Военные инновации. Оборонные технологии США ( 29 фото )

В своей эпопее «О войне» Карл фон Клаузевиц провозгласил, что

«первый, высший, самый далеко идущий акт суждения, который должны принять государственный деятель и командующий – это установить вид войны, в которую они вступают».

То же самое и в отношении инноваций в вооруженных силах. Лидер – военный или гражданский, который намеревается внедрять инновации, должен сначала спросить и понять: какие инновации желательны?

Хорошо, если у него есть, у кого спросить, и он способен осознать данные советы.

Но, не определив предмет обсуждения, невозможно разобраться в его сути.

Это касается и лидера, и всех сопричастных.

Терминология и уточнение предметной области

Предпосылкой для наших размышлений о военных инновациях является четкое и точное определение того, что имеется в виду, а что не подразумевается под оборонными инновациями.

Это связано с тем, что инновации в сфере обороны иногда используются взаимозаменяемо с другими терминами и концепциями, которые кажутся похожими, если не идентичными, но имеют важные различия, такие как военные инновации или инновации в области национальной безопасности. Не конкретизируя эти различия, многие авторы исследуют только часть проблемы, которая соответствует их компетенциям и способностям осознать проблему в целом.

Можно выделить три ключевых компонента как оборонных, так и военных инноваций: технологический, организационный и доктринальный.

Технологии служат источником оборонных и военных инноваций и конкретных образцов вооружений и военной техники (ВВТ).

Организационные, программные и доктринальные изменения обеспечивают то, что в более специальной литературе называется процессными инновациями.

В данной статье мы ограничиваемся обсуждением вопросов, связанных с военными технологическими инновациями, включающими, в частности, разработку новых видов ВВТ.

Получение решающего технологического преимущества – это бесконечное стремление оборонных ведомств и государств, которые они защищают.

Это долгосрочное соревнование за превосходство в истории в основном происходило регулярно и относительно спокойно, но иногда перемежалось периодами разрушительных потрясений.


В настоящее время мир находится в одном из этих водоворотов революционных изменений, вызванных слиянием двух трансформационных явлений.

Во-первых, это усиливающееся геостратегическое и геоэкономическое соперничество между крупными державами, особенно между США, Россией и Китаем.

Во-вторых, это глобальная технологическая революция, которая происходит как в гражданской, так и в военной сфере.

В связи с этим в мейнстриме обсуждения американской политики безопасности муссируется предположение, что Соединенные Штаты технологически отстают, особенно по сравнению с Китаем, а в некоторых областях – и от России.

Приятное для россиян и китайцев предположение, но оценим, насколько оно состоятельное.

Активы

Американские военные остаются на переднем крае, благодаря хорошо развитой системе оборонных инноваций.

США были особенно плодотворными, поддерживая десятки инновационных организаций, которые являются частью того, что сейчас определяется как инновационная база национальной безопасности.

Ни одна страна (или комбинация) не приблизилась к инвестициям США в оборонные НИОКР. Непревзойденная политическая озабоченность по поводу избежания жертв, внутреннее соперничество между участниками инновационной системы обороны США и традиционная открытость Америки для иммиграции и новых идей стимулируют инвестиции.

Чрезмерно панические предупреждения о военной слабости США исходят от демократической и во многом политизированной системы оценки угроз, которая постоянно ищет потенциальные военные опасности и исследует собственные технические проблемы.

Безопасность

С позиции геополитики Соединенные Штаты очень безопасная страна. Она окружена двумя большими океанами и двумя безопасными соседями. Её системы разведки и наблюдения контролирует земной шар в поисках опасностей. У США есть ядерное оружие, военно-морской флот и береговая охрана, которые постоянно патрулируют, военно-воздушные силы в состоянии повышенной готовности и с глобальным охватом, а также армия и корпус морской пехоты, не имеющие себе равных по возможностям и недавнему боевому опыту.

Но многие американцы считают, что все это ускользает, что Америка становится уязвимой и теряет свою власть и господство. Они ссылаются на внутренние и внешние источники уязвимости. Они заявляют, что американская мощь растрачивается из-за некомпетентности Конгресса, слабости президента и раздутой, медлительной бюрократии, которая не может угнаться за вызовами.


Некоторые американцы опасаются, что конкурирующие страны (в частности, Китай) могут использовать быстро развивающиеся технологии для создания современного оружия, которое победит Соединенные Штаты.

Отстраненные от власти республиканцы в полной мере используют эти аргументы в своей борьбе с демократической администрацией Байдена.

Проявилась новая тенденция: геополитический конфликт между государствами персонифицируется в личностях их лидеров.


И мы начнем анализировать ситуацию, руководствуясь указаниями нашего Верховного главнокомандующего, «отделяя мух от котлет».

Даже если это мухи американские.


Предположение автора

Есть основания полагать, что американская система оборонных исследований и разработок, отточенная во время холодной войны и с тех пор расширенная, полностью способна справиться с любой военной задачей.

