Русско-турецкая война ( 61 фото )

- 1877 - 1878 гг. Альбом в подлинных снимках капитана Ревенскаго.

...

Российская империя, семидесятые годы девятнадцатого века. Александр Второй - сильный император, удачливый любовник и красивый мужчина с подкрашенными бакенбардами, - стоит у окна и смотрит куда-то вдаль.

- Нигилисты. Вот мерзавцы, и откуда только взялись? Нда-с, народ, конечно, дрянь - освобождай, не освобождай... Гм, надо бы их чем-то занять, да вот полячишки, как на зло, не бунтуют. Вот ведь подлая нация - в кои-то веки могли сгодится, а и тут подгадили!

В это время в Османской империи начинается восстание сербов. Российские славянофилы, так обжегшиеся на поляках и чехах, в восторге - братья-славяне, да еще и православные - нутко, сейчас и у нас, на Руси, появятся свои эллины и байроны! Но восстание давят, несмотря на участие в нем русских генералов. Генералы жалуются - сербы, говорят они, бегут, сволочь эдакая, а турки им головы режут. И действительно - натурально, режут головы, как будто на дворе не 19, а 9 век. Европейская общественность обеспокоена, султана принуждают вступить на путь реформ - в который раз.

Александр Второй, с ехидцей в голосе: - Знаю я эти реформы, воровство одно. Седлайте-ка коней, господа, мы выступаем. Победим турку - и в империи нашей поспокойнее станет.
Славянофилы, оторвавшись от мелких интриг в земствах: - Наконец-то, наконец-то! Веди, веди нас державный властелин, и пусть сольются все славянские реки в единое море, от Праги и Царьграда до Москвы и, так уж и быть, Санкт-Петербурга! Произнесши эти слова, они почувствовали себя утомившимися и отправились в рестораны - пить за победу русского оружия. В это же время мужики грузились в вагоны - проливать за победу русского оружия.
Слышны пьяные крики, разухабисто играет гармонь. Кто-то безутешно рыдает. Это министр финансов граф Рейтерн: - Ваше величество, да как же, да зачем же - ради кого? Да ведь едва только голову подняли!
Александр Второй, насупившись, - Тут Михаил Христофорович, государственный интерес, от победы держава наша прирастет могуществом... Император замечает укоризненный взгляд канцлера Горчакова и смущенно замолкает. Будь, братец, как Мольтке, - сердечно обращается он к военному министру Милютину.

Три Плевны и одну Шипку спустя. Русское войско, изрядно уменьшившись, стоит у стен Царьграда. Позади него выглядывает какая-то шансонетка. А нет, это войско румынское. Александр Второй устало глядит на карту, -

- Такую пропасть народу положили, что ты. Ну да ладно, зато османы приведены к смирению, теперь мы можем требовать у них все что угодно, кроме Царьграда. Создадим-ка Великую Болгарию, Сербию и Румынию под нашим протекторатом, а англичанам и австриякам - кукиш с маслом. Ничего, утрутся.

Слышен слабый писк - это в углу комнаты теряет сознание канцлер Горчаков, заранее пообещавший англичанам и австрийцам не делать ничего подобного.
Славянофилы, утерев губы платком и раскрыв газеты: - Вот это мир, вот это да! Теперь нам никто не страшен, теперь Россия сокрушит германцев и англичан, а затем создаст великую империю от Вислы до Ганга, но без этих западных кунштюков, а по-нашему, по-славянски. Сказавши это, они хлопнули по рюмке водки, а кто и по две.

Английский флот на всех парах спешит к Константинополю, австрийцы придвигают корпуса к границам, румыны и сербы смотрят на Великую Болгарию с плохо скрытой ненавистью. Из Привислинского края раздается удовлетворенное шипение: - А мы говорили, что так будет, московитам веры нет. Обещали нам Киев вернуть - и не вернули, пся крев.
В Берлине Бисмарк хватается за голову: - Только бы не сюда, не сюда!

Начинается Берлинский конгресс.