Подготовка России к военному провалу на стратегическом уровне ( 4 фото + 1 видео )

К сожалению, у меня до написания статьи руки дошли только сейчас. Но лучше поздно, чем никогда.

Прежде, чем приступить к основной части повествования, считаю необходимым озвучить некоторые важные концепции, на которых строятся все рассуждения.

Постоянные читатели уже в курсе начавшихся дебатов о роли флота в общей системе ВС России, на эту тему отписались уже несколько авторов:
Удар об реальность или про флот, Ту-160 и цену человеческих ошибок,
О флоте, который нам нужен.

Тезис 1

Все время, пока существует военная наука, военачальники стремились, по существу, к одному и тому же: за счет комбинаций обмана, скорости и скрытности суметь сфокусировать максимально сильный удар в рекордно короткое время на наиболее уязвимом либо критически важном для противника направлении. В то же время по отношению к противнику применялись все меры по рассредоточению его сил.

В качестве примера можно привести операцию «Цитадель» в немецкой версии – «предполагалось использовать момент внезапности», «обеспечить максимальное массирование ударных сил на узком участке», «осуществить наступление в максимально быстром темпе».

По сути, на стратегическом уровне исход Курской битвы зависел от способности сторон сосредоточить на одном участке максимально возможные силы (в немалой степени логистические, а до этого – производственные).

Примером же рассредоточения сил (иногда вынужденного) может быть операция по высадке «союзников» – ключевым фактором, на 90 % определяющим успешность операции, было сохранение в тайне места высадки, поскольку в этом случае войска Германии были вынуждены рассредоточить свои силы. Если бы этого не удалось достичь – высадка была бы обречена на провал.

«Англо-американское командование не рассчитывало на достижение оперативной внезапности высадки десанта во Франции, что было практически невозможным, учитывая масштабы вторжения, поэтому все расчёты основывались на достижении тактической неожиданности, что было очень важно даже в условиях огромного преимущества союзников в силах.

С целью достижения внезапности вторжения во Францию командование западных союзников широко применяло меры дезинформирования и дезориентации противника для введения его в заблуждение относительно времени и района проведения операции».

Таким образом, одними из основных критериев вооружения, определяющих его значимость для обороноспособности, являются:

- способность концентрировать удар;
- быстрота;
- скрытность.

Тезис 2

С развитием технологий характер боевых действий и их темп сильно изменился. Когда-то в истории был период затяжных окопных войн, обусловленный тем, что оборона была «механизирована» (были укрепления, артиллерия и т.д.), а атакующие силы представляли при таком раскладе «пушечное мясо». Танки изменили это соотношение, чем блестяще воспользовалась Германия, реализовав тактику блицкрига – «молниеносной войны».
Сегодня войны с применением высокотехнологичного оружия стали еще быстрее. Реализована концепция «бесконтактной фазы».

Сценарий «ракетной» войны выглядит следующим образом:

Крылатые ракеты насыщают и подавляют ПВО на узком участке (здесь всё так же, как с высадкой союзников: не нужно уничтожать все ПВО по периметру страны, достаточно «проколоть» в одном месте фокусированным ударом и через образовавшуюся брешь продолжать наносить удары «вглубь»).

Атака крылатыми ракетами происходит с рубежа за пределами действия истребительной авиации. После того, как ПВО будет подавлено, уничтожаются аэродромы – самолеты либо запираются на земле из-за повреждения ВПП, либо уничтожаются на стоянках.

Беспилотники начинают уничтожать все, что есть на земле (параллельно истребители, уже имея явное численное превосходство, добивают недобитков, где надо прилетает авиация с АСП крупного калибра либо для работы по площадям).

Таким образом, момент, когда ПВО перестает справляться с отражением ударов, является поворотным, на 99 % предопределяющим дальнейшее развитие событий. Временной интервал от начала боевых действий до этого момента измеряется часами и считанными днями.

Совмещая эти два тезиса вместе, мы имеем реальную картину важности для России Ту-160, которые по всем этим параметрам на голову превосходят корабли.

К концу вторых суток разница в количестве отправленных в противника ракет становится почти десятикратной (в сравнении: если бы на эту же сумму строились фрегаты).

Разбор ответа

После того, как критерии «что хорошо», а «что плохо» определены, можно приступать к разбору ответа уважаемого Тимохина.

