Roman
Трумэн применил атомную бомбу против Сталина, а не против японцев ( 4 фото )
Американская атомная бомбардировка Японии преследовала цель сделать СССР более управляемым
В отличие от президента США Франклина Рузвельта в 1945 г. не все американские политики приветствовали будущее участие СССР в войне на Дальнем Востоке, считая, что в этом случае будет трудно устранить Советский Союз от решения вопросов послевоенного политического устройства в Азии.
Видные деятели администрации США считая, что вступление СССР в войну обернётся серьёзной поддержкой коммунистическим силам Китая и Кореи, стремились этого не допустить. Командующий союзными войсками на Дальнем Востоке генерал Дуглас Макартур писал вскоре после Ялтинской конференции: «Меня сейчас больше беспокоит вероятность вступления России в войну против Японии и Маньчжурии, а это значит, что наше внимание должна занимать судьба северных и приморских районов Китая».
Планами США предусматривалось: «Не позволять советским войскам войти в боевой контакт с Народно-освободительной армией Китая, помешать объединению сил коммунистов Китая с Красной Армией в Северо-Восточном и Северном Китае».
Американские ковровые бомбардировки весной 1945 г. наносили ущерб не столько военной мощи японской империи, сколько мирному населению густонаселённых городов, как Токио, Осаки и других. Было очевидно, что одними бомбардировками принудить Японию к скорой капитуляции не удастся.
Несмотря на ощутимые потери и сокращение производственной базы страны, Япония готовилась к затяжным действиям, рассчитывая в результате упорного «сражения за метрополию» изменить ход войны в свою пользу и угрозой больших потерь союзников склонить их к почётному для японцев миру. А американское командование исходило из того, что «для вторжения на японские острова потребуется семимиллионная армия и потери будут неприемлемо большими».
Занявший в апреле 1945 г. после смерти президента Рузвельта его место Гарри Трумэн был проинформирован о секретных работах по созданию атомной бомбы. Перспектива появления у США «супероружия» породила у новой американской администрации надежду на то, что войну можно будет завершить в результате атомной бомбардировки.
В этом случае Трумэн и его окружение предпочли бы обойтись без участия СССР в войне с Японией, но уверенности в том, что атомная бомба будет создана в ближайшее время, не было, и заинтересованность в выполнении Советским Союзом данных в Крыму обязательств сохранялась.
Стремясь получить по возможности точную дату вступления СССР в войну, Трумэн направил в Москву в качестве своего личного представителя Гарри Гопкинса. 28 мая 1945 года Сталин сообщил Гопкинсу и американскому послу Авереллу Гарриману: «Советская Армия будет полностью развёрнута на маньчжурских позициях до 8 августа».
Зная эту дату, Трумэн задался целью атомными ударами по японским городам опередить Сталина, сделать вступление СССР в войну ненужным; считалось, что после атомных ударов Япония тут же капитулирует. Трумэн всячески подстегивал разработчиков бомбы, требуя от военного руководителя Манхэттенского проекта генерала Лесли Гровса её создания до указанной Сталиным даты.
Атомная бомбардировка предназначалась не только для завершения войны с Японией. Она преследовала и другую важную цель – запугать СССР, добиться с помощью ядерной монополии господства США в послевоенном мире. Вашингтон рассчитывал, что бомбардировка поможет «сделать Россию сговорчивой в Европе». Известно высказывание Трумэна: «Если бомба взорвется… у меня, конечно, будет дубина для этих парней». Как говорил американский президент, атомная бомба «даст нам возможность диктовать свои условия в конце войны».
Трумэн затягивал проведение запланированной встречи лидеров трёх держав в Берлине, надеясь к началу Потсдамской конференции иметь готовую бомбу. Альберт Эйнштейн говорил: «Подавляющее большинство ученых были против внезапного применения атомной бомбы. Я подозреваю, что дело было вызвано желанием положить конец войне в Тихом океане любыми способами до участия России». И Черчилль в частном порядке сказал своему министру иностранных дел Идену в Потсдаме: «Совершенно очевидно, что Соединенные Штаты в настоящее время не желают участия России в войне против Японии».