Это гигантская машина для создания технологий, поддержки инноваций и ведения войны. «Жесткие» инновационные возможности США – «факторы производства и инфраструктуры», такие как объекты НИОКР, человеческий капитал, доступ к иностранным технологиям и доступность финансирования – намного превосходят возможности всех потенциальных конкурентов.

Несмотря на предупреждения о том, что США больше не тратят достаточно средств на НИОКР и что расходы Китая на НИОКР растут, реальность такова, что Соединенные Штаты значительно лидируют по инвестициям в военные инновации. С функциональной точки зрения Соединенные Штаты доминируют над всеми другими странами, включая Китай, по фактическим выделениям ресурсов на оборонные исследования и разработки.

Что еще более важно – американская система оборонных технологий подталкивается к инновациям, благодаря специфическим факторам, которые в других странах в такой степени не проявляются.

Во-первых, политическая культура США сильно ценит технологии: предполагается, что технологии являются решением большинства проблем, в том числе военных.

Во-вторых, конкуренция глубоко укоренилась в сфере обороны, как и в большей части американского общества, стимулируя новые идеи и обеспечивая разнообразие подходов к любой проблеме, в случае если одна технологическая траектория не сработает так, как ожидалось.

Конкуренция распространяется между различными военными службами и агентствами, каждое из которых стремится предложить решения стратегических проблем страны, а также между фирмами, придерживающимися разных философских и технических взглядов.

В-третьих, Соединенные Штаты также приветствуют иностранные идеи гораздо охотнее, чем другие страны, учитывая открытость США для иммиграции, особенно среди высококвалифицированных и технических специалистов.

Силы и средства разведывательного сообщества США нацелены на добывание научно-технических сведений открытого и секретного характера, и делают они это достаточно успешно (о чем мы можем судить не только по появлению самих военно-технических новшеств, но и по частым сообщениям пресс-службы ФСБ, арестовавшей очередного американского шпиона, работающего в российском ВПК).

Наконец, организационные инновации времен холодной войны в Соединенных Штатах создали специальные гибридные государственно-частные организации, Центры исследований и разработок, финансируемые из федерального бюджета (FFRDC), которые предлагают объективные технические консультации и механизм для накопления знаний – уникальную систему, которая в целом работает очень хорошо.

Другим странам, где существует четкое разделение между государственным (военным) и гражданским (частным) контуром исследований и инноваций, нелегко скопировать эти возможности.

Эти факторы проистекают из особого набора американских организаций, в частности, независимых военных служб, конкурентоспособных фирм в оборонной промышленности, которые с готовностью формируют сети или группы поставщиков, даже если каждая из них поддерживает свои собственные основные компетенции и технические навыки.

Из-за сложности копирования уникальных американских инновационных институциональных факторов и возможностей в ближайшие годы американская система оборонных инноваций останется на переднем крае, и ее не превзойдет ни один потенциальный международный соперник.

Соединенные Штаты проигрывают в своем военном превосходстве?

Рассуждаем.

Война в Персидском заливе

В начале 1990-х годов с распадом Советского Союза, который ознаменовал конец холодной войны и быстрое поражение Ирака в войне в Персидском заливе, Соединенные Штаты обладали доминирующим военным преимуществом против всех стран, с точки зрения возможностей сторон по ядерным и обычным вооружениям.

Первая война в Персидском заливе была важным маркером, потому что она открыла западному обществу силу технологий, по крайней мере, в обычной войне. Этот конфликт разрешил спор между высокими технологиями и низкими технологиями, которые продолжались на протяжении всей холодной войны.


Президент Джордж Буш в Ираке

Воздушная война длилась шесть недель, чтобы расчистить путь для успешного 100-часового наземного вторжения и привнести новые технологии в воздушные атаки.


Стелс, GPS, «умные бомбы» и многое другое навсегда изменила войну.

Многие связывают это преимущество с так называемым рейгановским наращиванием, которое фактически началось в последние два года правления Картера, а затем расширилось при президенте Рейгане (пресловутая версия о том, что программа СОИ была блефом, нацеленным исключительно на развал СССР, автором не обсуждается, потому что она не просто далека от истины, а принципиально ошибочна).

Наращивание капиталовложений потребовало инвестировать сотни миллиардов долларов в модернизацию почти всех частей американской армии.

Модернизация ядерных сил, например, включала приобретение ПЛАРБ Огайо – подводные лодки с баллистическими ракетами, высокоточных ракеты Trident D-5 и MX Peacekeeper, бомбардировщиков B-1B и B-2, а также ускорение работ по совершенствованию стратегического командования и управления, противолодочной войне и «баллистической борьбе» ракетных комплексов.


LGM-118A «Пискипер» (англ. Peacekeeper – миротворец) – американская тяжёлая межконтинентальная баллистическая ракета шахтного базирования. В 1986–2005 годах стояла на вооружении ВВС США. Изначально постепенное снятие данной ракеты с вооружения и производства планировалось согласно договору СНВ-II от 1993 года. В дальнейшем на базе LGM-118A «Пискипер» компанией Orbital Sciences Corporation была создана гражданская ракета-носитель Минотавр-4.

