«Заочницы»: женщины, которые ждут мужчин из тюрьмы ( 9 фото )

В Сети их называют «ждули» или «заочницы» — это девушки, которые влюблены в заключенных. Лена Козлова записала истории ждущих своих мужчин из тюрьмы и показала, насколько сильной и безрассудной может быть женская любовь.


— «Мама, я полюбила бандита» — портретная серия о девушках, которые ждут или ждали своих любимых из тюрьмы. В большинстве случаев они познакомились со своей второй половинкой в социальных сетях или на форумах. В Сети их называют «ждули». Это целое виртуальное сообщество. Они не могут открыто рассказать о своей любви окружающим, иногда даже родным и друзьям.

С ними тяжело работать, так как многие стыдятся своих отношений или волнуются о том, как их партнер отреагирует на участие в фотопроекте. Чтобы найти моих героинь, я написала более чем 150 девушкам, провела множество предварительных интервью и в результате сняла всего шесть героинь. Но это того стоило — у них потрясающие истории. Во время работы над проектом я поняла, насколько особенная любовь у русских женщин, как огромно их желание заботиться, несмотря на реальную опасность и неодобрение.

Наташа, Санкт-Петербург


— Мы познакомились по телефону, через смс-службу знакомств Билайн. Мне было скучно, и я отправила ему свой номер. Два дня переписывались, а на третий он сказал, что сидит в тюрьме, — тогда ему оставался еще год. Мы обменялись фотографиями и сразу друг другу очень не понравились. Но общая тема была: он с девушкой поссорился, я с парнем рассталась. Вот так общение переросло в нечто большее. Он позвал на свидание, но я не поехала — сломала ногу.

Что удивляло — денег не просил, как многие, и дал номер матери. В сентябре вышел по УДО и пропал на три дня. А потом приехал ко мне с цветами и конфетами. Опухший сильно, заметно, что пропился хорошо. Свободу почувствовал. Это была наша первая встреча, мы тогда минут тридцать молча сидели, смотрели друг на друга. С этого же дня стали жить вместе.

Родственники мои, конечно, плохо ко всему отнеслись. Он ведь трижды в тюрьме за кражи сидел, после армии больше года на свободе не был. А его семья мне обрадовалась, говорят, со мной он сильно изменился. Раньше толпы друзей к себе водил, пропили все, даже пылесос, который мать подарила. А теперь впервые в жизни на работу устроился, детей хочет, нормальной жизни.

Его знакомые абсолютно другие: употребляют наркотики, трудиться никто не хочет, особенно сидевшие несколько раз. Сережа сам говорит: «Чтобы я после трех отсидок работать пошел — не понимаю, что со мной случилось!»

Даже мои родители смягчились, когда он стал меня обеспечивать, да и живем мы не у меня, а в его комнате. Животных разрешил завести, сам подарил шотландскую вислоухую кошку со всеми сертификатами. Недавно сделал мне предложение — мы в загс сходили, заявление подали. Денег у нас сейчас мало, так что все по-простому будет. Но платье я себе все-таки купила.

Единственное, чего боюсь, — друзей его. Стараюсь не давать им общаться, а то загуляет и снова попадет куда-нибудь.

Алена, Москва


— Мы познакомились через мою подругу, которая общалась с его другом в «Одноклассниках», — все банально. Его заинтересовали мои 13 татуировок, мы обсуждали их, и это переросло во что-то большее. Спустя два месяца я уже поехала к нему на свидание. Увиделись через два стекла, кричали через решетку, сразу любовь-морковь. Я от волнения чуть в обморок не упала.

Нормальное свидание нам дали, только когда мы расписались, через 9 месяцев. Потому что сидел за разбой с угрозой для жизни. Они с друзьями пьяные были, решили старый долг забрать, отняли у человека телефон и ногу прострелили. Всех троих посадили по тяжкой статье, моему дали больше всех — пять с половиной лет, так как он с Украины. Когда мы познакомились, ему оставалось сидеть два и семь, все это время я его и ждала.

Что зацепило? Люди, которые сидят в тюрьме, умеют разговаривать с девушками. Ты для них самая любимая, ласковая и красивая, даже если они и не видели тебя ни разу. Они этому специально учатся, книжки по психологии читают. Меня это особо не смущало, я просто сразу его попросила познакомить меня с мамой. Пригрозила, что иначе все прекратим. Он познакомил. Я у его мамы и сестер несколько дней жила.

Вышел, мы год вместе. Ребенка завели — 2 месяца уже. Тяжело, конечно, работы нет. Тем более он с Украины и еще пять лет не имеет права находиться в России. Но я не думаю, что он когда-либо вернется в тюрьму. Удивляюсь, как этот человек вообще там оказался. Он ребенка по четыре часа на руках носит, чтобы тот не плакал. Готовит, убирает, друзья у него адекватные.