В мемуарах Черчилль рассказывал, как во время Потсдамской конференции, после получения сообщения об успешном испытании в США первой в мире атомной бомбы, Трумэн сказал об этом Сталину, но последний не отреагировал, ибо уже имел свою информацию об испытании.
О том, что у западных союзников не было ни малейшего сомнения в необходимости применить новое оружие против японцев, свидетельствуют воспоминания британского политика: «Внезапно перед нами открылась возможность милосердного (?! – А. К.) прекращения войны на востоке и гораздо более отрадные перспективы в Европе. Я не сомневался, что такие же мысли рождались и в голове у моих американских друзей… Принципиальное согласие англичан использовать это оружие было дано 4 июля, до того, как состоялось испытание.
Окончательное решение теперь должен был принять президент Трумэн, в руках которого находилось это оружие. Но я ни минуты не сомневался, каким будет это решение, и с тех пор я никогда не сомневался, что он был прав… Решение об использовании атомной бомбы для того, чтобы вынудить Японию капитулировать, никогда даже не ставилось под сомнение. Между нами было единодушие, автоматическое, безусловное согласие, и я также никогда не слышал ни малейшего возражения, что нам следовало бы поступить иначе».
Однако, повторяем, полной уверенности в том, что, применив атомные бомбы против Японии, удастся без помощи СССР быстро принудить Токио к капитуляции, у западных союзников не было. Поэтому на Потсдамской конференции Трумэн заявил советскому лидеру, что «США ожидают помощи от СССР». В ответ Сталин сказал, что «Советский Союз будет готов вступить в действие к середине августа и что он сдержит своё слово».
После окончания Второй мировой войны о вкладе СССР в победу над милитаристской Японией на Западе предпочитали не говорить, представляя дело таким образом, что якобы именно атомные взрывы над Хиросимой и Нагасаки принудили Японию к капитуляции. «Падение бомб остановило войну, спасло миллионы жизней», – утверждал американский президент. Однако слова Трумэна о том, что, испепелив в атомном пожаре сотни тысяч мирных жителей японских городов, он спас-де жизни сотен тысяч американских парней, не могут скрыть факт не военного, а политического применения нового оружия массового уничтожения.
Даже начальник личного штаба президента Трумэна адмирал Уильям Лехи (Лихи) не видел военной необходимости использования атомных бомб против японцев: «Я считаю, что использование этого варварского оружия в Хиросиме и Нагасаки не оказало никакой материальной помощи в нашей войне против Японии. Японцы были уже побеждены и готовы сдаться из-за эффективной морской блокады и успешной бомбардировки обычным оружием… Мое собственное чувство состоит в том, что, будучи первым, кто использовал это, мы приняли этический стандарт, общий для варваров Темных веков… Меня не учили вести войну таким образом, и войны нельзя выиграть, уничтожая женщин и детей».
Однако Трумэн подобных чувств и сомнений не испытывал. Он бахвалился, что ночью «спал как ребёнок», подписав приказ об атомной бомбардировке. Оправдывают варварство Трумэна и его подручных и 60% современных американцев, которые повторяют пропагандистский тезис о спасении в результате уничтожения в атомном огне жителей Хиросимы и Нагасаки солдат и офицеров армии США. Им неведомо, что Трумэн, нанося атомные удары по японским городам, решал не военную, а политическую задачу.
За два месяца до Хиросимы и Нагасаки один из создателей атомной бомбы Лео Сцилард (Силард) встретился с Государственным секретарем США Джеймсом Бирнсом и безуспешно пытался убедить его, что ядерное оружие не должно использоваться для уничтожения гражданских целей – городов Японии. По словам доктора Сциларда, подлинная причина, по которой Америка использовала ядерное оружие против Японии, состояла не в стремлении «закончить войну или спасти жизни». Ибо «мнение г-на Бирнса заключалось в том, что наше обладание и демонстрация бомбы сделают Россию более управляемой в Европе».
Трудно не согласиться с высказыванием известного английского физика лауреата Нобелевской премии Патрика Блэкетта, который сказал, что атомные бомбардировки «были не в последнюю очередь актом против России». Американские атомные удары возвестили начало холодной войны.
