Кавказский «Сокол»: Бои против террористов от Дагестана до Донбасса ( 8 фото )

Говорят, человек предполагает, а Бог — располагает. Но многое в жизни зависит от самого человека.

Врачи говорили Мусе Умаханову: «С таким ранением даже сидеть не сможешь!». А ему было всё равно. Он — воин. Он прошёл страшную, кровопролитную войну у себя на Родине — в Дагестане. Он уничтожал боевиков, которые посмели напасть на его селение. Он с детства знает, что такое оружие и что такое — война. С 12 лет.

Муса приехал на Донбасс, чтобы защитить мирных жителей от украинских нацистов. Славянск, донецкий аэропорт, Иловайск, Углегорск… Муса помнит всё.

26 августа 2016 года при попытке прорыва в районе РЛС он нарвался на снайперскую пулю. Ранение оказалось тяжёлым. Была операция, Мусе вставили импланты. Только чудом спустя два года он смог самостоятельно сидеть в коляске.

Чтобы поддержать моральный дух таких же, как он, раненых бойцов, Муса начал записывать видео с тренировок и выкладывать у себя на странице в соцсети. С этого, собственно, и началась наша беседа.


Русская Весна: Так ты говоришь, что «Спарта» и «Сомали» — это было одно и чувствовалось, как единое целое?

Муса Умаханов: Мы просто были вместе. «Сомали» — это был отдельный штурмовой батальон. «Спарта» — это был отдельный разведывательный батальон. И битву за Иловайск я начинал уже, будучи в «Сомали». Потом был донецкий аэропорт. А в 2015 году — и Дебальцево, и Углегорск, и вот это всё. Дальше обратно в ДАП.

РВ: Как заходили на донецкий аэропорт?

М. У.: На донецкий аэропорт? Ну как… Когда я приехал, нас первым делом кинули на Иловайск, а потом — на донецкий аэропорт. Все терминалы были захвачены украинской стороной и мы — из посёлка Октябрьский — их оттуда выбивали потихонечку, метр за метром… Это были непрекращающиеся бои. Круглосуточно работала артиллерия, что по нам, что мы по ним.


У нас было много добровольцев, кто приехал из Осетии, Абхазии, Чечни. Среди тех, кого я видел, было много тех, кто не в первый раз войну проходит. Благодаря им, конечно, мы взяли аэропорт полностью под контроль. Но было много молодых, кто только пришёл на службу. Они не знали, как обращаться с оружием, с тем же противотанковым гранатомётом, поэтому было так много погибших и раненых. Они просто этого не знали…

РВ: В чём была сложность битвы за аэропорт?

М. У.: Там была открытая местность. Везде летали осколки. Высунь чуть голову — могло пробить насквозь.

РВ: Ты был к такому готов?

М. У.: Мы были сразу готовы! Мы даже были готовы спокойно принять смерть за Родину. Нам нечего было бояться.

РВ: Только после победы — спустя лет сто! Но продолжим…

М. У: Да! Как говорится, умрём тогда, когда враг весь будет побеждён…

РВ: Кто тебе запомнился из тех, с кем воевали и чем?

М. У.: Запомнились ребята, которые были добровольцами и кто встал на защиту своей Родины. Они не знали до этого, что такое — война. А когда пришла война, они это уже поняли. Они знали, что надо её выиграть, потому что у каждого — семья, родные… Ради своих семей надо жить, надо защищать свою Родину. На самом деле к таким людям у меня очень большое уважение. Оно проявилось потому, что люди хоть и были в малом количестве, но они встали на защиту и очень отважно воевали вместе с нами.


РВ: Что, правду говорят про «донбасский характер»?

М. У.: Да! (улыбается). Как говорится, шахтёрский край есть шахтёрский край.

РВ: Тебя здесь сразу хорошо приняли? Расскажи про свой первый день. Как приехал, что было?

М. У.: Да! Когда я приехал на Донбасса, то мы сразу отправились на Славянск к Мозговому. Нас, конечно, приняли очень хорошо — «Россия пришла на помощь!.. ». Нам рассказали, какая здесь местность, что и как. Нас было 12 человек, мы ехали машиной из Ростова. Остановились на ополченском блокпосту, сказали, что нам нужно попасть в Славянск. Двое ребят- ополченцев запрыгнули к нам в машину, показали дорогу, куда ехать, чтобы не нарваться, как говорится, на украинскую армию.

