губ – за 30-летнюю карьеру актриса привыкла к признанию. Предмет разговора тоже привычен: десять лет она является лицом кампании ООН по борьбе против женского насилия. На ней далекое от строгости черное платье.
В черном в этот вечер большая часть зала. Также и второй муж Кидман, звезда кантри-музыки Кит Убран. Его песня стала неофициальным гимном движения Time’s Up. К нему она обращается со сцены за примером истинной любви и поддержки, которой лишены миллионы женщин в мире. «Я верю и надеюсь, что чем откровеннее мы будем говорить о происходящем, тем быстрее будет меняться ситуация. Пусть наши слова звучат». На церемонии слов о неравноправии, подавлении и насилии, действительно, звучало немало. У Опры Уинфри их хватило на невероятные в этом формате кратких речей девять минут. И все же главным символом объединения знаменитостей вокруг этой темы стал объявленный дресс-код, непривычный для ковровых дорожек черный цвет нарядов. По словам Мерил Стрип, это была яркая черная черта, отделяющая сегодня от вчера.
А еще сегодня от вчера отделяет возможность отказаться от выбора, меняться, получать удовольствие от "себя сегодняшнего"; у Кидман одно из самых пластичных лиц современного кино, но на церемониях она редко этим пользуется.
Голливудские стилисты до сих пор вспоминают начало того января, будто страшный сон. Известие о черном на церемонии Британской киноакадемии и белых розах на Грэмми поступили заблаговременно. Но первый раз инициатива движения Time’s Up подчеркнуть угнетенное положение женщин траурным цветом платьев поступила буквально за неделю до церемонии «Золотой глобус», второй по значимости в индустрии. Это значило, что все заказанные, утвержденные и отмерянные на звездах наряды нужно было срочно менять – искать выразительные дизайнерские комплекты в оттенке, который с легкостью делает группу людей однородной и обезличенной. Впервые так явственно в моде встал вопрос о том, что внешний облик и содержание в индустрии разошлись очень далеко. Послания о важных проблемах современности одежда способна нести к аудитории только с помощью слов, стилистических средств для этого недостаточно.
Великие дизайнеры недавнего прошлого к этим как-то справлялись. Тут можно вспомнить кровавые потеки и зияющие дыры ранней коллекции МакКуина Highland Rape. Или трогательную коллекцию Хуссейна Чалаяна о беженцах-киприотах, в финале которой модели собирали все свои пожитки, включая мебель, в небольшой чемодан, а часть уносили на себе, в виде одежды-трансформера. Теперь же важную мысль привычнее оформить надписью на майке или озвучить в сопроводительном тексте. «Политические футболки», подобные известной диоровской модели «Мы все должны быть феминистами» за 700 долларов, очень быстро стали трендом, в списке других увлечений сезона. Так стало очевидным, что собственный язык дизайна одежды, его символика не способны в настоящий момент адекватно передать чувства поклонников моды.
Слева и справа - фрагменты коллекции Маккуина Highland Rape, посвященной трагичной для его родной Шотландии битве при Кулодене; в центре - отличная иллюстрация того, как быстро теперь любая одобряемая обществом повестка превращается в предмет потребления
Сама Николь Кидман на «Золотом глобусе» может стать неплохой иллюстрацией сказанному.
Она выбрала черную модель в пол, с прозрачным верхом, облегающей юбкой и обнаженными руками. Лиф был отделан стеклярусом и кружевным рюшем. Тоска по поруганной женственности ее товарок шла ей так же безупречно, как десятки платьев с красных ковровых дорожек ее биографии. Отличались только цвет и сопроводительные слова. Актриса в целом может служить идеальным примером «коверного стиля»: собственного, заметного, у нее так и не появилось, зато с толком выбранное платье всегда выглядит на ней идеально. Посмотреть, одобрительно кивнуть и навсегда забыть, такая идеальная для многолюдных церемоний формула. Как тут отличишь активистку и борца за женские права? Да и нужно ли сейчас делать это с помощью одежды?
С мужем на "Золотых глобусах в 2018 и 2017 году. Даже задник при входе на церемонию изменился больше, чем образное содержание ее наряда.
Пару лет назад обсуждение этого вопроса выплеснулось на улицы. Многолюдные женские «марши проституток» несли призывы не судить о человеке по внешности. «Открытое платье не означает согласие», «Моя одежда – мое право», «Нет – значит нет» и похожие лозунги говорили о праве на самовыражение. Так теперь рассматривается выбор образа, как самодеятельное творчество и внимание своим внутренним движениям. Эта перемена очень четко отражена в современном маркетинге продуктов моды и красоты для женщин. Если раньше главным рекламным посылом была возможность стать привлекательной для мужчин, соответствовать ожиданиям и стандартам, то сейчас такие товары подают как возможность самовыразиться, преображаться, работать с образом. По ссылке есть видео, где я обсуждаю новые отношения между личностью и образом, фрагмент из цикла «Новая реальность моды». Так что откровенный наряд теперь отражает не призыв, а минутное настроение и редкую возможность принести искусство в быт, где холстом становится тело и лицо.