Тождественны ли соотношения численности кораблей их реальной боевой мощи? Вопрос этот на самом деле сложный.

Да, тождественны. И это очень простой вопрос.

Дело в том, что Тимохин предельно предвзят в данном вопросе. И готов на всё ради того, чтобы «доказать» несостоятельность даже самых очевидных аргументов о слабых местах флота России, таких, к примеру, как то, что «боевая мощь» пяти кораблей больше, чем одного.

Кроме того, Александр подменяет понятия «боевая мощь» и «тактический или стратегический провал».

Примером может служить новогодний штурм Грозного, в процессе которого была уничтожена майкопская бригада. Несмотря на то, что по «боевой мощи» бригада (за счет наличия бронетехники) значительно превосходила силы боевиков, состоящие практически только из пехоты, она была полностью уничтожена именно за счет провала на тактическом уровне.

Вернемся к кораблям.

Еще один принципиально важный момент, не учитываемый Тимохиным – тактические возможности напрямую зависят от тех сил (количества, подготовки и оснащения), которые принимают участие в операции, и от их возможностей.

Если у вас есть численное превосходство, вы, к примеру, можете окружить противника. Если численное превосходство на стороне врага, то надо думать о том, как бы вас не окружили.

Если переносить эту ситуацию на пример с кораблями, то Тимохин пытается апеллировать к тому, что если кораблю удастся первым обнаружить противника, он сможет выиграть тот самый первый залп. Пока что все красиво и хорошо, и даже я со всем согласен.

Плохо становится, когда начинаем подставлять конкретные цифры – если в случае с атакой наземных целей мы могли делить корабли на 3, то, рассуждая о морском бое, речь идет именно о 5 (а если реализовывать планы относительно базы в Судане и походов в Персидский залив, то число будет еще больше).

И для того, чтобы тактика сработала, нужно, чтобы 1 вертолет нашел противника раньше, чем его найдут 5 вертолетов.

Это и есть пример того, как состав группы влияет на тактику.

При этом на бумаге это может быть замечательная тактика. Но, к примеру, если она (пехотная тема) подразумевает защиту подходов к высоте путем установки мин, но у отряда нет ни самих мин, ни человека, умеющего их устанавливать, то эта тактика не может быть применена на практике.

Следующий этап – сама атака. И здесь уже важна мощность залпа и эффективность ПВО. Сам Тимохин пишет об этом так:

«В бою надводных сил друг с другом важным становится выигранный первый залп и суммарный ракетный залп участвующих кораблей».

А суммарный залп, по мнению Тимохина, видимо, тоже никак не зависит от количества кораблей.

Более того, может произойти и переход противника на качественно иной уровень.

Например, если удвоить силы, но вместо 5 кораблей противник возьмет 1 вертолетоносец.
Конкретизируем – к примеру, мы получили возможность наконец-то построить крейсер-вертолетоносец, порядка 15 тыс. т с 15 вертолетами. И турки тоже строят «примерно такой же».

Куда же нам его отправить?

Как-то мне писали о том, что я плохо понимаю приоритеты флота, ведь задача № 1 – это боевая устойчивость стратегов, пусть наш «орел» плывет их прикрывать.

То есть вертолетоносец у нас есть, деньги на него мы потратили, но кораблям на Черноморском флоте от этого не легче. И получается соотношение: все тот же 1 фрегат против 5 фрегатов и 1 вертолетоносца.

Но Тимохин настаивает на том, что проблем нет. Да и к тому же презентует специальную тактику. Специальная «тактика» довольно проста:

Позвать небоеготового Кузнецова (и другие несуществующие корабли «эры Горшкова»), который приплывет через две недели. И с борта которого… Нет, не полетят самолеты бомбить турков. Потому что, как уже писалось выше, переломный момент уже будет давно пройден. А под звуки оркестра на воду спустят венки и произнесут торжественные речи о долге и мужестве.

Преодолевать это соотношение методом грубой силы и/или рассчитывать на то, что «соседи» окажутся еще слабее/не смогут и т.д. (что отчасти сейчас пока что работает).

Позвать авиацию.

А что будет, если позвать авиацию?

Тимохин сам отвечает на этот вопрос:

«Но если это все-таки сделать, соотношение надводных сил, именно с точки зрения борьбы с надводными силами, становится просто бессмысленным».