Этот человек знает обо мне все, так же, как и я о нем… наверное.

Екатерина, Санкт-Петербург


— Я жду из тюрьмы уже второго. В первый раз интересно получилось. Его бывшую большую любовь звали, как и меня: и имя, и фамилия совпали. То ли он во «ВКонтакте» ее искал, то ли девушку с такими инициалами. Но он мне написал, и мы разговорились. Я тогда как раз разошлась с молодым человеком, хотелось общения и понимания. А там в тюрьме все — хорошие психологи, слова говорят, какие хочешь услышать. А главное, тоже страдают от нехватки внимания. У нас все быстро завертелось. Через пару недель я уже буквально не отрывалась от телефона, носила его с собой и в ванную, и в туалет. До шести утра разговаривали.

Ему оставалось сидеть всего год, и я решила ждать. Летом поехала на свидание, очень хотелось лично пообщаться. Хоть фото и телефонные разговоры устраивали, но человека нужно почувствовать. Мама категорически запретила ехать, поэтому ребенка от первого мужа я оставила у подруги. Какая это была поездка! Еще в поезде я чувствовала себя как на иголках. Приехала — везде заборы, засовы, металлические двери, постоянные проверки и все странно к тебе относятся. А еще его вывели из камеры и сразу завели в комнату для обыска. То есть ты его уже видишь, а сказать еще ничего нельзя. А хочется и обнять, и поговорить. Трое суток пролетают мгновенно.

Когда он освободился, я сняла для нас квартиру, но это было дорого, и вскоре мы переехали ко мне. Поначалу все было нормально, но потом обнаружились различия в понятиях. Чем дальше, тем становилось хуже. Работать он не хотел, рано вставать ему не нравилось. Через три месяца я забеременела. Он с наркотиками связался. Наркотики сделали его другим — не тем человеком, с которым мы вместе строили планы. Четыре месяца назад мы расстались.


Как получилось, что я стала ждать второго? На самом деле мы были знакомы еще по воле, даже встречались когда-то недолго, а потом он пропал. Я нашла его в соцсети и поинтересовалась, как дела. Он ответил, что в тюрьме сидит. Попросил номер.

О нас никому не рассказываю, особенно маме. Я бывшего перед ней защищала, а вышло, что она оказалась права. Если узнает, станет осуждать — для нее зэки все на одно лицо.

Он сидит в колонии строгого режима, поэтому общаемся мы только раз в день. На посещение имеют право только жены, но я хочу попробовать договориться. Парень третий срок мотает. Вообще, хороший, еще и спортсмен, но вот образ жизни — гопнический. Сейчас ему уже 31 год. Говорит, что хочет семью и нормальной жизни. В отличие от первого в карты не играет и денег не просит. А из-за того я даже кредиты брала тысяч по тридцать-пятьдесят.

Я не жалею о прошлом опыте и сейчас не готова отказаться от такой жизни. В этом есть своя романтика, обычные отношения с этим не сравнятся. Я человек открытый, всегда верю в лучшее и надеюсь, что из плохого человека можно сделать хорошего. У меня есть поклонники на свободе, даже много — не знаю, почему тянет на заключенных. Мама говорит, психология у меня такая.

Наташа, Йошкар-Ола


— Познакомились мы еще на свободе, спустя месяц-два его посадили, и наше общение прекратилось. Через два года он мне написал. Через некоторое время предложил приехать на короткую свиданку — согласилась. Когда увидела его, поняла, что влюбилась: вышла из зоны — все как во сне. Не знала, что делать, пустила все на самотек. Мы продолжили общаться. Он сделал мне предложение, попросил подругу купить кольцо и цветы.

Расписались через полгода в колонии. Нам дали всего пять минут, потому что мой муж — злостный нарушитель режима, да и сидит по 105-й статье, часть 1 — за убийство. Семь лет дали, я два ждала, осталось еще три.

Страхов у меня много. У двоюродной сестры муж сидел, а как вышел — пожили немного и разошлись. А иногда начитаешься историй в группах во «ВКонтакте» — сердце переворачивается. Когда выйдет, хочу увезти его подальше от друзей, куда-нибудь на юг, к морю. Знакомым всегда говорю, что муж в командировке. Одному коллеге рассказала, что замужем за зэком, а он мне: «Если выйдет — бросит». Ну и что, если так? Мне тогда 25 будет, смогу другого найти, а эта история станет для меня опытом. Я начала проще ко всему относиться, перестала переживать.