Борьба за право не судить по внешности велась в 2012, еще до MeToo. Интересна связь одежды и этики, право на выбор образа и борьба с культурой насилия, с обвинением его жертв в провокации.
Удивительно, как сложно приживается эта мысль в обществе. Одежду всегда считали сигнальной системой, способом рассказа о желаниях. Когда я приступал к этой колонке, приятельница опубликовала в соцсетях рассказ о сломанном носе. Она шла из сада «Эрмитаж» в короткой юбке и полном мейке. На вопрос двух мужчин, дорого ли она берет, она отреагировала со всей возможной резкостью. В итоге ее избили, при полном безразличии проходящих и проезжающих, а напоследок еще и сказали, что она позорит свой народ. Символично, что все эти события происходили прямо напротив Петровки 38. К абстрактному стилистическому творчеству двое негодяев явно были не готовы, они по-прежнему думали стереотипами, в которых внешность означает содержание.
Может ли существовать художественная идея в отрыве от изображенных в ней реалий? Или к публикации допускаются только социально одобряемые, снабженные авторским комментарием? Если не все образы одинаково хороши, то кто должен выбирать?
Удивительно, что мы ведем этот разговор в связи с актрисой, публичный образ которой сам по себе представляет штамп, стереотипную кино-звезду вне амплуа. Она не вамп, не синий чулок, не панк. Кидман просто хорошо выглядит в дизайнерской одежде, как немного уцененная версия Грейс Келли. Насколько органично она входит в радикально разные образы в 50 ролях ее фильмографии, настолько ее собственный образ избегает определений в жизни вне экрана. Меняются цвет волос и прически, лицо с годами ставится все менее подвижным, но всерьез придать ей характерности не способна даже коротенький блондированный парик в недавней большой фотосессии. Зато актриса всегда отлично подходила для стандартного вопроса светских репортеров: «Что на вас сегодня надето?».
Так их сравнивать не очень-то честно, но и удержаться мне было никак нельзя
Этот жанр коммерческого любования переживает сейчас серьезный кризис. В годы рассвета, например, входное дефиле перед «Оскарами» транслировалось 2 часа. После церемонии на канале E! в дело вступала «Полиция моды», которая большую часть актрис пропускала перед специальными камерами: покрутитесь во все стороны, покажите туфли, покажите сумку и т.д. Одна из камер была специально отдана под рассматривание маникюра, пока самые сознательные актрисы не начали показывать в нее «факи» этим самым маникюром. Общее настроение суммировала Кейт Бланшетт: «Что вы там такого интересного надеетесь видеть? Мужчинам вы тоже такие вопросы задаете?». Голливудские звезды явно не горят желанием представать перед публикой в качестве объектов. Что удивительно, если вдуматься. Однако их тоже поглотило общее стремление быть или казаться уникальным. Сейчас это рассматривают даже как право.
Полиция моды несколько лет назад. Сейчас уже довольно сложно представить, что кто-то вам будет свысока говорить, как правильно. Или что любимую вещь нужно немедленно выбросить. И уж точно не Келли Осборн.
У всех теперь должно быть свое послание и заявление. Разноцветные политические ленточки, значки и самодельные плакаты на красных дорожках стали новым статусным символом, как раньше сумки. Потребление смыслов стало новым признаком элитарности. Похоже, зрители разделяют этот антитоварный пафос: эфирное время для разглядывания звезд сокращается, как и число самих передач вместе с аудиторией. Нешуточное культурное изменение, хоть повод для наблюдений и пустяковый. Красота и стремление идеалу рассматривалась раньше как лучший способ совершенствоваться, в них виделось приближение к идеалу божественной гармонии. Добродетель, иными словами. Однако и в античной, и в ренессансной истории наступал момент, когда обобщенная красота уступала место проявлениям индивидуальности. Похоже, такой же поворот к гуманизации мы с вами сейчас и наблюдаем.
От идеального к индивидуальному. Тогда это движение в искусстве заняло больше полувека. Сейчас в реальной жизни происходит у нас на глазах
В наши дни он выглядит помельче масштабом. Член жюри Каннского фестиваля снимает во время дождя туфли прямо на ковровой дорожке, при том что дресс-код там самый строгий. «Если вы не ожидаете каблуков от мужчин, но и от нас такого не ждите». Кидман осмелилась на такой демарш единственный раз, когда болели ноги и их не было видно под юбкой в пол. До сих пор она с гордостью вспоминает этот жест, как панковскую акцию, пусть и прошло 20 лет. Зато она значительно смелее, когда речь идет о вопросах женского угнетения. О моральном подавлении ей должно быть известно многое – десять лет жизни она провела в замужестве с Томом Крузом. Он тогда был (и сейчас остается) лицом секты и чувствовал себя всемогущим. Достаточно посмотреть любое его интервью тех времен, чтобы оценить ужас совместного проживания: он выглядит в них как законченный самодовольный… вот тут как раз и обнаруживаешь, что не для всех невозможных в печати слов есть адекватная замена.