Анатолий Кошкин
В отличие от президента США Франклина Рузвельта в 1945 г. не все американские политики приветствовали будущее участие СССР в войне на Дальнем Востоке, считая, что в этом случае будет трудно устранить Советский Союз от решения вопросов послевоенного политического устройства в Азии.
Видные деятели администрации США считая, что вступление СССР в войну обернётся серьёзной поддержкой коммунистическим силам Китая и Кореи, стремились этого не допустить. Командующий союзными войсками на Дальнем Востоке генерал Дуглас Макартур писал вскоре после Ялтинской конференции: «Меня сейчас больше беспокоит вероятность вступления России в войну против Японии и Маньчжурии, а это значит, что наше внимание должна занимать судьба северных и приморских районов Китая».
Планами США предусматривалось: «Не позволять советским войскам войти в боевой контакт с Народно-освободительной армией Китая, помешать объединению сил коммунистов Китая с Красной Армией в Северо-Восточном и Северном Китае».
Американские ковровые бомбардировки весной 1945 г. наносили ущерб не столько военной мощи японской империи, сколько мирному населению густонаселённых городов, как Токио, Осаки и других. Было очевидно, что одними бомбардировками принудить Японию к скорой капитуляции не удастся.
Несмотря на ощутимые потери и сокращение производственной базы страны, Япония готовилась к затяжным действиям, рассчитывая в результате упорного «сражения за метрополию» изменить ход войны в свою пользу и угрозой больших потерь союзников склонить их к почётному для японцев миру. А американское командование исходило из того, что «для вторжения на японские острова потребуется семимиллионная армия и потери будут неприемлемо большими».
Занявший в апреле 1945 г. после смерти президента Рузвельта его место Гарри Трумэн был проинформирован о секретных работах по созданию атомной бомбы. Перспектива появления у США «супероружия» породила у новой американской администрации надежду на то, что войну можно будет завершить в результате атомной бомбардировки.
В этом случае Трумэн и его окружение предпочли бы обойтись без участия СССР в войне с Японией, но уверенности в том, что атомная бомба будет создана в ближайшее время, не было, и заинтересованность в выполнении Советским Союзом данных в Крыму обязательств сохранялась.
Стремясь получить по возможности точную дату вступления СССР в войну, Трумэн направил в Москву в качестве своего личного представителя Гарри Гопкинса. 28 мая 1945 года Сталин сообщил Гопкинсу и американскому послу Авереллу Гарриману: «Советская Армия будет полностью развёрнута на маньчжурских позициях до 8 августа».
Зная эту дату, Трумэн задался целью атомными ударами по японским городам опередить Сталина, сделать вступление СССР в войну ненужным; считалось, что после атомных ударов Япония тут же капитулирует. Трумэн всячески подстегивал разработчиков бомбы, требуя от военного руководителя Манхэттенского проекта генерала Лесли Гровса её создания до указанной Сталиным даты.
Атомная бомбардировка предназначалась не только для завершения войны с Японией. Она преследовала и другую важную цель – запугать СССР, добиться с помощью ядерной монополии господства США в послевоенном мире. Вашингтон рассчитывал, что бомбардировка поможет «сделать Россию сговорчивой в Европе». Известно высказывание Трумэна: «Если бомба взорвется… у меня, конечно, будет дубина для этих парней». Как говорил американский президент, атомная бомба «даст нам возможность диктовать свои условия в конце войны».
Трумэн затягивал проведение запланированной встречи лидеров трёх держав в Берлине, надеясь к началу Потсдамской конференции иметь готовую бомбу. Альберт Эйнштейн говорил: «Подавляющее большинство ученых были против внезапного применения атомной бомбы. Я подозреваю, что дело было вызвано желанием положить конец войне в Тихом океане любыми способами до участия России». И Черчилль в частном порядке сказал своему министру иностранных дел Идену в Потсдаме: «Совершенно очевидно, что Соединенные Штаты в настоящее время не желают участия России в войне против Японии».