О чем и речь. Только еще с дополнением – не только с точки зрения борьбы надводных кораблей друг с другом, но во всех других отношениях.

И данный факт наглядно демонстрирует нам истинное положение дел – то, что на самом деле скрывается за красивой фразой, как корабли и самолеты дополняют друг друга в указанных регионах. Оказывается, что роль флота в этом «дополнении друг друга» – это роль бабушки-консьержки, которая может запереться в своей будке, упасть под стол и уже оттуда вызвать полицию.

Пример абсолютной бесполезности флота

Большое спасибо моему оппоненту за то, что он сам привел столь удачный пример полнейшей бесполезности флота, как война 2008 года с Грузией. Для того чтобы усилить наглядность, давайте сравним результаты двух диаметрально противоположных сценариев:

1) наш флот всухую разгромил грузинский;
2) грузинский флот победил Черноморский.

Каким образом это повлияло бы на ход войны?

Ответ – никаким.

Был ли способен флот решить хотя бы одну из ключевых задач той войны? Вовремя помочь нашим миротворцам? Вовремя остановить грузинские колонны?

Нет.

Все эти задачи могла выполнить авиация – что и произошло. Другое дело, что произошло это не очень умело. Но, тем не менее, именно авиация имела все возможности максимально быстро остановить агрессию и сковать действия грузинских войск. Таким образом, происходившее на море было чем-то вроде «мира в себе». Авиация там воюет, колонны российской техники продвигаются вперед, а у флота «своя вечеринка» на морскую тематику. Морской бой ради морского боя.

А смысл?

Риторический вопрос.

Еще раз спасибо Александру за пример.

Но это бедная Грузия. Может быть, с Турцией будет иначе? И флот сможет «показать себя», внеся ощутимый вклад? Давайте посмотрим, а заодно разберем и вопрос с «борьбой за первый залп».

Теория борьбы за первый залп на примере конфликта с Турцией

Вопрос преимуществ первого ракетного залпа раскрыт в статье «Реальность ракетных залпов. Немного о военном превосходстве», которая строго рекомендуется к прочтению. Там же имеется кое-какой мат. аппарат, позволяющий глубже вникнуть в вопрос.

Авторы Р. Скоморохов и А. Воронцов называют борьбу за первый залп «старой концепцией» и указывают, что следование ей недопустимо.

В чем суть борьбы за первый залп?

Более малочисленная и слабая в сравнительном отношении группа кораблей может легко уничтожить более сильную группу, в случае если выиграет первый залп.

При этом выделяется два ключевых момента.

Для того чтобы атаковать цели в море, необходимо прицелиться. Выстрелить первым сумеет та группа кораблей, которая первая обнаружит противника и обеспечит себе возможность прицельного залпа/наведения ракет.

При взаимном слежении друг за другом важным является распознать признаки готовящегося удара и успеть ударить первым.

Нет, уважаемый Тимохин, мы не против этой концепции, а всеми руками «за». Более того, я покажу, каким образом Ту-160 соответствует ей лучше.

Далее начинается то, с чем я категорически не согласен.

Тимохин смотрит на карту ЧМ региона и пишет следующее:

«Но в бою надводных сил друг с другом несоизмеримо важнее становится выигрыш первого залпа».

То есть ответ, в случае сравнения потенциала именно надводных сил с точки зрения борьбы друг с другом – нет, не тождественно.

На что я и возражаю – что, позвольте, но бой кораблей в ЧМ не будет изолированным. Авиация Турции и России не будет молча наблюдать, как происходит бой надводных сил друг с другом. И править балом в этом случае будет авиация.

Как начинает выглядеть вся ситуация в случае такого конфликта?

Спустя два часа все корабли имеют один из статусов:

- они либо утонули,
- у них пустые шахты.

А это значит, что их ударный потенциал уже равен нулю. Они могут встретить и потопить корабль противника, но давайте зададимся вопросом – как это приблизит нас (или турецкую сторону, но лучше – нас) к победе?

Теперь представьте, что вы командующий на этом ТВД и у вас есть тот самый «Тимохинский» полк морской авиации. Какие приоритеты вы расставите? Лететь добивать корабли с пустыми шахтами либо же стремиться выбить аэродромы противника, с которых работают самолеты противника, пытающиеся сделать то же самое с вашими аэродромами?

