«Это их война, а не наша»: Дмитрий Рогозин ответил на запуск Crew Dragon Илона Маска ( 3 фото )

Спустя девять дней после запуска на МКС пилотируемого космического корабля Crew Dragon, созданного компанией миллиардера Илона Маска, гендиректор госкорпорации Роскосмос Дмитрий Рогозин в колонке для Forbes впервые подробно комментирует это событие и рассказывает, чем на него ответит Россия.

Прошло уже некоторое время после «эпохального» запуска нового пилотируемого корабля частной американской компании SpaceX. Думаю, пришло время высказаться по существу всего того, что произошло и что будет происходить в ближайшие годы.

Итак, что же всё-таки произошло? В 2011 году была закрыта программа полетов американских пилотируемых кораблей к МКС. Закрыта из-за ее крайней дороговизны и непростительной аварийности. В пилотируемом космосе, где речь идет о полетах кораблей с людьми на борту, главным критерием оценки этих технических средств является их надежность, а значит – безопасность членов экипажей. Поэтому закрытие этой программы было ожидаемой и вынужденной мерой, ведь американцы потеряли сразу два экипажа. Катастрофы и аварии случались в пилотируемой космонавтике и раньше, но с таким количеством жертв – впервые.

Оказавшись без собственной транспортной космической системы, NASA судорожно искало решение, и оно было найдено: колоссальные средства были выделены на создание сразу трех пилотируемых кораблей, причем заказ был распределен между несколькими компаниями – Lockheed Martin (лунный корабль Orion), SpaceX (Crew Dragon) и Boeing (Starliner). Чтобы представить себе щедрость американского правительства, упомяну лишь то, что компания Илона Маска безвозмездно получила в своё распоряжение не только построенный государством космодром, оплаченный NASA научно-технический задел и лучшие инженерные кадры, но и бюджетные средства на создание своего корабля. Вопреки расхожему мнению глава SpaceX строил корабли не на свои кровные, а за счет средств американских налогоплательщиков. Причем этих бюджетных денег Илону Маску выделено примерно в три раза больше суммы контракта Роскосмоса с корпорацией «Энергия» на разработку намного более сложного российского лунного корабля «Орёл». Между прочим, космодром Восточный, построенный в амурской тайге в 8 часах лёта от Москвы, в регионе, где нет ни необходимой рабочей силы, ни строительной техники, ни логистических центров (это всё пришлось завозить и создавать на Дальнем Востоке), стоит в 2,5 раза дешевле этого якобы частного американского корабля.


Подготовка элементов Союз 5.

Не менее странным является утверждение о том, что «впервые частная компания создала пилотируемый корабль». А разве Boeing и Lockheed Martin перестали быть частными и национализированы правительством США? SpaceX не более частная фирма, чем Boeing, а её связи с Пентагоном — не менее тесные.

Так в чем причина такого восторга от полёта Crew Dragon?

Первое. Американцы, судя по масштабному ликованию 30 мая, конечно, страшно переживали из-за того, что им пришлось все эти 9 лет полностью зависеть от надежности российского пилотируемого корабля «Союз МС» при доставке своих экипажей на МКС. Но ведь мы ни себя, ни их не подвели. Более того, оставшись один на один с космосом, мы полностью и качественно выполнили свои обязательства перед партнерами — американцами, канадцами, европейцами и японцами. «Осиротевших» без своего корабля партнеров мы исправно возили на станцию, при этом были вынуждены сокращать состав своих экипажей, а значит, и сокращать программу их полёта и экспериментов на борту российского сегмента МКС.

Да, NASA и Boeing все эти 9 лет оплачивали подготовку своих людей в Звездном городке и на Байконуре, а также счастливый космический билет в оба конца, но эти деньги мы честно заработали, да и не сравнятся они с той колоссальной моральной нагрузкой, которая легла в эти годы на плечи российской пилотируемой космонавтики, в одиночку отвечавшей перед человечеством за сохранение Международной космической станции и доставку на её борт международных экипажей. Так же, как картины Леонардо да Винчи, Микеланджело, Тициана не имеют цены, поскольку уникальны и являются достоянием человечества, так и предоставленный Роскосмосом американцам шанс сохранить полётную возможность для доставки астронавтов на космическую станцию бесценен.