Усовершенствования обычных вооруженных сил включали в себя поставку в войска танка Abrams, боевой машины пехоты Bradley, ударного вертолета Apache и ракетной системы Patriot, строительство почти 600 кораблей ВМС и развертывание самолетов A-10, F-15, F-16, F/A.-18 и JSTARS, наряду с важными техническими улучшениями в реалистичном обучении и инвестициями в качество войск.


Два опытных самолета E-8A системы JSTARS были развернуты в 1991 году для участия в операции «Буря в пустыне». Совместная программа точно отслеживала мобильные иракские силы, включая танки и ракеты «Скад». Экипажи совершили 49 боевых вылетов на опытных самолетах, наработав более 500 боевых часов и обеспечив 100-процентную эффективность задания.

Как показала всему миру война в Персидском заливе, численное преимущество «в хэви-металле» на поле боя превратилось из источника военной мощи в легко сокращаемую цель.


Вертолет Apache

Технологии позволяли западным государствам поражать цели на большом расстоянии с высокой точностью, но без риска для тех, кто стреляет из оружия, что стало очень полезным в эпоху современных войн.


Возможно, лучший пример сильных и слабых сторон этого подхода был подтвержден бомбардировками в течение 78 дней авиацией НАТО Сербии в 1999 году.

В то время как технологическая парадигма была на короткое время подвергнута сомнению в Ираке в 2006 году и вынуждено заменена более трудоемким подходом к войне, сформулированным в принципах борьбы с повстанцами, это снова было быстро заменено менее рискованным, более капиталоемким подходом к войне: методами ведения войны с использованием спутников, роботами, дронами, высокоточным оружием и спецназом.

С тех пор технологии считались почти панацеей.

Фактическое поражение в Ираке и в Афганистане, по крайней мере, на краткий миг, позволило западным государствам переосмыслить роль и место высокотехнологичных вооружений. Оказывается, они не так всемогущи.

Утрата главного врага

Среди последствий распада Советского Союза было сокращение на треть численности постоянных сил Соединенных Штатов и более активное использование оставшихся сил для интервенций по всему миру.


Афганистан – война без победного конца

Противокорабельные ракеты, средства ПВО и еще больше комплексов Javelin – американцы разрабатывают новый план по поставкам летальных вооружений на Украину. Как подчеркивают западные СМИ, это необходимо на случай прямого военного столкновения Киева и Москвы.


И Россия, и Китай, благодаря продуманной тактике и использованию точных наступательных и оборонительных систем, похоже, находятся на грани того, чтобы ослабить глобальный охват американской мощи.


Китай отказался от переговоров о разоружении с Россией и США

Добавьте к этому развитие ими космического и кибероружия, и некогда неоспоримое военное превосходство Америки окажется под угрозой. Эти угрозы ранее установленным технологическим преимуществам Америки, похоже, требуют нового витка американских инноваций.

Расходы на оборонные НИОКР

Технологии развиваются по разным направлениям и во многих местах используются первопроходцами.

Технологические инвестиции со стороны потенциальных противников, несомненно, могут увеличить затраты Соединенных Штатов на беспечное соблюдение операционных концепций, которые ранее обещали высокую эффективность при низких затратах.

Однако США мобилизовались в таком масштабе, так долго, с особым упором на применение своих огромных научных и инженерных ресурсов для защиты, что они не сразу будут отставать в технологиях и качестве оружия.

Соединенные Штаты вкладывают значительные средства в исследования и разработки (НИОКР), связанные с обороной.

В настоящее время Штаты ежегодно инвестируют более 75 миллиардов долларов в оборонные НИОКР и еще миллиарды долларов в НИОКР Министерства энергетики в области ядерного оружия. Это примерно две трети того, что все остальные страны мира, друзья или враги Америки, тратят на оборонные исследования и разработки (и это без учета очень значительного черного бюджета).

Непрекращающееся стремление к расширению военно-технических достижений всегда удерживало расходы на НИОКР на высоком уровне, и общая тенденция расходов увеличивалась параллельно с увеличением сложности вооружений. Хотя увеличение бюджета на НИОКР не было постоянным, оно достигало вершин и застревало на очень высоких уровнях.

OSRD

Интенсивный интерес США к оборонным исследованиям начался в начале Второй мировой войны, причем инициировался именно учеными, а не военными. Американские ученые были разочарованы неспособностью военных эффективно использовать их в Первой мировой войне, когда они были ограничены военными лабораториями и подчинялись военной дисциплине.

Во главе с Ванневаром Бушем из Массачусетского технологического института они обратились к президенту Рузвельту и создали свою собственную организацию для управления исследованиями военного времени, которую в конечном итоге назвали Управлением научных исследований и разработок (OSRD). Эта контора, а не военные, направила усилия на разработку атомной бомбы, радара и многих других значительных технических достижений войны.


Буш наиболее известен своей работой в качестве главы Управления научных исследований и разработок США (OSRD) во время Второй мировой войны, в рамках которой проводились почти все военные исследования и разработки военного времени, включая Манхэттенский проект. В этой роли Буш координировал деятельность ведущих американских ученых по применению науки в войне и с ним консультировались по многим решениям Белого дома, касающихся войны.