Алексей Борисович нас принял очень хорошо. Мы получили оружие, нам показали по карте, где какие позиции, где наши, где их. На позиции вышли уже ночью. До этого ждали. Первый бой был под утро. По нам отработал танк… Это было в Славянске. Тогда я служил в бригаде «Призрак» у Алексея Мозгового. Меня тронула его простота. Простой мужик, грамотный очень!.. Никогда не было такого, чтобы он как-то кричал — он всегда объяснял, если человек что-то не понял. Он был настоящий Человек с большой буквы. Почему у меня к нему и уважение. Тихий, спокойный, грамотный — и простой! А таким и надо всегда быть. Не важно, какую должность ты сейчас занимаешь. Таким и надо быть всегда! На войне главное, чтобы тебя уважали. За тобой люди идут! Ты ведёшь за собой отряд, ты ведёшь за собой сотни человек… А если ты будешь постоянно кричать на бойцов, то мало кто за тобой пойдёт.

А в «Сомали» к Гиви я попал в 2014 году в июле. С ним мы познакомились ещё в Славянске. Он мне тогда ещё говорил: «Берите ребят и приезжайте к нам, переходите ко мне». И я ему сказал: «Я приеду». Ситуация не заставила меня ждать долго.

РВ: Почему от Мозгового ушёл?

М. У.: Мы когда отбили Желобок и Фрунзе, потом не было таких уже обстрелов. Нас не пускали вперёд на активные боевые действия. То есть просто сидеть, окопы охранять — это было не по нам.

РВ: Но другие же сидели, охраняли?

М. У.: Другие, видишь, так. А мы привыкли вести активные боевые действия. Что и происходило в Донецкой Народной Республике. Там шли бои. Особенно — там, где был аэропорт, потом иловайский котёл, Дебальцево, Углегорск… А потом снова — ДАП.

Битва за донецкий аэропорт — это была в натуре битва за воздушную гавань. Это были самые ожесточённые бои. Вот Иловайск — это были городские бои, чисто городские, когда мы брали под свой контроль метр за метром. И тогда почти в каждом частном доме могли укрываться нацики.

Мне понравилось то, что когда Моторола руководил «Спартой», а Гиви — «Сомали», они на самом деле понимали, что такое война и как себя надо вести на войне, как оценивать ситуацию и как взять город под свой контроль, выбить врага и освободить население от нацистов. Они понимали это и грамотно оценивали всю ситуацию. Что было и в Иловайске. Также их опыт проявился, когда мы сплочённо выбивали нацистов из донецкого аэропорта. Мне их грамотность очень понравилась — за это я их начал уважать как командиров.

Они были простыми людьми, такие же, как Мозговой. За которыми люди просто шли, от которых не уходили. Люди, наоборот, пополняли их ряды.

Тогда, в донецком аэропорту, я познакомился с Главой ДНР — Александром Захарченко. Которого я всегда называл «Батя». Вот это был мужик настоящий. Невзирая на свою должность — человек активно принимал участие в боевых действиях. Он вместе с нами принимал участиях в боях — что в аэропорту, что в Дебальцево. Ещё ни одного такого главы не было, который занимая такую должность, принимал участие в боевых действиях. Вот поэтому я этого человека зауважал.

В первый раз я к нему подошёл когда — рядом стоял Гиви. Я сказал: «Здравствуйте, Александр Владимирович!». А он: «Здравствуй, сынок!». И задаёт мне вопрос: «А почему ты меня называешь „Александр Владимирович“?». Я: «Потому что вы старше по возрасту и вы мне в отцы годитесь. И ваша должность…». И он мне знаешь, что сказал? «Забудь, что такое „Александр Владимирович“. Или Брат, или Батя». Тогда меня это даже немного потрясло — вот как такой мужик, занимая такую должность, такое сказал?.. Другой бы надел на себя корону, но он — нет!.. И «называй меня на ты, никогда мне не выкай», говорит… Я эти слова никогда не забуду, которые он сказал. Никогда!.. Потому что даже такие маленькие слова имеют большое значение в такое время… Он мог вот такими простыми словами поддержать любого бойца на позиции. Вот поэтому мне запомнились эти командиры, которых я лично знал и лично с ними был знаком. И уважал за такие их качества.