В этой связи обращаю внимание ещё на один странный момент в заявлениях не только «экспертов», но и официальных лиц NASA, например госпожи Стефани Ширхольц (Stephanie Schierholz), которые уже начали плести венки к «похоронам» российского «Союза». Мол, цена кресла в Crew Dragon составляет $55 млн, в то время как на «Союзе» – более $90 млн, потому теперь русским придётся летать к МКС только на американских кораблях. Полагаю, что американские коллеги, запутавшись в цифрах, зря злорадствуют. Новые американские корабли тяжелее «Союза» более чем в два раза, хотя располагают по сравнению с последним лишь одним дополнительным креслом. Для выведения таких массивных кораблей используются ракеты тяжёлого класса (в случае с Crew Dragon — это Falcon 9, в случае Starliner — это Atlas V, использующий в качестве маршевого двигателя первой ступени российский РД-180). Наш же «Союз МС» выводится на орбиту «Союзом-2.1а» — ракетой не тяжелого, а среднего класса. Поэтому и себестоимость наших пусков значительно ниже американских. Господа, видимо, путают себестоимость пуска и цену пусковой услуги, которая формируется рыночным образом. Исходя из этого, я утверждаю, что корабль «Союз МС» в связке с ракетой «Союз-2.1а» был и остается вне конкуренции — что бы ни заявляли наши конкуренты.

Когда осенью 2018 года случилась авария на ракете «Союз ФГ», наш корабль в этой драматической ситуации спас экипаж, и мы вернули Америке астронавта Ника Хейга целым и невредимым — без единой царапины. Вернули, но уже менее чем через полгода успешно доставили его в точку назначения — на МКС. Когда же нашим партнерам все-таки удалось провести успешное испытание своего корабля, ничего, кроме шуток и насмешек в наш адрес, мы не услышали, хотя уместно было бы поблагодарить наш «Союз», его советских разработчиков и российских инженеров, которые в последние годы продолжали модернизировать этот самый надежный в мире пилотируемый корабль. Поблагодарить нас и за то, что в ответ на введенные персональные и секторальные санкции мы не поддались эмоциям и сохранили сотрудничество в космосе. «Батутом», по разошедшейся моей метафоре, американцам так и не пришлось воспользоваться — мы продолжили доставку их астронавтов в космос.

Америка — очень большая страна. А большая страна должна быть великодушной и благородной. Но никаких слов благодарности или профессионального благородного отклика со стороны американцев некоторые из моих коллег (не я, конечно, — после работы послом России при НАТО иллюзий относительно партнеров не осталось) так и не получили, хотя вполне могли на это рассчитывать.

Второе. То, что у кого-то наконец-то появился свой корабль, вовсе не значит, что у нас он должен был пропасть. Наша страна первой отправила человека в космос, первыми мы остаемся и поныне.

30 мая Илон Маск испортил настроение не нам, а своим соотечественникам из компании Boeing, опередив их с началом лётных испытаний. Это их война, а не наша. У нас давно и непрерывно работает национальная космическая транспортная система, мы её постоянно совершенствуем, одновременно делая новый, еще более совершенный корабль.

Наш «Союз МС» заслужил репутацию самого надежного космического корабля в мире. Мы имеем уникальную статистику в 173 успешных полета. Даже те три аварии (в 1975, 1983 и 2018 годах), которые произошли с ракетами-носителями (кстати, ракета «Союз» в своих различных модификациях летала больше 1900 раз) на разных этапах выведения корабля, показали его уникальную живучесть благодаря надежности системы аварийного спасения экипажа. Эта статистика и есть его золотая визитная карточка. Американским инженерам такую репутацию ещё предстоит заслужить. Я искренне желаю им в этом удачи.