До Второй мировой войны подрядчики, нанятые для производства американского оружия во время войн, возвращались к своему коммерческому бизнесу в конце каждой войны, поскольку военные потребности вскоре исчезли. Но за окончанием Второй мировой войны быстро последовала холодная война и непрекращающийся спрос на оружие.


Трумэн и Комитет по исследованиям национальной обороны (во втором ряду третий слева д-р Ванневар Буш, директор Управления научных исследований и разработок)

Многие фирмы остались в оружейном бизнесе, некоторые сосредоточились исключительно на обороне, а другие – сформировали специализированные подразделения для обслуживания вооруженных сил. Это было особенно верно в авиационной отрасли, где такие фирмы, как Lockheed, Northrop, Grumman, McDonnell, Douglas и Boeing, превратились в мощные корпорации, разрабатывая и производя самолеты и ракеты, которые играли центральную роль в соревновании вооружений времен холодной войны.

Немногое из этой структуры НИОКР ушло в конце холодной войны.

В послевоенные годы ученые продолжали активно разрабатывать новые вооружения, и в расширении научно-исследовательских работ во вновь созданном Министерстве обороны (DOD), которые, в частности, стремились использовать достижения войны в области ракетных, реактивных двигателей и подводных лодок, в том числе сделанные немцами.

Хотя сам OSRD был расформирован, по крайней мере, часть его работы продолжалась в различных организациях и лабораториях, управляемых университетами и подрядчиками, в научно-исследовательских центрах, финансируемых из федерального бюджета, и исследовательских центрах, входящих в состав университетов.

Эти организации играют жизненно важную роль в создании «мягких» инновационных возможностей в Соединенных Штатах, сохраняя институциональную память о прошлых усилиях в области НИОКР.

Например, радиационная лаборатория в Массачусетском технологическом институте, которая работала над радаром во время Второй мировой войны, была переименована в лабораторию Линкольна и продолжила свое существование под управлением Массачусетского технологического института как FFRDC, выполнявшая секретную работу для ВВС.
Калифорнийский университет руководит лабораториями по разработке ядерных бомб в Лос-Аламосе и Ливерморе, назначенными национальными лабораториями Комиссии по атомной энергии.

Военно-морской флот имеет свой собственный набор лабораторий, часто называемых лабораториями прикладной физики, в Университете Джона Хопкинса, Гавайском университете, Государственном университете Пенсильвании, Техасском и Вашингтонском университетах.

FFRDC и связанные с ними организации делают больше, чем просто предоставляют американским военным новейшие исследования по важным техническим и политическим проблемам. Как некоммерческие организации, предназначенные только для обслуживания государственных учреждений, они являются источником ценных и объективных технических рекомендаций.

Сегодня Соединенные Штаты в реальном выражении тратят на оборонные исследования больше, чем в разгар холодной войны. Слияния оборонной промышленности и закрытие баз привели к изменению прав собственности на некоторые военные исследовательские объекты, но не к сокращению многих из них.

В научно-исследовательских организациях Министерства обороны работает сейчас около 100 000 человек в 63 исследовательских лабораториях и центрах.

Стимулы для военных инноваций

Что также не исчезло с окончанием холодной войны, так это стимулы, которые поддерживали американские военные инновации – институциональные факторы или «общие предписания, определяющие поведение участников внутри системы», которые определяют американскую систему оборонных инноваций.

Их как минимум три.

Один из них – это забота о том, чтобы избежать жертв. Стремление к предотвращению наличия пострадавших глубоко укоренилось в американских военных операциях и проистекает как из хронической нехватки рабочей силы в стране, так и из демократического характера американского государственного устройства.

Во-вторых, существует соперничество между различными компонентами американского оборонного истеблишмента. Гонка за разработкой нового оружия и доктрины стимулируется в американской системе конкуренцией между видами вооружений. Каждый из видов вооруженных сил стремится к особой известности среди других как в ответ на возникающие опасности, так и исходя из внешнеполитических пожеланий президента. Все они – соперники за внимание, ресурсы и общественное признание.


Распределение бюджета МО между видами ВС

Сопротивление централизации защищается в первую очередь сильной культурой военных служб с их гордыми традициями и их положением «тотальных организаций», которые контролируют всю жизнь своих членов. Даже гражданские лица, которые работают в службах, как правило, относительно четко понимают миссию своей организации по сравнению с другими государственными служащими из-за относительно четких определений службами их важнейших задач, хотя службы также являются весьма сложными организациями, и в других обстоятельствах такая сложность имеет тенденцию размывать организационную идентичность.

И третье – это открытость американского общества иммигрантам и их идеям.
Военная мощь Соединенных Штатов также выигрывает от иммиграции, которая является постоянным источником новых идей и большой энергии.

Джон Эриксон, вызывающий всеобщее восхищение американский военно-морской инженер XIX века, который продвигал паровые двигательные установки и броненосцы, родился в Швеции. Джон Холланд, пионер современной подводной лодки, родился в Ирландии. Игорь Сикорский, разработчик вертолета, родился в России, как и Александр Павлович де Северский, великий пропагандист авиации.