Ситуация, аналогичная грузинскому сценарию: после опустошения шахт морской бой – это «мир в себе». Бой ради боя. Который никого к победе не приближает на стратегическом уровне, как бы красиво и правильно Тимохин ни описывал тактику боя.

Смогут ли эти корабли перезарядиться?

В условиях, когда базы ВМФ представляют собой высокоприоритетные цели и находятся прямо на берегу, принимая во внимание весь ударный потенциал обеих стран в самом начале конфликта – они очень быстро перестают существовать. Это элементарная логика – концентрированным ударом по одному объекту лишить боеспособности все боевые единицы, завязанные на снабжении с этого объекта.
Поэтому, повторюсь, принимая во внимание весь ударный потенциал сил, находящихся в регионе, базы флота будут просто сметены (вместе со всеми запасами ракет). И на перезарядку можно не рассчитывать.

К чему начинает сводиться все противостояние?

Представим, что у каждой из сторон есть по 200 ракет ПВО. Пока что это будет очень примитивная модель. И первые 200 ракет будут сбиты. А вот 201-я и последующие полетят по аэродромам противника. И начнут запирать на них самолеты путем повреждения ВПП, уничтожать склады топлива и боеприпасов, самолеты на стоянках. Затем уже влетает авиация с менее дорогостоящими боеприпасами и добивает остатки.

То есть, по сути, тот, кто первый отправит в сторону противника 200 ракет (на самом деле пробьет защиту аэродромов) – побеждает в конфликте.

И вот тут на первый план и выходит как раз способность сторон фокусировано отправлять в одну точку наибольшее количество ракет как можно быстрее. Сравнение Ту-160 с фрегатами по этому показателю я уже проводил. Получившийся результат оказался разгромным для флота.

Возьмем другую историю – мы решаемся нанести удар первыми.

При этом делать это нужно максимально быстро и скрытно, потому что любые разведпризнаки подготовки могут спровоцировать противника опередить нас. Каким инструментом будет проще это сделать? Стратегическими ракетоносцами? Или гоняя самолеты через всю страну и отправляя ударные корабли с СФ в недельное путешествие?


Авиабаза США. Видны ангары для обслуживания Б1-Б и Б-52 – характер выполняемых работ над самолетом остается неясным. Как и степень готовности всех стоящих на открытой стоянке самолетов.

Вне связи с числом ракет корабли можно вывести в море.

Корабли можно вывести, а самолеты перебазировать. А можно и не успеть. А много дорогих вещей ни вывести в море, ни перебазировать не получится. А еще можно не испытывать судьбу. И, как в случае с Ту-160, изначально разместить их (Ту-160, а не корабли) в тылу. И закрыть вопрос.

Чтобы во время войны воевать, а не заниматься логистическими операциями.
Это и есть «адекватная стратегия».

А у турок – закончатся крылатые ракеты.

Проблема в том, что если реализовывать программу Тимохина по подвешиванию ракет на самолеты с малым боевым радиусом, то у нас ракеты рискуют закончиться едва ли не раньше, чем у турок. По той же самой причине – разобщенность сил.

Поскольку все АСП, которые мы выпускаем, по-хорошему мы должны распределять по всем направлениями.

При этом так же размещается это все дело «на передовой» под ударами противника. И одна ракета, «удачно» попавшая на взлетку, сразу «запирает» на этом аэродроме все хранящиеся ударные АСП, поскольку с боевой нагрузкой с этой полосы самолет уже рискует не взлететь. Как, впрочем, и сам рискует быть запертым. А ракета может угодить и в склад, и в капонир...

И получится ситуация, когда ракеты на балансе Минобороны числятся, просто 200 штук – в Калининграде, а 200 – на Камчатке. А нужны они в Крыму.

Странно, что мне приходится говорить об этом. Ведь это же логика той самой теории, на которую ссылается Тимохин, когда, удачно «атаковав противника первым», мы можем вычеркнуть из математического уравнения залповой модели те ракеты, которые ушли на дно вместе с кораблем, не успевшим отстреляться.

Поэтому к моменту, когда у турок закончатся крылатые ракеты, было бы хорошо, чтобы у нас там самолеты не закончились (способные взлететь с ВПП с боевой нагрузкой).

Пульт Тимохина

Тему о том, какая замечательная вещь этот «первый удар» и как он «решает», Тимохин сладострастно муссирует в нескольких своих статьях и в десятках комментариев.