РВ: Как думаешь, в чём сила ополчения?

М. У: Сила ополчения — в единстве. Я считаю так — единство и сплочённость. На войне сила в этом. Не важно кто и откуда родом. Не важно какой ты будешь национальности. Потому что на войну все идут. А если мы уже здесь и должны защитить эту Родину, то, значит, должны быть сплочённость и единство. Тогда ты победишь.

РВ: Верно… За время войны на Донбассе у нас среди молодёжи стало гораздо больше желающих учиться в кадетских классах, участвовать в военно-патриотических организациях, проходить боевую подготовку. Как ты к этому относишься?

М. У.: Вообще военно-патриотическое воспитание молодёжи должно быть. Это хороший пример людям. Не обязательно, что после этого молодёжи надо идти воевать. Просто военная подготовка — она и в жизни пригодится в гражданской.


РВ: Ты говорил, что пошёл на войну, когда тебе было шестнадцать…

М. У.: В 1990 году началась гражданская война в Чечне. Потом это переросло на весь Кавказ. Я вообще в первый раз взял в руки оружие, когда мне было 12 лет и мы защищали своё селение в Дагестане.

Две тысячи боевиков напали на Дагестан. Они захватывали одно селение за другим. Когда они вторглись в наше селение, встали все. Кто с вилами, кто с оружием, кто с чем. И мы стояли до последнего, пока российские войска не пришли к нам на помощь.

Если бы затянулось ещё на 12 часов, то они бы нас просто уничтожили! Благодаря российским войскам наше селение было отбито у боевиков…

На срочную службу я пошёл в 18 лет. В 2004 году я пошёл служить в Вооружённые силы Российской Федерации. Два года отслужил срочки. А потом подписал контракт — и в спецназ! До 2012 года проходил службу в 10-м отдельном разведывательном батальоне специального назначения. В 2007 году был мой первый боевой выход в горы.


На фото: Муса Умаханов с любимым сыном

Мы уничтожили боевиков, их полигоны, учебку, где готовили шахидов, то есть террористов. Почему их назвали боевиками? Потому что, прикрываясь мусульманской верой, они убивали женщин и детей, взрывали. Им не важно было кто это. И каждый раз они кричали «Аллах Акбар!». Это по-нашему «Слава Богу!». То есть они убивали и при этом кричали «Слава Богу!».

Но ни в одной религии — взять Библию и Коран, что одно и то же, просто Коран написан на арабском, нет такого, что ты, прикрываясь Богом, можешь убивать людей и благодарить ещё за это Бога. Это не боевики, это настоящие сатанисты. Для которых не существует ничего, кроме убийств. Поэтому и говорят, что с врагом ты должен бороться его же методами. Если ты не будешь бороться его методами, ты можешь проиграть. К сожалению, это закон войны…

РВ: Кто были те боевики, которые напали на ваше селение? Вы позже встречались с этой группировкой?

М. У.: Это были чеченские боевики Джохара Дудаева, террористы, которые, прикрываясь Кораном и исламской религией, убивали и взрывали людей. Мы столкнулись сними до прихода российских войск. Тогда я получил своё первое ранение. Это была пуля.

Я сказал себе, что никогда террористы не будут присутствовать в этом мире и уничтожать. Будем до последнего вздоха их везде — где бы они не находились!..

РВ: А твоё видение украинских событий?

М. У.: Честно сказать, Украина просто поддалась не тому пути. Она поддалась националистам. Не люди виноваты, а политики, это всё случилось благодаря им. Те же «ВСУшники» — они что, хотели с вами воевать? Нет! Воевали именно те, кто не приветствовали ничего, для которых фашизм — это на первом месте. Эти люди воевали. А сами «ВСУшники», сама регулярная армия Украины — они же не хотели с вами воевать! Они же в плен — вон сколько сдавалось!..

РВ: Думал о том, что будешь делать, если попадёшь в плен?