Игорь Сикорский – русский гений Америки

Америка первой столкнулась с атомной бомбой благодаря Альберту Эйнштейну и другим еврейским беженцам из нацистской Германии. В авиации Уильям Боинг имел немецкое происхождение, братья Локхид были шотландцами, а семья Джона Кнудсена Нортропа была из Йоркшира.


А Абрахам Карем, создатель дрона «Хищник», иммигрировал в США из Израиля.

В наши дни иммигранты являются частью каждого аспекта американской жизни, но в первую очередь науки и техники, а также всех областей развития технологий, имеющих отношение к обороне – информатики, авиационной техники, нанотехнологий, робототехники. Ни у одной страны мира нет такого инновационного резерва.

Департамент оборонных исследований, разработок и испытаний

Министерство обороны (DOD) проводит исследования, разработки, испытания и оценки в поддержку требований своей миссии. Работа, финансируемая этими ассигнованиями, играет центральную роль в безопасности нации и важную роль в мировом лидерстве США в науке и технологиях.

Министерство обороны тратит более 100 миллиардов долларов в год на исследования, разработки, тестирование и оценки.

В 2020 финансовом году утвержденное финансирование НИОКР составляло примерно 109 миллиарда долларов США. Примерно 80–85 % этой суммы тратится на проектирование, разработку и тестирование конкретных военных систем.

Целью расходов Министерства обороны США на исследования и разработки является предоставление знаний и технологических достижений, необходимых для поддержания военного превосходства США.

Приоритеты и направленность НИОКР, в том числе научно-технической части, радикально не меняются из года в год, хотя несколько фундаментальных вопросов, связанных с политикой, регулярно привлекают внимание конгрессменов.

К ним относятся обеспечение достаточного финансирования науки и техники, особенно фундаментальных исследований для поддержки возможностей следующего поколения, поиск способов ускорения перехода технологий из лаборатории в практику и обеспечение надлежащего числа научно-технического персонала.

Инновационные союзники Министерства обороны

Относительная нехватка рабочей силы и конкуренция между службами могут помочь военным выдвигать идеи и списки пожеланий в отношении технологий, но если военные намерены использовать технологии будущего, кто-то другой действительно должен будет спроектировать и построить такие системы.

Корпорации.

Поскольку Министерство обороны в значительной степени полагается на главных подрядчиков, таких как Lockheed Martin и Northrop Grumman, в разработке и создании своих самых передовых систем вооружения, вопрос в области технологий на самом деле заключается в следующем: могут ли существующие главные подрядчики эффективно использовать достижения в области технологий для создания лучших систем оружия?

Нет никаких указаний на то, что они не могут.

Соединенные Штаты по-прежнему создают лучшие системы вооружений. Они уже являются интеграторами технологий, созданных другими, в том числе коммерчески ориентированными фирмами.


Northrop Grumman B 2 Spirit And Lockheed Martin F 22 Raptor

Задача главных подрядчиков состоит в том, чтобы объединить сеть субподрядчиков с соответствующими технологиями и навыками и управлять ими в соответствии с точным графиком и в рамках определенных бюджетных ограничений для создания систем, которые могут выжить и доминировать в самых суровых условиях.

Технологии важны, но именно ведущие корпорации превращают их в оружие, создавая сложные системы, и именно это делают Lockheed, Northrop и другие компании для американских вооруженных сил.

Университеты.

Министерство обороны использует передовые технологии, финансируя некоторые фундаментальные исследования, а также прикладную науку и технику в университетах через собственные агентства поддержки исследований и набор специализированных лабораторий.

Бюджет Министерства обороны США на фундаментальные исследования расходуется в университетах. Администрация Трампа запросила 2,319 миллиарда долларов на фундаментальные исследования Министерства обороны США в 2021 финансовом году, на 284,2 миллиона долларов (10,9 %) меньше, чем в 2020 финансовом году. Законопроект Сената, как было опубликовано, предоставил 2,407 миллиарда долларов на фундаментальные исследования Министерства обороны США.

Хотя DOD не является крупнейшим федеральным спонсором фундаментальных исследований, это значительный источник федеральных средств для университетских НИОКР в определенных областях, таких как аэрокосмическая, авиационная и космическая техника (60 %); электрические, электронные и коммуникационные машиностроение (58 %); промышленное и производственное машиностроение (48 %); машиностроение (46 %); компьютерные и информационные науки (44 %); металлургия и материаловедение (39 %); и материаловедение (33 %).


Финансирование федеральных исследований и разработок (НИОКР): 2021 финансовый год

Для более рискованных мероприятий, обычно включающих создание крупных прототипов или демонстрацию технологий, военные используют Агентство перспективных оборонных исследовательских проектов (DARPA).


Финансирование DARPA в целом оставалось стабильным с 2003 финансового года и варьировалось от 2,5 до 3,0 млрд долларов США, достигнув пика в 2020 финансовом году.


Аналогично финансирование DARPA от доли оборонных научно-технических разработок оставалось в целом стабильным с 1999 финансового года и составляло 22 % и 25 %.