Но, когда комментирует мои слова относительно сценария конфликта с Турцией – чудо-удар перестает работать. Магия заканчивается.

Безусловно, ракеты Roketsan SOM – весьма опасные. Но при правильно организованной ПВО, при должной работе разведки и ВКС удар совсем не получится настолько убийственным, как пытаются показать Р. Скоморохов и А. Воронцов.

Подобное – довольно частое явление для Тимохина, когда то, что работает в одной его статье, перестает работать в другой.

Как будто у него есть пульт с кнопками «вкл.» и «выкл.». Где надо – он включает концепцию или теорию. А где не надо – выключает.

И встречается это явление крайне часто, иногда по нескольку раз в одной статье. Здесь у нас первый удар «решает», а тут – «не решает».

Или другой пример:

Вторым важным условием является скорость развертывания сил. Во всех её составляющих: от скорости принятия решений до скорости хода кораблей (как экономическим ходом, так и на максимальной скорости). Скорость позволяет разбивать разрозненные группировки противника по очереди, обеспечивая превосходство в бою, включая и численное, но не имея численного преимущества в целом.

Некоторые страны это хорошо понимают. Так, японцы обеспечивают высокую скорость хода для своих боевых кораблей. Их новые фрегаты, видимо, будут иметь около 34 узлов максимальной скорости, а остальные корабли имеют тридцать или более.

И, честно, я в шоке от масштабов, которые принимают противоречия в этом примере.

Когда речь заходит о кораблях с одноразовыми шахтами, важным является разница в скорости 5 узлов, то есть 10 км в час.

Когда речь заходит о Ту-160, который превосходит корабли в ударном потенциале в разы – его скоростные способности являются «устаревшей концепцией». Способность увеличивать свою скорость относительно «дозвуковых бомбардировщиков» на 100, 200, 300, 500 км в час?

Это как так получается, что плюс 10 км в час – важно, а плюс 300 км в час (к примеру, потому что он может и больше) – не важно? Тут – скорость важна во всех аспектах, а здесь – уже «устаревшая концепция»?


Но «пульт Тимохина» легко позволяет это делать.

«К сожалению, мировые тренды на то, что скорость больше не важна, находят сторонников и в нашей стране».

Я даже знаю одного такого.

«Авторы упорно исходят из того, что наш флот будет как овцы на бойне».

При планировании важно оценить наиболее возможные сценарии, учитывая имеющиеся угрозы. Упрощенно можно говорить о неблагоприятном сценарии, нейтральном и удачном. У меня не возникает вопросов, что будут делать наши военные, если события будут разворачиваться по благоприятному или хотя бы нейтральному для нас сценарию. Они будут делать то, чему их учили.

Однако важно понимать, какие аспекты влияют на то, кто сможет выиграть первый залп.
А это зависит от многих факторов.

К примеру, в своем регионе вся авиация Турции уже сфокусирована: им не нужно перебрасывать самолеты. А значит, разведпризнаки готовящегося удара минимальны. А ударный потенциал при этом, напротив – максимален.

Предлагая же в качестве решения перебрасывать силы – мы уже увеличиваем шансы проиграть. Мы уже отстаем, а значит, нашим военным нужно дать инструмент, который парирует это отставание. И такой инструмент – это стратегический ракетоносец.

В том числе и благодаря гигантской разнице в «скорости развертывания», которая существует между стратегами и АУГ или КУГ, которую Тимохин предлагает перебросить в Средиземное море против Турции. И переброска которой, согласно постулатам того же Тимохина, дополнительно увеличит риск того, что мы первый залп проиграем.

Но вернемся к планированию.

А вот что наши военные будут делать, если мы проиграем первый залп – этот вопрос я и считаю наиболее важным. Поскольку о нем нужно подумать заранее, так как потом это уже нельзя будет исправить ни навыками, ни подготовкой, ни тактикой.

Более того, случись потасовка, даже выйдя в Черное море и оказавшись зажатыми между двумя берегами, с которых работает авиация, они в любом случае будут как овцы на бойне. По сути, им даже выходить особого смысла нет: отстрелялись от пирса, ПВО отработали, и на этом все – можно по домам (немного утрирую).

Так же нужно понимать, что пока корабли в море, они сжигают свой ресурс. И постоянно находиться в море они не могут. Поэтому часть кораблей всегда остается на базах на ротации. Что и создает возможность уничтожить их во время внезапного удара.