М. У.: Как говорится, «чтоб не попасть в плен, взорви себя и своего врага». Что хочешь делай, но в плен не попадай. Мне когда исполнилось 8 лет, я попал в плен к чеченским боевикам. Меня похитили. И я год у них пробыл. Потом меня Федеральная служба безопасности России освободила. Благодаря им меня спасли.

Я год сидел в плену у боевиков. Я знаю, что это такое, какое издевательство… А почему попал в плен — потому что отец воевал. Он прошёл две чеченские компании, погиб в 2002 году при освобождении заложников в Махачкале. Я и моих два младших брата остались без отца. И тогда я принял решение, что пойду по его стопам. Я выбрал служить Родине. Так что я это пережил в своей жизни, на своём опыте… Я это знаю.

РВ: Муса, а ты помнишь, что сказал отец, когда вы с ним виделись последний раз?

М. У.: Помню, конечно! Он сказал: «Ты — старший сын и на тебе ответственность за твоих братьев и маму. Защищай семью и помогай людям. Добро, которое ты будешь приносить, тебе вернётся».


На фото: отец Мусы Умаханова — Вагаббек Умаханов (фото из семейного архива)

РВ: Чего ты боялся больше всего?

М. У.: Честно? Мы с детства воспитаны бояться только Всевышнего. В этой жизни я не боялся ничего и никогда. Ни взрывов, ни пуль, ни терактов. И при любых опасных ситуациях принимал решение сразу по спасению людей, рискуя своей жизнью.

РВ: То есть для тебя восстановление после ранения и временные физические сложности — это не самое трудное испытание? Ведь для других людей, которые не были готовы к такому, к таким последствиям боевых действий, всё это кажется непреодолимым. Сила духа играет огромную роль в жизни воина. А ты справляешься, у тебя получается.

М. У.: Нет, это ранение для меня не такое испытание.

РВ: То есть сломаться физически — это не значит сломаться морально?

М. У.: Физически для меня — да, есть маленький кусок испытания. Но не морального. Я скажу как есть: я встану на ноги. Если я себе изначально зарубил то, что я встану на ноги и я докажу, что хоть врачи и поставили на мне большой крест, сказали, что никогда в жизни не смогу ни сидеть, ни встать на ноги. Но я сказал: «Я докажу — и я встану!». Не вашими методами, а своими методами восстановления. И я встану.

Я смог сидеть? Смог. Я научился? Я научился. Я могу заниматься? Могу. Силы есть? Есть. Осталось совсем чуть-чуть…

РВ: У нас много раненых бойцов. Что нужно им для того, чтобы встать на ноги?

М. У.: Чтобы встать на ноги, нужно в первую очередь стремление. Это всё идёт из головы. И когда ты в голове у себя будешь подавать сигнал себе, что я встану, я встану, я встану, я встану… Повторяй сколько хочешь, хоть тысячу раз! Но у тебя сигнал должен пробиться! И ты должен ИДТИ к этому, ТЫ ДОЛЖЕН СТРЕМИТЬСЯ К ТОМУ, ЧТОБЫ ВСТАТЬ НА НОГИ.

Я понимаю, тяжело… Я очень прекрасно понимаю этих людей, кто морально не может с этим состоянием справиться. То, что да, теперь ты во многом ограничен. Никогда не впадай в это! Наоборот! Живи так же, как полноценный человек. Живи так, как ты жил до этого. Когда ты поймёшь, что ты можешь, даже в таком состоянии жить, как обычный человек, — это тебе будет придавать морального духа. Это будет тебе придавать и сил, и желания жить и стремиться. И восстанавливаться.

Ни в коем случае нельзя падать духом. Ни спиваться, ни ещё что… Стремись, бейся за своё здоровье, бейся за свою жизнь — ради своих родных, ради своих близких!.. И всё будет получаться.

Не сразу. Но делай всё, чтобы получилось. Человек в любом случае может встать на ноги. Просто нужно бороться. Бороться!.. Я когда на коляску учился пересаживаться — я падал!.. Я просто падал! (смеётся) Но я же научился? Научился! У меня тоже были мысли: «Да нет, я, по-моему, не смогу…». Да, были такие мысли. Но смог же это всё преодолеть? Смог же сидеть? Смог же передвигаться на коляске? Нужно просто стремиться к этому. Зарубить себе и стремиться! И всё получится, у каждого человека!..

Беседовала Лина Штурм