654654654
Как Чудотворец исповедаться пришёл ( 1 фото )
Шел послевоенный 1946 год. Недавно демобилизованный из армии Георгий Степанов был рукоположен митрополитом Григорием (Чуковым) в сан священника. Служить новопосвященного иерея направили в небольшую церковку в честь Тихвинской иконы Божией Матери в селе Романщина Лужского района Ленинградской области.
Романщина была примечательным местом. С 1799 года селом владел маркиз Иван Иванович де Траверсе, бывший в царствование Александра I морским министром. Пользовавшийся благосклонностью императора адмирал де Траверсе неоднократно принимал его у себя в Романщине. Свидетельством об одном из таких посещений стала бронзовая доска с памятной надписью, устроенная в алтаре Тихвинской церкви.
В 1938 году храм был закрыт. Потом началась война, Романщина оказалась оккупированной. Фашисты осквернили дом Божий, устроив в нем сначала скотобойню, а потом пролив и человеческую кровь: в церкви они расстреливали партизан и заложников – стариков, женщин и даже детей. Перед своим уходом оккупанты согнали оставшихся жителей села в стоявшую рядом с церковью сторожку и, облив горючим, подожгли ее.
Прибывшему на приход отцу Георгию представилась ужасная картина. Будучи на войне, он встречал всякое, но даже спустя многие годы вспоминал с содроганием об увиденном тогда: «Когда мы вошли в храм, то увидели останки расстрелянных, которые лежали на церковном полу… Мы все, пришедшие, собирали обугленные кости погибших и хоронили их в одной могиле. Сколько было слез и горя! Люди падали в обморок, пытались найти своих родных, но тщетно: огонь безжалостно опалил всех».
Погибших погребли, церковь очистили и освятили, батюшка стал служить. Однако изуродованный храм требовал срочного ремонта. Но где было взять необходимое для него? Епархия помочь не могла, ждать содействия от властей, понятно, не приходилось. Кругом послевоенная разруха, нищета и голод. Тогда священника за требы не благодарили деньгами (их у людей попросту не было). Батюшка вспоминал, как однажды после отпевания ему протянули на серой бумажке два маленьких кусочка пиленого сахара. Большая ценность в голодное время… Оставалось надеяться только на помощь Божию и молиться. Круглый сирота с раннего детства, прошедший следствие и Свирский концлагерь, бывший не раз на волосок от смерти на войне, отец Георгий на собственном опыте знал, что возложенная на Бога надежда не посрамляется. Надеялся он и на предстательство святителя Николая, с образком которого – благословением своей глубоко верующей бабушки – никогда и нигде не расставался.
В один из дней отец Георгий служил Литургию. Народу в храме было мало. В алтаре ему помогала жившая при церкви пожилая монахиня мать Евгения. «После причастия, – рассказывал батюшка, – я вышел на исповедь. Исповедоваться в тот день подошли трое: две женщины и благообразного вида незнакомый мне старичок. Особого внимания я на него не обратил. Да и что он мне, исповедуясь, говорил, не запомнил. Накрыв его, последнего, епитрахилью, я пошел в алтарь. Открываю царские врата: “Со страхом Божиим и верою приступите!” Подходят две женщины, а старичка нет. “Где же он? Ушел?” Ну, мало ли что бывает. Причастил я женщин, закончил службу, стал разоблачаться. Вдруг в алтарь буквально влетела обычно благоговейная мать Евгения, от волнения апостольник на боку, стала причитать: “Батюшечка, батюшечка, да ты посмотри, сколько тебе денег-то на тарелку за исповедь положили!” “Что вы, – говорю, – матушка, успокойтесь, какие еще деньги”. А она протягивает мне крупный такой сверток в бумаге. Развернул я его, а там денег – огромная сумма! Убирая храм после службы, она обнаружила этот сверток на тарелке возле исповедного аналоя. Получалось, что никто кроме исповедовавшегося последним и потом исчезнувшего старичка положить его туда не мог… И тут я все понял. “Нет, – говорю, – мать Евгения, не мне эти деньги принесли!”
В ближайшее время вместе со старостой отец Георгий съездил в город и купил все необходимое для ремонта: досок, гвоздей, железа, побелки и прочего. Надо ли говорить, что принесенной суммы хватило точь-в-точь. Храм отремонтировали.
Возобновленная церковь действовала до 1962 года, в котором власти ее опять закрыли. А отец Георгий после перемещений по приходам Ленинградской и Тульской епархий в 1955 году был определен в храм святителя Николая Чудотворца, что в Кочаках под Ясной Поляной, в котором прослужил настоятелем 30 лет. До последних своих дней батюшка удивлялся чуду милости Божией, происшедшему в Романщине, и был твердо убежден, что принесший за «исповедь» деньги старичок был не кем иным, как святителем Николаем.