«Старый и добрый» наш корабль, задуманный и созданный Сергеем Павловичем Королёвым для покорения Луны, еще послужит нам и мировой космонавтике даже после того, как начнет летать наш новый корабль «Орёл». «Союз» — это наш космический «Калашников», востребованность которого бесспорна даже на фоне появления гигантского арсенала новых образцов стрелкового оружия, более гламурных, но далеко не столь надежных, как творения великих отечественных конструкторов. Но и как «Калашников», наш «Союз» постоянно модернизируется, оставаясь современной машиной.

Вместе с тем я согласен с критикой того, что в создании новой российской космической техники есть серьезные проволочки и даже поколенческие разрывы. Последнее — самое опасное. Технологии живут ровно столько, сколько живут их создатели. И если у них не осталось, не оказалось учеников, воспитанников, имеющих success story (успешного опыта создания ракетно-космической техники), — считай, дело дрянь.

Советская инженерная школа оставила российской космонавтике не только корабли «Союз» и «Прогресс», но и великолепные по надежности и соотношению цена/качество ракеты класса «Союз», «Протон» и «Зенит» (производство последних было закрыто в результате путча в Киеве и последовавшего за ним коллапса украинской промышленности). Работы по созданию новой ракеты «Ангара» (на принципе использования универсальных модулей) шла с конца 90-х годов вяло не только из-за того, что деньги на нее практически не выделялись, но не видно было и страстного желания двигать эту работу вперед. Мол, зачем? Есть кормилец «Протон», рынок практически наш…

Жажда урвать кусок послаще затмила профессиональный разум. В итоге потеряли не только драгоценное время, но и напринимали разных решений с прямой целью получить право распоряжаться дорогой землей в центре Москвы. Сейчас вопрос с этим закрыт окончательно: землю Центра имени Хруничева под строительство коммерческого жилья мы не отдадим. Там у нас останется и опытное ракетное производство, и коллектив КБ «Салют». На брошенной и незанятой производством территории в 2022 году будет завершено строительство комплекса зданий Национального космического центра. Разочарую тех, кто утверждает, что «Роскосмос вместо ракет строит себе офис». Это неправда. Во-первых, строительство ведётся за счет средств, выделенных городом. Роскосмос свои средства не вкладывает. Во-вторых, строится не «офис», а современный, оборудованный «по последнему слову техники» инженерный центр российских ракетчиков. Они давно это заслужили. И если мы хотим требовать от них новых разработок, то должны создать для них необходимые условия для работы. По-моему, это должно быть всем понятно.

Новой команде, собираемой мной в течение последних двух лет в Роскосмосе, предстоит кардинально изменить ситуацию в отрасли. Для нас это — дело чести. В прошлом, 2019 году нам уже удалось прервать цепочку 16 аварийных лет и провести 25 успешных пусков ракет космического назначения. Мы запустили в точку Лагранжа на расстояние в полтора миллионов километров от Земли уникальную космическую обсерваторию «Спектр-РГ», поставили несколько мировых рекордов скорости доставки к МКС нашего транспортного корабля «Прогресс» — чуть более чем за три часа. Но это только начало. Для победы над конкурентами и укрепления экспансии России в космосе нам важно решить сразу несколько задач:

1) Двинуть вперед новые разработки, к которым я отношу тяжелую экологичную «Ангару» (на замену «Протона», которому после 2025 года будет запрещено взлетать с арендованного нами у Казахстана Байконура). Надеюсь, что Центр Хруничева этим летом передаст на космодром Плесецк доведенную до ума ракету и осенью мы возобновим ее лётные испытания. В течение 2021-2023 годов эти испытания будут вестись регулярно, а в конце 2023 года «Ангара» уже взлетит с новой стартовой площадки космодрома Восточный. В технологию «Ангары» заложен большой потенциал для дальнейшей модернизации, в том числе и водородные технологии, и технологии возвращения ступеней, но это отдельный разговор. Сейчас главное — «поставить ее на крыло», как говорят авиаторы.