FFRDC, национальные лаборатории и десятки специализированных институтов, поддерживаемых обороной, связаны со всем этим и имеют свои собственные связи с академическими исследованиями.

Именно эта система дала Соединенным Штатам лидирующее положение в области компьютеров, создала Интернет, стала пионером в области океанографии и инженерии океана и расширила возможности дистанционного зондирования и получения изображений со спутников.

Эти инициативы укрепляют и дополняют то, что оборонные ведомства США делали на протяжении десятилетий. Что еще более важно, создание этих агентств также является политически разумным, поскольку это показывает, что оборонные агентства напрямую занимаются тем, что американская общественность считает передовыми технологиями и инновациями.

Скорее всего, это популизм, но вреда от него нет, только польза.

Никакого вреда, если только Министерство обороны не будет настолько увлечено поиском новых организаций, что каким-то образом забудет, что на самом деле оно покупает опыт в разработке и создании сложных систем специально для военных целей.

В сфере обороны это означает, что системные интеграторы, которые создают сложные системы вооружений, должны знать немного о боевых действиях, жаргоне, который военные используют, чтобы говорить о своих необычных задачах, и о политических сделках (организационных и избирательных), которые выбирают, какие проекты получают финансирование и доживают до возможного развертывания с оперативными вооруженными силами.

У компаний, занимающиеся коммерческими технологиями, уже участвующих в цепочках поставок оружейных систем вместе с поставщиками уникального оборонного назначения, нет реального отсутствия доступа к технологиям.

А для новых участников в этом есть проблема.

Оценка реальных и фантомных угроз как двигателей инноваций

Нет более распространенного проекта в сфере обороны, чем реформа закупок. За последние годы были проведены десятки исследований, санкционированных Конгрессом и под руководством Министерства обороны, по вопросам процесса приобретения оружия. Изменения в бюрократической структуре и деталях регулирования были постоянными.

Во всем этом всегда присутствовала сложность достижения согласия в рамках фрагментированной американской политической системы относительно стоимости, графика и цены конкретного оружия.

Несомненно, в последние годы и в Конгрессе произошли важные изменения. Рост партийных крайностей, значительно ослабляющих возможность для компромисса, является одним из них. Другой – отмена целевого финансирования, который был способом сбора голосов в обмен на финансирование любимых проектов в определенных районах. И третья – ослабление власти председателей комитетов, хотя их роль остается очень значительной.

Но непоследовательность в Конгрессе по вопросам обороны, вероятно, больше отражает разногласия по поводу характера и серьезности угроз, с которыми сталкиваются Соединенные Штаты, чем общий политический раскол в обществе.

Раскол в области обороны на самом деле слабее, чем был в прошлом. Исчезла опасность, исходящая от Советского Союза.

Вместо этого есть только длинный список потенциальных опасностей: возрождающаяся Россия, поднимающийся Китай, распространение технологий, кибервзлом, террористические угрозы, изменение климата – ни одна из них не будоражит так, как когда-то Советский Союз.

Почему американский народ волнуется, а его руководители выражают тревогу, если Соединенные Штаты – очень безопасная страна?

Хотя состав американских вооруженных сил был сокращен почти на треть (с примерно 2,1 млн до 1,4 млн), мало что еще в инфраструктуре безопасности, созданной для холодной войны, было сокращено после распада Советского Союза и роспуска Варшавского договора.


POLITICO Illustration

Война приближается к космическому пространству, и Пентагон предупреждает, что к ней еще не готовы после многих лет недостаточного инвестирования, в то время как военные сосредоточили внимание на множестве угроз на Земле.


Начальник штаба ВВС генерал Дэвид Голдфейн рассказывает об инновациях во время симпозиума Air Warfare Association Air Force

«Мы должны ожидать, что война любого рода распространится в космос в любом будущем конфликте, и мы должны изменить наш образ мышления и подготовиться к этому».

Когда Пентагон говорит о космической войне, то не имеет в виду войска в небесном камуфляже, маневрирующих с помощью реактивных ранцев и целящихся во врага из лазерных пушек. Конфликт может принимать множество различных – и в основном бесшумных – форм: от глушения спутника GPS до временного ослепления датчика лазером или использования кибератаки для нарушения работы служб.

Угрозы терроризма, кибератак и изменения климата имеют бесконечное значение и идеально подходят для оправдания продолжающихся усилий по планированию и внесениюя новых бюджетных запросов.

Соединенные Штаты создали большой аппарат оценки угроз, чтобы задавать вопросы «а что, если» в период холодной войны. Этот аппарат, как и институт оборонных исследований и инноваций, не был расформирован по окончании войны. Он находит угрозы, «которые нужно решить другим».

А для этого, естественно, надо изучать потенциальных врагов и проникать в замыслы их руководителей.


Соединенные Штаты много за это платят. Часть этой цены приходится на людей и организации, которые постоянно указывают на опасности, потенциальные пробелы или сбои в многочисленных уровнях защиты.

Аналитики предупреждают, что Америка не готова к биологической войне, что ее киберзащита неадекватна и что космосу уделяется недостаточно внимания.

