Газ вокруг сектора Газа ( 1 фото )

Практически каждый крупный конфликт сегодня так или иначе ассоциируется со схемами поставки сырья или логистическими коридорами. Сырьевые и торговые маршруты на самом деле позволяют «чертить» геополитические карты, однако далеко не всегда являются конкретными причинами или даже предпосылками конфликтов и столкновений.

Тем не менее тезисы об именно сырьевой подоплеке того или иного противоборства весьма устойчивы, иногда даже несмотря на очевидные вопросы рентабельности проектов. Так в свое время прочно утвердился тезис о проекте газопровода «из Катара в Европу», который якобы стал основной предпосылкой сирийской войны. Спорить с этим зачастую было просто бесполезно.

Однако, израильский шельф (и шире шельф южного Средиземноморья) является не только перспективным объектом сырьевых расчетов, но, в отличие от других проектов (НАБУККО, ТАПИ, «из Катара в ЕС» и т. п.), на самом деле задействован в энергобалансе разных стран. Сектор Газа, где сейчас кипят боевые действия, также имеет выход на сырьевой шельф.

В этом плане анализ сырьевой составляющей нынешнего обострения на Ближнем Востоке допустимо проанализировать как возможную предпосылку, и в любом случае будет нелишним оценить то влияние, которое может оказать война Израиля и ХАМАС на региональный энергобаланс.

Если энергетика Европы от этих поставок зависит весьма опосредованно, то энергобаланс Иордании, Египта, Ливана зависит в перспективе довольно существенно, не говоря уже про сам Израиль. Тем более что в ряде проектов прямо участвует российский капитал. Интересны и некоторые исторические аспекты разработки шельфа, которые действительно имеют влияние на нынешний конфликт.

Если брать крупные газовые кластеры, то в регионе можно выделить египетские «Зохр» и «Наргис», израильские «Левиафан» и «Тамар», кипрский кластер «Афродита».

Реалистичные объемы добычи пока оцениваются следующим образом: «Афродита» – до 8–10 млрд куб. м в год, «Левиафан» – 18–21 млрд куб. м в год, «Тамар» – 8 млрд куб. м в год, «Зохр» – 35 млрд куб. м в год, «Наргис» еще предстоит оценить.

Запасы природного газа, конечно, оцениваются другими значениями, например, «Зохр» в 850 млрд куб. м, «Левиафан» в 450 млрд куб. м – по региональным меркам это серьезно, по мировым – скромно, и оба кластера, которые прогремели в прессе как «гигантские» вместе составляют примерно треть от объемов крупных месторождений, например, таких как отечественные «Бованенковское», «Ленинградское» или «Штокмановское». Если же брать действительно мировые кластеры вроде Уренгоя или Парса, то это менее 10 % от запасов на каждом из них.

Но оценочные запасы – это оценочные запасы, а есть еще реальные показатели добычи и конкретные условия эксплуатации.

Общее региональное потребление характеризуется следующими значениями: Египет – 60 млрд куб. м в год, Израиль – 13 млрд куб. м в год, Иордания – до 4 млрд куб. м в год, Ливан – потребность в импорте +0,7–0,8 млрд куб. м в год. Рост потребления – до 6 % ежегодно.

Фактическая добыча в Египте – 71 млрд куб. м в год, Израиле – 22 млрд куб. м в год. При этом маршрутизация строится следующим непростым способом – избыток добычи в Израиле направляется частично по суше двумя ветками в Иорданию, основной избыток – в Египет по магистрали «Ашкелон – Ариш».

Египет часть израильских поставок и собственной добычи в кластере «Зохр» и с других шельфовых месторождений частично отправляет на производство СПГ и экспорт, частично – на внутреннее потребление, частично, смешивая с газом, добытым в районе пустынь и Зап. Нила, отправляет в Иорданию по магистрали «Ариш – Акаба».

Далее газ входит в магистраль Арабского газопровода, которая уходит на Амман и далее к сирийской границе, пересекает ее, выходя к Дамаску, от Дамаска – к сирийскому Хомсу. От Хомса магистраль разветвляется на запад – в Ливан (Триполи), от Хомса планировался маршрут на Алеппо и далее на турецкий Килис.

Общая пропускная способность указанных магистралей по международным меркам невелика: Израиль – Египет 7–9 млрд куб. м в год, Арабский газопровод – до 10 млрд куб. м в год с сужением в сирийской части до 1,5 млрд куб. м в год. В начале 2010-х планировалось расширение возможностей до сирийского участка до 5 млрд куб. м с учетом возможных потребностей Турции.

Месторождения, прилегающие к сектору Газа, действительно имеются. Это т. н. «Газа Марин – 1» и «Газа Марин – 2». И своеобразная черная ирония заключается в том, что в 2000-х годах не израильские крупные кластеры, а именно «газовое пятно» напротив Газы рассматривалось как один из источников сырья для Израиля вкупе с поставками газа с месторождений Египта.

Более того, первоначально запасы и проектная добыча, как это водится, были серьезно переоценены со средним проектным значением 28 млрд куб. м в год. В это время и запасы Египта, и возможности его шельфа оценивались очень высоко, и Каир примерял на себя мантию чуть дт не мирового газового поставщика.

А в итоге? В итоге вообще все запасы Газы – это те самые 28–30 млрд куб. м. Какая уж там «альтернатива в Европу»!