К новым разработкам также относится и двухступенчатая ракета полутяжелого класса «Союз-5», работу над которым ведется в самарском ракетном центре «Прогресс». Она должна быть готова к лётным испытаниям в 2023 году. Ее уникальность в том, что на ее основе будут созданы и ракета среднего класса «Союз-6» со знаменитым двигателем РД-180 (причем «Союз-5» и «Союз-6» смогут взлетать с одного универсального стартового стола), и ракета «Союз-7» для «Морского старта». Любопытная деталь: когда российская частная компания S7 забирала командное судно и стартовую платформу «Морского старта» из американского порта, правительственные чиновники открыто заявляли нашим представителям, что они не допустят появления у русских конкурента Илону Маску (это к вопросу о том, насколько частные американские компании являются частными). Именно поэтому из обеих морских платформ «Морского старта» перед его передачей российской компании буквально «с мясом» было выдрано всё оборудование управления космическим пуском. Восстановление дееспособности «Морского старта» потребует значительных усилий российских специалистов, хотя и эта задача, безусловно, решаема.


Космодром «Восточный».

К новым нашим разработкам, конечно, относится и новый пилотируемый многоразовый корабль «Орёл», разработка которого, наконец, сдвинулась с мёртвой точки. На конец 2023 года мы ставим начало его летных испытаний в безэкипажном варианте, а в 2025 году он должен доставить космонавтов на МКС. Этот корабль создается для работы в дальнем космосе, его аналогом является американский «Орион». На его основе будет создан и возвращаемый на Землю грузовой корабль. Для выведения «Орла» к Луне мы уже начали работу по созданию ракеты сверхтяжелого класса. В основе ее конструкции – модули «Союза-5» и «Союза-6». Таким образом, все вновь создаваемые ракеты-носители во всех классах — от легкого до сверхтяжелого — создаются в рамках единой технической политики.

Являясь мировыми лидерами в ракетном двигателестроении, мы открыли работы по перспективным направлениям, в частности по метановому ракетному двигателю. Это очень интересная тема, над которой работает воронежское КБ химавтоматики. Двигатель, работающий на топливной паре кислород-метан, — это верная дорога к созданию многоразовых ракетных систем, и у нас есть в этом деле неплохой научно-технический задел.

Прорыв в космических технологиях мы ожидаем и от совместной с Росатомом работы над транспортно-энергетическим модулем. В нашей отрасли за него отвечают Центр Келдыша и санкт-петербургское КБ «Арсенал». Мы серьезно продвинулись в понимании технологии работы этого ядерного космического буксира, которому нет альтернативы в покорении дальнего космоса.

Не будем забывать и о работе Ракетно-космической корпорации «Энергия» и Центра Хруничева над новыми модулями для МКС. Модуль «Наука», Узловой модуль и Научно-энергетический модуль – это демонстрация того, что Россия наращивает свой сегмент на космической станции, расширяя свои возможности для проведения на ее борту научных экспериментов и укрепляя независимость от партнеров.

Наши КБ, специализирующиеся на боевой тематике, и военные заводы планово, в соответствии с графиком работ проводят тестирование отдельных систем новейшего стратегического ракетного комплекса «Сармат», готовя его к началу лётных испытаний. Мощный и быстрый «Сармат», создаваемый Роскосмосом, придет на смену легендарной «Воеводе» (или, как ее называют на Западе, – «Сатане»). Это важнейшая наша работа, которая решительно укрепит стратегический ядерный потенциал России.

Научно-производственное объединение имени Лавочкина в следующем году возобновляет отечественную Лунную программу. В конце 2021 года мы планируем отправить к спутнику Земли станцию «Луна-25». За ней последует отправка аппарата на лунную орбиту и посадочного аппарата для исследования грунта Луны. «Информационные спутниковые системы» имени академика Решетнева уже в этом году начинают обновление глобальной навигационной группировки «ГЛОНАСС» космическими аппаратами нового поколения. И это так, как говорится, «в крупную клетку», не говоря уж о других, не менее интересных проектах спутникостроения.