Романщина была примечательным местом. С 1799 года селом владел маркиз Иван Иванович де Траверсе, бывший в царствование Александра I морским министром. Пользовавшийся благосклонностью императора адмирал де Траверсе неоднократно принимал его у себя в Романщине. Свидетельством об одном из таких посещений стала бронзовая доска с памятной надписью, устроенная в алтаре Тихвинской церкви.
В 1938 году храм был закрыт. Потом началась война, Романщина оказалась оккупированной. Фашисты осквернили дом Божий, устроив в нем сначала скотобойню, а потом пролив и человеческую кровь: в церкви они расстреливали партизан и заложников – стариков, женщин и даже детей. Перед своим уходом оккупанты согнали оставшихся жителей села в стоявшую рядом с церковью сторожку и, облив горючим, подожгли ее.
Прибывшему на приход отцу Георгию представилась ужасная картина. Будучи на войне, он встречал всякое, но даже спустя многие годы вспоминал с содроганием об увиденном тогда: «Когда мы вошли в храм, то увидели останки расстрелянных, которые лежали на церковном полу… Мы все, пришедшие, собирали обугленные кости погибших и хоронили их в одной могиле. Сколько было слез и горя! Люди падали в обморок, пытались найти своих родных, но тщетно: огонь безжалостно опалил всех».
Погибших погребли, церковь очистили и освятили, батюшка стал служить. Однако изуродованный храм требовал срочного ремонта. Но где было взять необходимое для него? Епархия помочь не могла, ждать содействия от властей, понятно, не приходилось. Кругом послевоенная разруха, нищета и голод. Тогда священника за требы не благодарили деньгами (их у людей попросту не было). Батюшка вспоминал, как однажды после отпевания ему протянули на серой бумажке два маленьких кусочка пиленого сахара. Большая ценность в голодное время… Оставалось надеяться только на помощь Божию и молиться. Круглый сирота с раннего детства, прошедший следствие и Свирский концлагерь, бывший не раз на волосок от смерти на войне, отец Георгий на собственном опыте знал, что возложенная на Бога надежда не посрамляется. Надеялся он и на предстательство святителя Николая, с образком которого – благословением своей глубоко верующей бабушки – никогда и нигде не расставался.
В один из дней отец Георгий служил Литургию. Народу в храме было мало. В алтаре ему помогала жившая при церкви пожилая монахиня мать Евгения. «После причастия, – рассказывал батюшка, – я вышел на исповедь. Исповедоваться в тот день подошли трое: две женщины и благообразного вида незнакомый мне старичок. Особого внимания я на него не обратил. Да и что он мне, исповедуясь, говорил, не запомнил. Накрыв его, последнего, епитрахилью, я пошел в алтарь. Открываю царские врата: “Со страхом Божиим и верою приступите!” Подходят две женщины, а старичка нет. “Где же он? Ушел?” Ну, мало ли что бывает. Причастил я женщин, закончил службу, стал разоблачаться. Вдруг в алтарь буквально влетела обычно благоговейная мать Евгения, от волнения апостольник на боку, стала причитать: “Батюшечка, батюшечка, да ты посмотри, сколько тебе денег-то на тарелку за исповедь положили!” “Что вы, – говорю, – матушка, успокойтесь, какие еще деньги”. А она протягивает мне крупный такой сверток в бумаге. Развернул я его, а там денег – огромная сумма! Убирая храм после службы, она обнаружила этот сверток на тарелке возле исповедного аналоя. Получалось, что никто кроме исповедовавшегося последним и потом исчезнувшего старичка положить его туда не мог… И тут я все понял. “Нет, – говорю, – мать Евгения, не мне эти деньги принесли!”
В ближайшее время вместе со старостой отец Георгий съездил в город и купил все необходимое для ремонта: досок, гвоздей, железа, побелки и прочего. Надо ли говорить, что принесенной суммы хватило точь-в-точь. Храм отремонтировали.
Возобновленная церковь действовала до 1962 года, в котором власти ее опять закрыли. А отец Георгий после перемещений по приходам Ленинградской и Тульской епархий в 1955 году был определен в храм святителя Николая Чудотворца, что в Кочаках под Ясной Поляной, в котором прослужил настоятелем 30 лет. До последних своих дней батюшка удивлялся чуду милости Божией, происшедшему в Романщине, и был твердо убежден, что принесший за «исповедь» деньги старичок был не кем иным, как святителем Николаем.
Взято: Тут
700