В мемуарах Черчилль рассказывал, как во время Потсдамской конференции, после получения сообщения об успешном испытании в США первой в мире атомной бомбы, Трумэн сказал об этом Сталину, но последний не отреагировал, ибо уже имел свою информацию об испытании.
О том, что у западных союзников не было ни малейшего сомнения в необходимости применить новое оружие против японцев, свидетельствуют воспоминания британского политика: «Внезапно перед нами открылась возможность милосердного (?! – А. К.) прекращения войны на востоке и гораздо более отрадные перспективы в Европе. Я не сомневался, что такие же мысли рождались и в голове у моих американских друзей… Принципиальное согласие англичан использовать это оружие было дано 4 июля, до того, как состоялось испытание.
Окончательное решение теперь должен был принять президент Трумэн, в руках которого находилось это оружие. Но я ни минуты не сомневался, каким будет это решение, и с тех пор я никогда не сомневался, что он был прав… Решение об использовании атомной бомбы для того, чтобы вынудить Японию капитулировать, никогда даже не ставилось под сомнение. Между нами было единодушие, автоматическое, безусловное согласие, и я также никогда не слышал ни малейшего возражения, что нам следовало бы поступить иначе».
Однако, повторяем, полной уверенности в том, что, применив атомные бомбы против Японии, удастся без помощи СССР быстро принудить Токио к капитуляции, у западных союзников не было. Поэтому на Потсдамской конференции Трумэн заявил советскому лидеру, что «США ожидают помощи от СССР». В ответ Сталин сказал, что «Советский Союз будет готов вступить в действие к середине августа и что он сдержит своё слово».
После окончания Второй мировой войны о вкладе СССР в победу над милитаристской Японией на Западе предпочитали не говорить, представляя дело таким образом, что якобы именно атомные взрывы над Хиросимой и Нагасаки принудили Японию к капитуляции. «Падение бомб остановило войну, спасло миллионы жизней», – утверждал американский президент. Однако слова Трумэна о том, что, испепелив в атомном пожаре сотни тысяч мирных жителей японских городов, он спас-де жизни сотен тысяч американских парней, не могут скрыть факт не военного, а политического применения нового оружия массового уничтожения.
Даже начальник личного штаба президента Трумэна адмирал Уильям Лехи (Лихи) не видел военной необходимости использования атомных бомб против японцев: «Я считаю, что использование этого варварского оружия в Хиросиме и Нагасаки не оказало никакой материальной помощи в нашей войне против Японии. Японцы были уже побеждены и готовы сдаться из-за эффективной морской блокады и успешной бомбардировки обычным оружием… Мое собственное чувство состоит в том, что, будучи первым, кто использовал это, мы приняли этический стандарт, общий для варваров Темных веков… Меня не учили вести войну таким образом, и войны нельзя выиграть, уничтожая женщин и детей».
Однако Трумэн подобных чувств и сомнений не испытывал. Он бахвалился, что ночью «спал как ребёнок», подписав приказ об атомной бомбардировке. Оправдывают варварство Трумэна и его подручных и 60% современных американцев, которые повторяют пропагандистский тезис о спасении в результате уничтожения в атомном огне жителей Хиросимы и Нагасаки солдат и офицеров армии США. Им неведомо, что Трумэн, нанося атомные удары по японским городам, решал не военную, а политическую задачу.
За два месяца до Хиросимы и Нагасаки один из создателей атомной бомбы Лео Сцилард (Силард) встретился с Государственным секретарем США Джеймсом Бирнсом и безуспешно пытался убедить его, что ядерное оружие не должно использоваться для уничтожения гражданских целей – городов Японии. По словам доктора Сциларда, подлинная причина, по которой Америка использовала ядерное оружие против Японии, состояла не в стремлении «закончить войну или спасти жизни». Ибо «мнение г-на Бирнса заключалось в том, что наше обладание и демонстрация бомбы сделают Россию более управляемой в Европе».
Трудно не согласиться с высказыванием известного английского физика лауреата Нобелевской премии Патрика Блэкетта, который сказал, что атомные бомбардировки «были не в последнюю очередь актом против России». Американские атомные удары возвестили начало холодной войны.
Анатолий Кошкин
Взято: Тут
548