Можно ли выводить все корабли в море? Да, можно. Но в этом случае, просто создавая угрозу без боевых действий, можно заставить противника «мотать моторесурс». А это значит, что график производства и ремонтные мощности должны быть готовы это компенсировать. Готовы ли они?

«Разведка должна работать»…

А она и работает – что должны думать в ГШ РФ, видя перевернутую на 90 градусов карту Черноморского региона, на которой турки демонстрируют массированный налет своей авиации с применением дальнобойных АСП, которые они небезуспешно разрабатывают и внедряют?

Именно потому, что разведка работает, и было принято решение о строительстве Ту-160.

Проблема запертости российских флотов в акваториях

Вкратце о чем шла речь – проблема наших флотов в том, что они заперты, а проливы контролируют другие государства.

К примеру, США не зависят ни от кого в вопросе, можно их кораблям выходить в океан или нет.

Сам Тимохин понимает и признает эту проблему, ввиду чего написал статью (Строим флот: последствия неудобной географии) и презентовал «решение».

И тут нам на помощь приходит советский опыт из «эры Горшкова», а именно концепция ОПЭСК – оперативных эскадр. ОПЭСК представляли собой заранее развёрнутые в дальней морской и океанской зонах группировки боевых кораблей и судов плавучего тыла, готовые в любой момент времени вступить в боевые действия.

Пока что обращаю ваше внимание на слова «заранее развернутые».

Затем Тимохин критикует мой ответ таким образом:

У нас обострение с Турцией (опять). И мы перебрасываем в западную часть Средиземного моря (западнее враждебной туркам Греции) отремонтированный «Кузнецов» с нормально обученной авиагруппой. «Нахимов», с доведёнными до боеспособного состояния системами и оружием...

По мнению авторов, это усугубляет «проблему разобщённости сил».

Честно говоря, просто непонятно, что можно на это ответить. Налицо логически бессвязное утверждение, набор букв. Как можно ответить на набор букв?

Единственное, что действительно налицо – это либо:

- неспособность Тимохина ориентироваться во временной шкале и отличать «заблаговременно» (о чем он сам писал в своей же статье) и «постфактум» – когда у нас уже проблемы;

- сознательная замена одного на другое, ввиду неспособности дать ответ на то, что действительно обсуждалось.

Что такое постфактум? Когда происходит некое событие и становится очевидна угроза, ГШ оценивает степень угрозы и принимает меры по ее парированию, выделяя для этого адекватные средства. Это не имеет никакого отношения к тому, о чем писал сам Тимохин. Повторю цитату:

«И тут нам на помощь приходит советский опыт из «эры Горшкова», а именно концепция ОПЭСК – оперативных эскадр. ОПЭСК представляли собой заранее развёрнутые»…

Теперь мы подошли к кульминации.

Для того чтобы «нам на помощь пришел советский опыт из «эры Горшкова», необходимо, чтобы нам на помощь пришли еще две вещи:

1) флот эры Горшкова;
2) производственные мощности эры Горшкова.

Дело в том, что флот обладает одним недостатком – его износ прямо пропорционален его активности. А мы все знаем, что с производством кораблей у нас, мягко скажем, есть проблемы.

Для того чтобы постоянно поддерживать одну и ту же численность кораблей в составе, необходимо, чтобы новые корабли поступали с той же скоростью, что и выбывают старые.

Производственные мощности СССР могли позволить флоту «жечь» ресурс кораблей.
А их количество действительно позволяло, даже поделив на 10, получить в итоге каждую десятую часть – сильнее всего Турецкого флота. И заблаговременно (без кавычек, обратите внимание, по-настоящему заблаговременно) как дежурное огневое средство выдвигать во все нужные районы. И там, что называется, «тусить».

Поэтому:

- если Тимохин свою статью написал как историческую, то, безусловно, это достойно только высокой оценки. Была такая страна СССР, и была такая концепция.

- если же речь идет о том, чтобы перекладывать эту концепцию на российские реалии, то это, увы, довольно посредственная фантастика, не имеющая ничего общего с реальностью. По простым и понятным озвученным выше причинам – мы не тянем отыгрыш СССР.