Конкретно эта история угнетения остается недописанной, несмотря на все призывы MeToo к откровенности. Собственно, и об истории с Вайнштейном, который был продюсером ее главных фильмов, актриса говорит «ой, как-то не замечала ничего». Кидман так же упорно избегает прямых упоминаний о причинах развода. Понять ее можно, влиятельные сайнтологи известны своей позицией: каждый враг, кто не с нами. Даже внутри семьи — двое ее взрослых детей, усыновленных в этом браке, прервали с актрисой всякие отношения. Они были воспитаны в этой религии, а теперь не хотят иметь с мамой-ренегаткой ничего общего, на свадьбы не зовут, внуков не показывают. Это ли не отголоски того повседневного семейного угнетения, которое до сих пор многими считается частным делом.
Однако это вовсе не так. Разницу между формальной юридической позицией и необходимостью общественной оценки мы видим по делу сестер Хачатурян. Если угодно, тут такое же, характерное для нашего времени, расхождение между внешней видимостью и реальным значением. Семейный ад, ежедневное насилие заканчивается, да, преступлением. В существующей правовой системе континентального типа другую оценку дать действиям доведенных до крайности девушек невозможно. В вину им публика ставит не только отсутствие обороны, но и желание выглядеть благополучно, делать счастливые селфи. Вот лучшая иллюстрация того, как важно отделять сейчас картинку и реальность. Без дополнительных пояснений мы принимаем одно за другое.
Как я и думал год назад, во время написания колонки, недавно СК отказался менять квалификацию
Эти трагичные события могли и не произойти, если бы центры для жертв семейного насилия были бы у всех на слуху и на виду. Если бы и жертвы, и окружающие точно знали, как себя вести и куда обращаться в таких ситуациях. Если бы жестокость в семье рассматривалась бы всеми как преступление, а не как частное дело. Вот с такими «если бы..» и работал ЮНИФЕМ (Фонд женского развития ООН) и продолжает работать структура «ООН-Женщины». С обеими организациями Николь Кидман сотрудничает с 2006 года как посол доброй воли. Другими словами, она одалживает свой голос, свою известность всем женщинам мира, кто пережил разные виды насилия. Ей такая работа привычна с детства – ее мать была активисткой феминистского движения в Австралии.
Важный этический вопрос - можно ли освещать драматические проблемы, от насилия до бедствий и бедности, в виде глянцевых журнальных фотосессий.
Выполняет она эту миссию в тех же локонах и безупречной кожей («витамины, медитация, ботокс только разок попробовала»). Разве что по деревням Косово ездит в джинсовой куртке, но в комплекте с шифоновым платком. Никаких радикальных трансформаций стиля, как, к примеру, у Одри Хепберн, которая с началом работы в ЮНИСЕФ перешла от Живанши к полумонашескому сафари. И вот тут снова встает вопрос о «феминистском облике». Еще недавно его решали радикально: никаких уступок мужскому вкусу, стремление себя украсить превращает женщину из личности в сексуальный объект. Мол, во времена Time’s Up женщинам сложно воспринимать образы юных безупречных дам в сексуальном контексте. Еще недавно прогрессивные фотосессии изображали сильных героинь, которые выглядят и действуют, словно стереотипные мужчины. В целом могло создаваться впечатление, что в патриархальном обществе просто меняется власть, а механизм остается тем же. Тогда же были в ходу приемы «анти-красоты», которые связывали искаженный мир с искажениями внешности.
Журнал один, подходы разные. В британском Воге женская сила - в комфорте внутреннего образа (слева); во французском Воге еще идет борьба по мужским правилам.
С миссией доброй воли: Кидман в Косово, Хепберн в Сомали
Примерно год назад заговорили о необходимости перемен визуального языка. Потребовался новый, гуманный, взгляд, который обращен на женщин с вниманием и уважением. Который признает их право самим определять свой образ и характер своеобразия. По совпадению, сразу трое ведущих фотографов-мужчин (Тестино, Демарщелье и Вебер) выбыли из строя из-за скандалов о домогательствах. Им на смену пришла целая плеяда востребованных женщин-фотографов, которые с одинаковым сочувствием приглядываются к шрамам, или угловатости, или безупречному макияжу. Главное, чтобы при этом персонаж выступал с предельной искренностью, имел право на признание своей стилистической позиции. Этот гуманный взгляд на интимные мелочи образа часто сравнивают с «бессознательным искусством» - способностью видеть в каждой стене не общую категорию, а набор уникальных трещин и потеков. Перед таким подходом стираются стереотипы, каждый случай уникален, и только такой подход способен придать человечности 52-летней ветеранше ковровых дорожек. Хоть и без единой складочки, а все же человек хороший.
Первый рекламный образ марки Fenty (слева) и ее автор, Рианна, на портрете работы Харли Вейр
... Этот и другие стороны новых отношений с модой и стилем я обсуждаю в цикле «Новая реальность моды». Если вам интересно, как из кризиса появляются новые смыслы и образы, то сейчас все лекции цикла доступны в видео-записях по ссылке. До понедельника для моих читателей действует промокод АА. Мода переходит в новую реальность, где быть собой комфортно и ценно — тут есть что обсудить.
Та самая уникальная стена вне категорий. Как и любой из нас.
Взято: Тут
362