Смерть в августе ( 3 фото )

Ещё один Кот Матроскин умер - писатель Эдуард Успенский.


Ну, в общем-то, это естественно - ему было уже за восемьдесят, он, говорят, долго болел перед смертью, так что это не драма безвременного ухода, а освобождение пожилого человека от тягот доживания.

Однако интересна не столько смерть пожилого человека, сколько реакция на его уход. Опять вздюченная до непристойности скорбь профессиональных оплакивателей, опять стоны про "Ушёл последний!" и непременные мемуары о случайной встрече, напоминающие соответствующие страницы "Тома Сойера".

А вот гораздо интересней - кем он был, этот Успенский? Для меня он перестал существовать в качестве порядочного человека, когда попытался приватизировать копирайт на фигуру Чебурашки, придуманную художником Союзмультфильма Леонидом Шварцманом. До этого был звоночек в виде интересного интервью начала 90-х годов, когда он поливал грязью Анатолия Алексина. Я про фигуру Алексина ничего не знаю (только его тексты), поэтому удивился, и всё. Подумал: может, Успенский прав по сути, хоть и выражает своё мнение в малопристойной форме? Но после истории с фигуркой Чебурашки ситуация стала более-менее ясной.

Первое, что я у него прочитал, были "Гарантийные человечки", печатавшиеся в журнале "Пионер". Сказка оставляла странное впечатление. Вроде всё честно-забавно, но, если присмотреться, в кармане просвечивала фига. Человечки (этакие гремлины наоборот) чинили и чистили бытовые приборы, пока не истекал срок гарантии. После этого, после того, как заканчивался период, когда испортившийся холодильник или телевизор можно было сдать и вернуть за него деньги, человечки покидали бытовые приборы, и их больше не волновало - будут работать магнитола и утюг или сломаются через полчаса.

В те времена в детской литературе в обязательном порядке должно было торжествовать Добро с Большой Буквы, поэтому мягкий цинизм Эдуарда Успенского был даже симпатичен. Но после перестройки... с началом "чернухи"... оказалось, что Успенскому больше нечего сказать. Его метод, близкий к методу московских художников-концептуалистов (недаром многие из них работали в Детгизе иллюстраторами и поэтами), исчерпал себя. Концепт советской культуры рухнул, а сказки Эдуарда Успенского все, без исключения, находились внутри его границ. В сущности, даже "Вниз по волшебной реке" - очень советская сказка, вне советской детской литературы малопонятная.



Но в советские времена двусмысленные книги Успенского были важны. Они давали детям возможность остранённо взглянуть на требования тоталитарной культуры, увидеть, что за декларативными, провозглашёнными моральными заповедями скрыто множество оговорочек и уклонений. Успенский учил детей видеть условность законов, морали, правил и приличий. В определённом смысле, он готовил нынешнее поколение шендеровичей, абрамовичей, сечиных и латыниных.

Но как ни странно (а может, не странно, может, закономерно), именно тогда, после падения и гибели советской литературы, Эдуард Успенский написал свою лучшую книгу - "Меховой интернат". А потом занялся стрижкой купонов, с лихорадочной старческой алчностью стремясь подгрести под себя всё, что близко или плохо лежит. Так что особой симпатии я у Эдуарду Успенскому не испытывал, но, тем не менее, надеюсь, что его уход был лёгким.