Собственно, и газопровод «Ашкелон – Ариш» изначально строился в расчете не на поставки из Израиля, а в Израиль из Египта. В 2000-х годах это не только влияло на обострение палестино-израильских отношений, но зачастую вело и к обратному эффекту – стороны без привлечения внимания торговались по поводу возможных соглашений, затем шел очередной виток противостояния, и так по кругу.

В этом плане шельф Газы был для Израиля довольно ценным активом, запасы оценивались высоко, но то было до открытия других месторождений, где и объемы реальны, и осваивать все политически проще.

В силу как обострения на Синае, во многом связанного с противостоянием нынешнего режима в Египте, а также в силу объективных факторов отстающей от проектных пожеланий добычи, постепенно сам Египет начал превращаться их экспортера в импортера. Собственное потребление в Египте росло, шельф и месторождения на суше давали все меньше газа. Собственно, не будь открыты «Зохр» и «Наргис», перспективы Египта по газу были бы довольно скромны.

А вот в Израиле ситуация поменялась с точностью до наоборот – «Тамар», «Левиафан» и более мелкие месторождения находились недалеко от побережья, осваивались активно, а добыча обогнала потребление. Да, это были не мировые масштабы, но это был профицит.

Концепция поменялась – теперь месторождения Газы уже больше интересовали Египет, который начинал покупать и собственно израильский газ, а сам Израиль становился поставщиком и в Иорданию, и потенциально в Ливан, с которым подписал соглашение о разграничении шельфа. Египет начал закрывать через израильские поставки и контракты по СПГ. Для Египта СПГ стал важной частью экспорта – невеликой в мировом масштабе (до 9 млрд долларов), но важным в плане валютных поступлений.

Со временем стало понятно, что разработка главных месторождений Израиля «Тамар» и «Левиафан» и рентабельна, и имеет перспективу, а вот месторождения Газы локальны. Месторождения напротив Газы – это сеть пятен небольших по объему месторождений, которые поделили между собой в итоге Израиль и ХАМАС с палестинской администрацией. Причем итоговое соглашение было достигнуто в этом году.

Проблема в том, что Газа действительно могла бы на этом получать существенные для небольшого региона доходы. Эти объемы были бы интересны и Египту, который рассчитывает пропустить дополнительные объемы через свои СПГ. Однако все это важная, нужная, но сугубо региональная история. А в случае с Газой не просто региональная, но и просто локальная.

Каждое крупное месторождение в регионе уже по традиции начинают связывать с «поставками в Европу» с конкуренцией России и т. п. Если смотреть с этой точки зрения, то египетские перспективные объемы, даже будучи поставленными в ЕС, погоды на рынках не сделали бы, и сделать не могли, да и небольшие объемы проще поставлять на более премиальные рынки ЮВА.

А вот потенциалы кластеров «Афродита» и «Левиафан» оцениваются как намного более перспективные с точки зрения Европы. Но и тут экспортные объемы, которые хотели первоначально транспортировать через магистраль EastMed, натолкнулись на то, что США рекомендовали эти объемы сжижать. Но даже в случае реализации СПГ-инфраструктуры на Кипре, объемы для европейского рынка не являлись хоть как-то определяющими. С другой стороны, именно в этих объемах были серьезно заинтересованы Греция и Италия, которые замещают российские ресурсы.

Кластеры «Левиафан» и «Афродита» – по большому счету это одна морская зона. Турция на упражнения Кипра и Италии вокруг Афродиты смотрела весьма косо. Во многом Анкара вошла в Ливию ровно затем, чтобы так или иначе контролировать границы экономической зоны, которую признавали Турция и Ливия, но не Италия, Греция или Кипр. Соответственно и Израиль может развивать свой «Левиафан», но с очень ограниченным прицелом на кипрский маршрут.

Более того, следует учесть, что потребление газа в самом Израиле существенно выше, чем у всех региональных соседей, Израилю требуется очень много электроэнергии, и прогнозы только внутреннего потребления к 2040 году описываются в районе 35 млрд куб. м в год.

Т. е. еще большой вопрос – даже если серьезно вложиться в «Левиафан» и небольшие месторождения на юге, то сколько можно будет отправить в итоге на экспорт. Не получится ли в итоге как с Египтом, который определенное время был вынужден не продавать, а как раз покупать газ?

Аналогичные риски и у Египта – добыча на старом шельфе сокращается, а насколько реалистична картина прогнозов по тому же «Наргис», еще предстоит оценить. А ведь и в Египте потребление каждый год растет. Собственно, и с помощью России Каир строит АЭС «Эль-Дабаа», чтобы не только высвободить объемы на экспорт СПГ, но и просто застраховать риски добычи.

Собственно, и Италия в лице Дж. Мелони в этом году провела множественные переговоры именно с правительством в Ливии и с Алжиром, чтобы прежде всего нарастить поставки через эти маршруты.

В этих условиях становится понятным, почему Израиль дал согласие на разработку «Газа-Марин1/2». Кстати, это косвенно и свидетельствует о том, что если кто-то и был причастен к 7 октября, то не Израиль, и точно не газовый вопрос.

Аналогично встает вопрос о том, точно ли ХАМАС планировал изначально масштаб столкновения, подобный тому, что произошло в октябре?

Анализируя произошедшее и сообщения о фантастических запасах природного газа вокруг Израиля и сектора Газа, конечно, рука тянется как-то связать все с геополитическими схемами и мировыми сырьевыми маршрутами. Но ни схемы, ни маршруты не связываются. Для региональных игроков это очень важные объемы, участвующие в их энергобалансе. Однако ни о каком влиянии на мировой рынок сырья или на европейскую энергосистему речи не идет.

Автор:Михаил Николаевский