Все, что сейчас было расписано более подробно, в предыдущей статье было сформулировано Романом кратко в одном вопросе:

И где те корабли? И что у нас есть взамен того советского флота?

Одно короткое предложение превращает статью Александра Тимохина в интересный и познавательный, но сугубо исторический материал.

То есть налицо опять непонимание того, что тактика зависит от «состава» участников.

Ранее в другой своей статье он уже пытался доказать ненужность и бесполезность военно-морских возможностей для России, на что получил подробный и мотивированный ответ со стороны М. Климова, данный в статье «Способность воевать на море – необходимость для России». И надо сказать, что никаких разумных контрдоводов на тезисы М. Климова со стороны Р. Скоморохова так и не последовало.

Дело в том, что в своей статье Максим не привел никаких доводов сам.

Он описал угрозу, а затем сразу перескочил к тому, что надо делать с флотов. Не обосновав почему.

Вот угроза

Польши, включая одни из самых мощных танковых кулаков в Европе и серьезный боекомплект дальнобойных (и «задоговорных») авиационных ракет JASSM-ER, которыми она может простреливать все, вплоть до Москвы и Питера, то картина складывается нехорошая.

Особенно с учетом того, что корабли в Балтийске могут поражаться дальнобойной артиллерией с территории Польши (как и значительная часть объектов ПВО и аэродромов).

Это ведь так круто, когда в XXI веке высокотехнологичное оружие за миллионы долларов расстреливается из ствольной артиллерии.

Это же повод напихать в эти районы побольше этого самого дорогого оружия. Каким образом флот будет уничтожать танковые кулаки? И каким образом он помешает авиации?

Таким же, как на Черном море. Только на ЧМ туркам нужны были дорогие ракеты, а в этом регионе хватит и копеечных снарядов.

Каким образом это может сделать авиация, я понимаю. Задавив аэродромы крылатыми ракетами, получить «ключи от неба» и беспилотниками выпилить все их «танковые кулаки», будь там хоть абрамсы, хоть леопарды.

Так какие там были аргументы?

При этом тот факт, что в морской войне авиация и корабли дополняют друг друга и вместе образуют единую систему, авторы не поняли, даже прочитав и использовав для цитирования статью «Морская война для начинающих. Взаимодействие надводных кораблей и ударной авиации». Использовав, но не попытавшись понять. Ведь картинки с красивым белым самолётом куда проще для восприятия…

Разве мы против взаимодействия? Вовсе нет.

Но, смоделировав бой в регионах, которые волнуют нас первостепенно (на нашей лестничной клетке сразу за дверью), мы наглядно увидели, что реальный вклад кораблей в исход противостояния предельно мал на стратегическом уровне планирования (в качестве инструмента атаки целей, представляющих наибольшую угрозу – аэродромов).

То есть продемонстрировано наглядно, что из себя представляет та самая хваленая «морская мощь».

«...обусловленные принципиальным непониманием того, что такое морская мощь».

Может быть, это уважаемый Тимохин не понимает, что такое «морская немощь» в этих регионах?

Хотя нет, вроде понимает.

Но если это все-таки сделать, соотношение надводных сил, именно с точки зрения борьбы с надводными силами, становится просто бессмысленным.

А что тогда? Опять «пультом» балуется?

Пример с Японией

Может быть, японцы попросят вмешаться США?

Может быть, да.

Только не факт, что последние сразу и всеми силами влезут в этот конфликт. Они не воевали за Грузию, за Украину, против нас за своих террористов в Сирии. И есть сомнения, что они, сломя голову, бросятся в бой за японские Курилы.

Я понимаю, что это была попытка придумать какой-то сценарий, где будет продемонстрирована важность флота. Мечтать запретить не могу. Но конкретно эта попытка, помимо того, что она демонстрирует крайне низкий уровень понимания Тимохиным ситуации в мире, примечательна для нас другим. Сейчас объясню чем.

Они, конечно, не воевали за Сирию, Грузию и Украину, потому что они воевали ими против нас. И продолжат воевать.

Как сказал один деятель, некоторые силы США используют не как меч, потому что меч – это многоразовое оружие, а как презерватив. Это отсталые страны, и никто не будет их пытаться развивать. Украину поманили в союзники, но так и «не женились». А вот Япония – это меч. Это уже полноценный «подданный». Развитая страна, с технологиями, с базой для авианосцев США.