Так у кого может повернуться язык о «застое» в российском космосе? Нет, такого количества научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ отечественная ракетно-космическая промышленность не вела с 70-х годов прошлого века. В течение ближайших трех лет появится совершенно новое поколение ракет-носителей и космических средств, способных «дать бой» конкурентам. У нас есть видение путей дальнейшего развития, приоритеты расставлены. Но самое главное – по итогам этой работы у нас появится новое поколение конструкторов и инженеров с опытом практической работы, которые с гордостью с могут сказать: «Я это сделал!» Для самоутверждения обновленной отрасли и ее интеллектуального класса это очень важно.

2) Параллельно идет процесс создания на российской территории универсального космодрома, откуда будут выводиться все названные выше космические средства. При этом важно «реабилитировать» Восточный, продолжить строительство на нем новой наземной космической инфраструктуры в срок и качественно, без тех публичных потрясений, которые сопровождали работу военно-строительных управлений ныне упраздненного Спецстроя. Повторю, работа эта — чрезвычайно сложная, стройка удалена от основных центров, где есть и рабочая сила, и техника. Сложнейшее технологическое оборудование и конструкции приходится доставлять туда по Северному морскому пути, поскольку их транспортировка в силу размеров по железной дороге невозможна. Но стройка набирает обороты, и у меня нет сомнений, что готовность пуска «Ангары» с кораблём «Орел» к концу 2023 года будет достигнута, а для этого необходимо основные строительные работы закончить в 2022 году. Плюс к концу 2023 года нужен свой аэродром, чтобы тяжелыми транспортными самолетами доставлять мощные космические аппараты с ранимой к тряске железных дорог микроэлектроникой.

Восточный и город Циолковский — это надежда нашей отрасли на полную самостоятельность и уверенность в гарантированном доступе в космическое пространство. Я здесь бываю каждый месяц, каждую неделю со специалистами разбираю проблемные вопросы стройки. Должная организация дела и постоянный контроль – ключик к успеху этого стратегически важного проекта страны.

3) Не менее важной компонентой является подготовка современного и соразмерного задачам производства. С советских времен, когда денег на космические программы особо не считали, нам досталось во многом переразмеренное хозяйство, которое нужно содержать. Конечно, сравнение 6-7 тысяч человек, работающих в компании SpaceX с «громоздким» 180-тысячным Роскосмосом — глупо, поскольку по тематике работы эту частную американскую фирму уместнее сравнивать не со всем Роскосмосом, а с корпорацией «Энергия», хотя и у нее профиль деятельности шире, чем у компании Илона Маска. Тем не менее, соглашусь с тем, что нам необходимо радикально сокращать издержки и непроизводственный избыточный персонал. Кстати, в условиях борьбы с пандемией на наших предприятиях сокращенное число сотрудников сумело сохранить бесперебойную текущую работу, и сразу стало ясно, без кого нам можно будет обойтись, а кого оставить на дистанционной работе.

4) Крайне важно уже в ближайшее время приступить к практической реализации наших планов по созданию профильных холдингов. Их будет четыре – по ракетостроению, по спутникостроению, по наземной космической инфраструктуре и по науке. При этом КБ и инженерные центры мы сливать не будем, сохраняя дух конкуренции между ними в борьбе за новые работы. А вот производство необходимо мобилизовать для решения текущих и перспективных задач, при этом обновив его и создав единые центры технологических компетенций. В прежние эпохи каждая наша ракетно-космическая фирма создавалась как натуральное хозяйство, о трансфере технологий в рамках одной отрасли говорить было сложно. Объединение предприятий в рамках единой государственной корпорации позволит такой «технологический фитнес» провести. И мы эту реформу на годы растягивать не будем. Космическая отрасль России станет поджарой и способной гибко и оперативно реагировать на вызовы современной экономики и действий конкурентов.

Иной взгляд: Окончательная победа США: как Россия безнадежно отстала от Америки в космической гонке

Повторю: такое колоссальное количество задач нам придется решить за очень короткий отрезок времени, но я абсолютно уверен в успехе, поскольку знаю, что он зависит не от приобретения новых станков, а от профессионализма и мотивированности людей, отвечающих за конкретные результаты. А я в этих людей верю. Верю в тех, с кем мне выпала честь работать вместе. Верю в нашу команду, способную добиться важных достижений России в космосе.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции