Как живут и выглядят женщины, которые десятилетиями обходятся без мужчин ( 3 фото )

Наткнулась в сети на материал про отшельниц. Про женщин, которые добровольно и совершенно осознанно десятилетиями живут вдали от людей, по религиозным ли соображениям, ради душевного спокойствия или ради науки. Раньше мне казалось, что отшельничество - это какая-то особая мужская стезя, а женщина – существо более социальное, и изоляция дается ей с трудом. Но войдя в тему, я поняла, как я ошибалась.


Эмма Орбах живет в лесу 18 лет. Сейчас ей 58.

Оказывается, по всему миру, включая необъятные леса нашей страны, есть множество норок, землянок и избушек, хозяйки которых однажды выбрали одиночество, и не очень-то хотят обратно. И тут, я подчеркну, речь идет не просто о том «бабском одиночестве» в квартире с сорока котиками, которое уже даже никого не пугает, настолько эту байка уже истаскалась, переходя из одного грязного рта в другой. Потому что то, что с сорока котиками – это болезнь, частный случай феномена собирательства. Это, извините, психиатрия. И наличие мужа и детей тут может помочь только в одном – что родственники вовремя заприметят заболевание и отправят женщину в психоневрологический интернат. А отшельничество – это все-таки добровольный выбор.


70-летняя канадка Зои Лукас живет на пустынном холодном острове Сейбл почти 50 лет.

Женщины сами организуют себе жилье, обустраивают туалет и ванную, добывают и готовят пищу, сами защищают себя от внешней среды. И иногда эти жилища организованы весьма неплохо. Я вдруг вспомнила раздающееся время от времени в интернете бульканье на тему «вот произойдет катастрофа, разрушится цивилизация – вот тогда бабы приползут ко мне за тушенкой…». А к этим женщинам в принципе сами потрясающие кулачками тушеночные короли могут приползти – такой там опыт выживания в дикой природе. Смотришь – и как будто заглядываешь в бездну. Что-то невероятно притягательное есть в людях, преодолевший едва ли не главный страх человечества – страх одиночества.

Я сейчас говорю не про ту пошлость, которую нам пытаются втюхать недообслуженные граждане с маркировкой «одинокая старость». Не про бытовые удобства из серии «Как же ты без суровой мужской руки в однокомнатной квартире? А если полочка отвалится? А если кран потечет?». И не про всякое оздоровление народными средствами вроде члена. И даже не про «некому воды подать». Я говорю про более глобальные вещи, от которых по коже бегут мурашки. 18 лет в одиночестве… 30 лет в одиночестве… 40 лет в одиночестве… И ведь все они говорят про себя наткнувшимся на них случайно исследователям: у меня все хорошо. Я не одинока – у меня есть природа, есть пение птиц, есть мои друзья – животные… Есть все, что нужно для счастья.


Элизабет Претеджон, которая в течение 47 лет была единственной жительницей деревни Холлсандс.

Я бы, конечно, так не смогла. Я – дитя коммунальных удобств, при виде рюкзака мне становится дурно, мысль о разведении собственного огорода приводит в состояние визгливого ужаса. Но я как завороженная смотрю на тех, кто может. Наверное, потому, что глядя на них, вдруг четко понимаешь: от одиночества невозможно уйти. К одиночеству невозможно прийти. Его нельзя залатать другими людьми. Это не ссылка, куда отправляют за «копание в женихах» и «слишком высокую планку». Нет одиночества мужского и женского. Есть только состояние души. И именно от него, так или иначе, придется танцевать.

Признайтесь честно, вы боитесь одиночества?