И без согласия (заранее полученного) своего хозяина Япония не станет поднимать вопрос с Курилами. Хозяин знает о претензиях, и хозяин помнит о них. И он скажет, когда можно. Сделать это без его ведома – это поставить хозяина в неудобное положение. Потому что он вроде как должен будет что-то сделать, но это в его планы не входило. И это не то, что должна делать подчиненная сторона.

Проблема в том, что на ситуацию в Прибалтике, на Украине, в Сирии и вокруг Курил оказывает влияние один и тот же кукловод. И самый неблагоприятный сценарий для России – это если этот кукловод одновременно дернет за все ниточки. Вот тогда вопрос с рассредоточением сил аукнется десятикратно.

Это пища для ума.

Заключение

В заключение можно сказать, что Тимохин очень увлечен «тактическими играми», которые часто происходят в вымышленном мире с отрывом как от реальности, так и от более важного стратегического уровня.

Деньги, которые мы тратим на оборонку, пойдут на закупку для наших военных «инструментов» ведения войны. Для того чтобы купить правильные инструменты, важно знать, к чему будут стремиться военные, а это уже было определено – быстрая, скрытная концентрация удара.

Инструмент, который позволяет это делать – хороший. Инструмент, который приводит к чрезмерному рассредоточению всего, что только можно (начиная от самих боевых единиц, заканчивая боеприпасами и топливом) – плохой.

На этом фоне практически все предложения Тимохина, которые он «рисует» на тактическом уровне планирования, на стратегическом – представляют собой прямой саботаж: вместо того, чтобы нарастить Оникс (8 метров) до размеров отсека Ту-160 (12 метров), Тимохин предлагает кастрировать его до 6 (отрезать 2 метра ускорителя), чтобы «суметь» подвесить на маленький самолет.

Вместо большого самолета, который будет нести более дальнобойную и скоростную ракету (за счет того самого ускорителя), предлагается использовать маленький, который придется так же рассредоточивать вместе со всем БК дорогих ракет, размещая их на передовой, чтобы потом, когда нужно будет воевать, заниматься логистикой.

Примечателен и тот факт, что общая коннотация высказываний Тимохина относительно Ту-160, помимо того, что не является элементарно правдой (как высказывания про неспособность летать на «обычном» керосине и еще многое другое), сонаправлена с тем, за что США заносили деньги Украине – уничтожение Ту-160, чтобы этот самолет перестал существовать.

Все вышеперечисленное является ничем иным, как прямым саботажем на стратегическом уровне планирования, местами приобретая откровенно гротескные масштабы.

P. S.

Еще немного пищи для ума.

Вторая идея – это идея А. Воронцова о применении Ту-160 в военных действиях на море. Эта весьма экстравагантная идея, как ни странно, даже получила сторонников.

Причем сразу в Пентагоне. Американцам можно и нужно. Нам – нельзя и не нужно.


Ну почему бы Вам не подумать? Вот сейчас в Порт-Судане ПМТО оборудуют, встанет вопрос об авиаподдержке базирующихся на этот ПМТО кораблей. Допустим, наши арендуют также аэродром. И что, Ту-160 туда кидать? Зачем ерунду-то такую писать?

Вопрос базы – это не только вопрос ее охраны, но и того, какие силы могут быть развернуты на этой базе.

Для сравнения – база США на о. Гуам.


Недавно США выделили дополнительно 1 миллиард долларов на ее развитие. 3 больших аэродрома с 2 взлетками каждый, 2 действующих. Базируются Б1. Это США, им – можно. Им – нужно. Нам – нет? У нас – флот могущественный?

Ведь, вспоминая про «важность скорости развертывания» – развернуть в Судане корабли, случись что, быстрее, чем Ту-160 (снова к вопросу «пульта»).

Что же касается того, что

«Ни Тимохин, ни Климов никогда не предлагали «вливать огромные суммы» во флот. Наоборот, большинство наших статей на военно-экономические темы как раз посвящены тому, как уменьшить расходы на флот относительно сегодняшнего уровня, не теряя боеспособности. Или как увеличить боеспособность при примерно текущих расходах без их серьёзного увеличения.

Исключением является только гипотетический лёгкий авианосец. Но даже на него можно изыскать средства за счёт сокращения бесполезных программ, а не путем значительного увеличения бюджетов».

Об этом уже в следующей статье...

Автор:Александр Воронцов