Хуже того, говорят они, Министерство обороны слишком медленно внедряет ту или иную систему, слишком много бюрократии и недостаточно инициативы. Они требуют достаточного оборонного бюджета, чтобы построить военно-морской флот из 355 кораблей, новый стратегический бомбардировщик и модернизированное ядерное оружие нового поколения.

Эти непрекращающиеся призывы к инвестициям в оборону, особенно в новые технологии, держат оборонную систему НИОКР в напряжении.


Визуализация угроз

Результатом такой бдительности в отношении стратегии и политики является поддержка обширной сети лабораторий, институтов, полигонов и центров разработки – государственных и частных, секретных и открытых – которые работают на всех фронтах, пытаясь создать лучшее оружие.

Это инновационная сеть больше, чем у всех остальных, и у нее лучше финансирование. Ни одна страна не выделяет больше ресурсов на оборонные инновации и ни одна страна не имеет более сильных институтов и стимулов для инноваций.

Структура оборонных НИОКР

Основной формой программного структурирования бюджета Министерства обороны США (по статье расходов) на плановый период является представление его в рамках следующих 11 программ перспективного развития вооруженных сил (FYDP – Future Year Defense Program):

Стратегические силы.
Силы общего (основного) назначения.
Разведка, боевое управление и связь.
Мобильные силы (воздушные и морские перевозки).
Административная деятельность.
Исследования и разработки.
Снабжение и техническое обслуживание.
Боевая подготовка, медицинское и другие виды обеспечения.
Военная поддержка других государств.
Силы специального назначения.
Секретные программы.

В шестую программу входит наибольшая часть НИОКР Пентагона (~69–72 % от общего объема). Все ежегодные расходы на НИОКР группируются в рамках общей программы – программы исследований, развития, испытаний и оценки – Research, Development, Test And Evaluation Programs (RDT&E или R-l).

В соответствии с бюджетной классификацией, принятой в США, программы НИОКР Министерства обороны (Research, Development, Test And Evaluation (RDT&E) Programs) подразделяются на следующие категории работ (бюджетные активности – Budget Activity, BA):

BA 1 – фундаментальные исследования;
BA 2 – прикладные исследования;
ВА 3 – технологические разработки;
ВА 4 – разработка прототипов серийных образцов BBT (ОКР по созданию прототипов) и их подсистем (Advanced Component Development & Prototypes);
BA 5 – испытания BBT, ОКР и технологические работы в интересах подготовки к промышленному производству серийного образца (System Development & Demonstration);
ВА 6 – планирование развития, сопровождение программ НИОКР, общие проблемы совершенствования ВВТ, материально-техническое обеспечение НИОКР, стандартизация и унификация, программы исследований и разработок, выполняемые организациями малого бизнеса (Small Business Innovation Research – SBIR и Small Business Technology Transfer Research – STTR);
BA 7 – модернизация BBT, ограниченное производство новых видов BBT и опытная эксплуатация.

Существующая централизованная система заказов военных НИОКР, помимо видовых заказчиков (органы управления заказами НИОКР армии США, ВМС и корпуса морской пехоты, ВВС), насчитывает 18–20 заказывающих управлений и служб МО.

В бюджете на 2021 финансовый год также выделены инвестиции в НИОКР, связанные с национальной безопасностью, в том числе более 59 миллиардов долларов США на исследования, разработку и создание прототипов в 2021 финансовом году, «чтобы обеспечить расширенные военные возможности, включая работу в «наступательной и оборонительной гиперзвуковой возможности оружия, устойчивые космические системы национальной безопасности, а также модернизированные и гибкие стратегические и нестратегические возможности ядерного сдерживания».

Размышления об инновациях

Выделим несколько наиболее существенных соображений:

1. Эффективность.

В разговорах об инновациях, как в вооруженных силах, так и в других сферах, слишком часто упускается из виду естественный, предсказуемый, а иногда и вредный компромисс между инновациями и эффективностью.

Во-первых, в мире ограниченных ресурсов инновации и изменения в одной области часто могут подорвать способность военных выполнять другие наборы задач.

Во-вторых, компромисс между исследованиями и разработками имеет гораздо более серьезные последствия для военных, чем для частного сектора. Для частного сектора успех и неудача инноваций измеряются в долларах.

Для военных успех и поражение измеряются эффективностью на поле боя, а иногда и жизнями. Поэтому необходимо признать и понять, где инновации сделают нас сильнее, а где ослабят, чтобы мы могли избежать отправки наших войск в ситуации, когда они плохо подготовлены для выполнения поставленной задачи.

2. Уязвимость.

Инновации по определению новы. Именно это делает их такими захватывающими и эффективными – особенно в военном контексте, где неожиданность может привести к значительному выигрышу на поле боя.

Но, несмотря на все новые возможности, которые связаны с инновационными технологиями и доктринами, нельзя забывать об уязвимостях, которые сопровождают новые технологии.

Возьмем, к примеру, Интернет. Он позволяет предпринимать кибератаки против противников, но также подвергает и любую страну значительному риску.

Пример беспилотников.

Хотя стремление к беспилотному вооружению и большей автоматизации в оборонном секторе предоставляет вооруженным силам США беспрецедентные возможности для разведки, наблюдения, а также возможности нанесения ударов с низким риском для жизни, эти платформы все больше полагаются на спутники, что создает новый – и часто недооцененный – набор проблем.

В настоящее время ведется глубокая трансформация войны, основанная на достижениях в двух взаимосвязанных важнейших технологиях, связанных с искусственным интеллектом и автономностью машин. Конвергенция этих технологий позволяет создать концепцию «роя дронов», состоящую из кооперативных автономных роботов, которые реагируют на поле боя как одно целое – эта концепция коренным образом изменит правила и характер ведения войны в XIX веке.

SWARM – это аббревиатура от «реконфигурированных модулей» (Smart War-Fighting Array). Базовая технология Drone Swarm основана на способности очень большого количества дронов, как правило, в категории мини/микро, автономно принимать решения на основе общей информации и может революционизировать динамику конфликта.

Проще говоря, это похоже на пчелиный улей, ориентированный на одну большую цель, но каждая пчела способна действовать самостоятельно по отношению к другим пчелам для достижения этой цели. Из-за значительного количества дронов, которые могут составлять часть любого роя, существует значительная степень автономии, которую рой в целом и отдельные дроны могут проявлять при обнаружении и поражении целей.


Еще одним важным аспектом военного применения этой технологии является то, что Swarm буквально невозможно остановить из-за его дезагрегированного характера и он может быть многозадачным для выполнения как роли ISR (разведка, наблюдение, целеуказание), так и атакующих миссий.

Стаи дронов могут обыскивать океаны в поисках подводных лодок противника, рассредоточиться по обширным территориям для выявления и уничтожения вражеских ракет класса «земля-воздух» и других средств противовоздушной обороны, а также потенциально могут служить в качестве новой системы противоракетной обороны, блокируя приближающиеся ракеты.

Рой дронов может быть особенно полезен в городских войнах и антитеррористических операциях, где их можно запускать внутри застроенных территорий для поиска скрытых боевиков и их нейтрализации.

Некоторые аналитики считают, что китайские технологии роя обладают огромным военным потенциалом и что их продемонстрированные возможности в этой области превзошли США. Китайские военные хорошо понимают потенциал роя дронов в наступательных операциях против технологически превосходящего противника.

Растущая зависимость США от кибервозможностей создает «парадокс возможностей и уязвимости». В то время как инвестиции США в кибертехнологии могут позволить военным наносить удары дальше от поля боя и с большей эффективностью, возросшая зависимость от узлов спутниковой ретрансляции, инфраструктуры разведки и связи GPS создает новые возможности для атак.

Короче говоря, новые возможности создают новые уязвимости.

3. Финансы.

Те, кто работает в сфере оборонных исследований, разработок и закупок, слишком хорошо знают этот факт.

Действительно, перерасход средств, связанный с разработкой новых военных технологий, стал нормой для большинства крупных военных закупок США в последние годы, поскольку отсутствие действительно конкурентных торгов и тенденция к чрезмерным обязательствам резко увеличили затраты на приобретение.


Структура затрат в бюджете Армии США

Но в дополнение к стандартным причинам перерасхода средств, которые часто сопровождают оборонные закупки, технологии третьего замещения, вероятно, будут включать передовые и даже скрытые технологии, некоторые из которых могут привести к высокой цене и не дадут никакой эффективности и гарантии длительного срока службы.

4. Угроза иерархии.

Есть много причин, по которым можно ожидать, что военные будут сопротивляться крупным инновациям.

Больше, чем какие-либо другие организации в мире, военные полагаются на культуру порядка, дисциплины и подчинения, формализованные в военной иерархии, для того чтобы хорошо выполнять свои обязанности. И поэтому, хотя инновации могут иметь решающее значение в некоторых областях вооруженных сил, эти преимущества всегда необходимо сопоставлять с рисками деградации военной иерархии.

5. Стратегия и инновации.

Возможно, наиболее очевидным риском инноваций, которые появятся в ходе оборонных реформ, является риск «поставить технологическую телегу впереди лошади стратегии».

Технологические инновации в отсутствие дополнительных стратегических, доктринальных и организационных изменений бесполезны и потенциально контрпродуктивны для целей политической и национальной безопасности.

Они могут привести к некоторым тактическим успехам, но вряд ли приведут к революционным изменениям военного паритета.

Это повод, чтобы в следующей статье обсудить военные организационные и доктринальные инновации.

Но прежде мы рассмотрим инновационную инфраструктуру США и наиболее интересные проекты в военной области.

P. S.

Все вышеописанное очень далеко от отечественных оборонных инновационных реалий. И параллели здесь хотя и возможны, но малопродуктивны.

Однако концептуальные идеи могут быть полезны как для оценки возможностей эвентуального противника, так и для рефлексии над собственным потенциалом.

Продолжение следует…

Автор:Сергей Иванов (9673031@mail.ru)Использованы фотографии:mil.ru, i.ytimg.com, nationalinterest.org, rbk.ru, foreignpolicy.com, thedailyguardian.com, CNN