Наташа, Заречный


— Началось все глупо. Я тогда только с мужем развелась. Мы списались в «Одноклассниках», он рассказал, что сидит, предложил встречаться. А я что — девушка одинокая, разведенная, говорю: давай приколемся. Через месяц он вышел, приехал ко мне домой. А там только няня с ребенком (от первого брака), так что первым делом с сыном познакомился. Встретил меня с работы. Я стою, стесняюсь. А он как сто лет знакомы: подошел, поцеловал. И мы с первого дня стали жить вместе. Назавтра нянька мне уже не понадобилась. Он стал с ребенком возиться, подстриг, покормил, поиграл. Потом нас к своей маме перевез. Я ведь даже не учила сына с ложки кушать — он все это делал.

Прожили вместе два года, и он опять по пьяни попал, подали в розыск. Говорит мне: «Я обратно не хочу, не пойду, меня посадят». Уговаривала, чтобы пошел, а то еще за побег добавят, но он ни в какую. Что забавно, у меня же папа — капитан милиции, но они поссорились, и отец стал всячески помогать ментам. Меня вместе с ребенком увез на другую квартиру и закрыл на пятом этаже.

Как-то слышу, зовет кто-то. Думаю, вот это у меня крыша поехала. Вышла на балкон проверить — никого нет, глаза поднимаю — висит. Оказывается, они с другом выбили дверь на чердак. Друг его за ноги держит, кричит: «Наташка, принимай, а то разобьется!» Я схватила, затащила его как-то, и неделю мы жили с ним взаперти. Когда приезжал отец, я прятала любимого в шкаф. Мы хотели бежать, но там сейф-дверь, которую никак не вскрыть. Потом друзья привезли веревку, и он смог спуститься вниз.

Долго был бы в бегах, но напился на День города, осмелел и давай ментов куда подальше посылать. Его и схватили. Я долго ничего не знала, а потом пришла повестка в суд — вызвали как свидетеля. Срок дали небольшой: год за преступление и еще полгода за побег. Определили в колонию под Каменск-Уральским. Свиданки раз в три месяца на трое суток, плюс за хорошее поведение дают дополнительные. Ездить на них дорого: на одни продукты тысяч семь уходит, а еще проезд и комнату снимать.

Я к нему с ребенком езжу. Раньше сын искренне верил, что мы к папе на работу едем. Теперь говорит: «Врешь, мы в поличке», а как-то выдал: «Мама, убей дядю-поличку, он папу не отпускает». Менты смеются, что мне судьбою написано сначала к мужу, а потом к сыну в тюрьму мотаться.

Ярослава, Санкт-Петербург


— Я ждала мужа. Он умер в тюремной больнице. Познакомились еще на гражданке. Год прожили вместе, гуляли, а потом я забеременела. Ребенок родился, жили хорошо. Одним утром вышли всей семьей погулять, а у подъезда полиция. Мужа забрали, дом стали обыскивать. Так я узнала, что он связался с наркотиками, бутират продавал. Тогда его через пару дней отпустили. Позже я поняла, что он не только продает, но и принимает, пыталась помочь, но это не работало. Во второй раз его поймали во время контрольной закупки, и это было уже серьезно.

Дали срок, отправили в Форносово. Первую длительную свиданку дали в декабре, перед Новым годом. Встретились всего на сутки, а не на трое — так решили авторитеты в бараке. Следующая была в апреле — и тоже на сутки. В июне он позвонил из больницы, его положили в инфекционное отделение с пневмонией. Лечили обычным мукалтином. Пневмонию, да. Давали антибиотики, от которых пальцы на левой руке немели. Сделали флюорографию, но туберкулез не обнаружили. Полечили три недели и отправили обратно.

Осенью он снова заболел. Поднялась высокая температура, от еды стал отказываться. У меня было плохое предчувствие. А в тюремной больнице говорили: «Не болен — имитирует, чтобы кормили лучше», — и отправили обратно на нары. Он продолжал работать с температурой под сорок. В ноябре перевели на Газы, оказалось — туберкулез.


Я собирала деньги на лечение, через пару недель поехала на такси в больницу.

Там место такое странное: забор, собаки по периметру, два вагончика стоят. В одном по видеосвязи проходят свидания с родными, во втором передачки проверяют. Я подошла к администратору, заявление отдала. А она долго найти его документы не могла:— Вы уверены, что он здесь? Может, обратно в Форносово отправили?— Да не может быть, чтобы с туберкулезом обратно увезли, посмотрите внимательно.

Она поискала еще и говорит:— Выйди на улицу, покури.

Я вышла, через пять минут ко мне подошла надзиратель, сказала, что он умер, и спросила, буду ли забирать тело.

После похорон прошло три года. В этом году я впервые привела к нему на могилу сына. Сейчас ему было бы 30, умер он в 27. Я считаю, что это несправедливо. Да и справка какая-то неубедительная, кто знает, отчего он умер в тюремной больнице на самом деле.