«Он просил меня потерпеть». Монолог женщины, которую в 16 лет изнасиловал отец ( 5 фото )

Статистика показывает, что в подавляющем большинстве случаев дети подвергаются сексуальному насилию именно в семье. То есть насильник это не какой-то «страшный чужой дяденька» на улице, а знакомый семьи, родственник, отец. При этом не всегда от матерей можно ждать поддержки. Они могут знать о насилии над собственными детьми, но закрывать на это глаза. Очень сложной семейной историей поделилась с нами Елена (имя изменено). В 16 лет она пережила «приставания» отца, рассказала об этом маме, но так и осталась непонятой и виноватой.


Источник фото: Unsplash.com

Елене сейчас 42 года, она живет в Минске и воспитывает двух дочерей. Росла не в Беларуси, а в другой стране — там же разворачивались события, о которых героиня рассказывает в своем монологе. Сегодня женщина убеждена, что о насилии нужно говорить вслух. Причем важно показывать, что такие события могут происходить в благополучных (на первый взгляд) семьях. Никто из знакомых никогда бы не заподозрил, что ее родители способны хранить в себе такую тайну, уверена Елена.

— Мой отец добился очень больших высот в карьере, он известная в городе личность, директор большого предприятия. Мама работала учителем — ее очень уважали и ученики, и родители. В нашей счастливой и благополучной со стороны семье была одна проблема: папа маме изменял, направо и налево. Родители часто ссорились, иногда во время скандалов говорили о разводе. Я помню, что мы с сестрами часто из-за этого плакали. Я старшая дочь в семье — есть также младшие сестры, разница между нами 6 и 8 лет.

«Доченька, дай я тебя вытру»

В общем, все было как у всех — до моих 16 лет. А потом случилось непоправимое. Мы были в гостях у друзей родителей в деревне, ходили в баню. Мы с сестрами помылись, мама забрала младших, а я задержалась. Тут ко мне зашел папа и сказал: «Доченька, дай я тебя вытру».

Я не понимала: зачем? Я сама могу себя вытереть в таком возрасте. А он говорит: «Дай, дай вытру, ты у меня такая красивенькая, такая хорошенькая». Я запомнила это состояние жуткого смущения: «Папа, ну я же могу сама!». И в этот момент зашла мама. Я точно знаю, что она увидела, как он ко мне прикасался, проводил рукой по груди, а я пыталась закрыться полотенцем. Хотя это были доли секунды, но не видеть этого она не могла.

Потом взрослые пошли за стол, а я легла спать. Спустя какое-то время в комнату ко мне зашел папа (он был под алкоголем), сел на кровать и начал меня гладить. Нашептывал: «Тихо-тихо, тебе понравится…» Стал меня ласкать. У меня, с одной стороны, ощущения были приятные, но при этом я испытывала дикое смущение. Понимала, что это неправильно.


Потом отец просто в какой-то момент развернулся и ушел. Но такие ситуации повторялись. Очень яркое воспоминание, как я лежу в спальне на кровати у нас дома, рядом лежит папа, держит свою руку на мне, а другую — на себе под одеялом.

Потом он начал забирать меня в гараж, говорил маме, что меня надо учить вождению. Заставлял следить за тем, как он мастурбирует, смотреть на него. Все это со словами: «Доченька, давай поиграем. Только тише, никому не рассказывай».

Родители перестали ссориться

Я боялась об этом рассказывать. С первого прикосновения папы ко мне у нас дома началась идиллия. У отца и мамы отношения стали просто сказочными. Они перестали ссориться, нормально общались, папа стал домой раньше приходить после работы. И в тот момент я чувствовала себя «спасителем» нашей семьи. Хорошо помню свои мысли: ну, ничего же такого страшного не происходит, можно ведь потерпеть.

Продолжалось это до того момента, пока он не лишил меня девственности. Я на тот момент училась уже в 11-м классе. Как только осознала, что происходит, сразу же вскочила и начала громко рыдать. Он сам, как мне показалось, не ожидал, что все зайдет так далеко. Я побежала в ванную, а он сидел на коленях и умолял:

Только никому не говори, а то я повешусь.

И вот это слово «повешусь» повторял очень много раз. Он мне тогда пообещал, что больше никогда не тронет. Но время шло, и он снова начал приставать. И все это с такой усмешкой: «А что ты сделаешь? Ну что?»

Потом у меня был серьезный конфликт в семье на бытовой почве, и отец резко тогда сказал: «Вон из моего дома». Я развернулась и ушла, жила у подруги. Меня нашла там мама, она перерыла мои вещи, нашла дневник, в котором я написала про то, что случилось у меня с папой. Она плакала и умоляла меня вернуться, говорила, что все вопросы решит.


Я помню, что у нас у нас с ней тогда был очень серьезный разговор: «Если ты мне скажешь, что все действительно так и было, я с ним разведусь. Но ты же понимаешь, что я не смогу поднимать вас троих одна. Я не смогу выжить без него». Мне было ее очень жалко, и я сказала, что ничего не было. У меня была очень сильная привязанность к матери, как я сейчас понимаю.

Начала получать от мамы море любви

Я вернулась домой и начала получать от мамы море любви. Мне никогда не уделяли столько внимания, какое-то время я чувствовала себя очень значимой в семье. Отец больше ко мне не приставал.

Когда уже во взрослом возрасте я прорабатывала эту ситуацию с психологами, один из них мне сказал, что я выжила, потому что смогла разделить личность людей, причинивших мне боль. У меня были родители, которые меня любят, и родители, которые меня предали.

Несмотря на временную идиллию, позже появилось ощущение, что меня как бы выгоняют из дома, постоянно возникали конфликты. Я уходила, пыталась жить одна. В 24 года родители купили мне квартиру, я уехала из дома. Мама начала говорить, что я выдумываю разные вещи, чтобы всех рассорить, чтобы получить больше денег.

Когда я рассказала про ситуацию с отцом средней сестре, она мне заявила, что я вру. Мать ее якобы предупредила, что я это делаю специально. В итоге я до сих пор практически не общаюсь со своими сестрами.

Уехала от семьи и от бывшего мужа

Вышла замуж я за человека, который был очень похож по характеру на моего отца — такого же деспотичного, с ним мне было тяжело. Были проблемы в сексе — очень сильное неприятие. Соитие, семяизвержение — все это вызывало у меня отторжение. И до сих пор самое приятное в сексе для меня — это обычные поцелуи.

Когда я поняла, что стала чужой для своей семьи, уехала из страны — от родных, от бывшего мужа (мой отец сам из Минска, я переехала в Беларусь). Начала жизнь с детьми с чистого листа. И не поднимала тему изнасилования отцом до того, как у меня обнаружили опухоль в голове. Помню эпизод, когда мне было нужно ложиться на операцию, и возник вопрос, кто останется с дочками. Мама по телефону сказала, что приедет с отцом и поживет у нас. Я резко ответила:

Нет, только без отца, с моими детьми он жить не будет.

У нас снова был очень тяжелый разговор. У матери была четкая установка, что я все придумала. Она кричала на меня: «Ты что, хочешь сказать, что у тебя отец-насильник? Как ты так можешь?» Я была раздавлена, если честно. До того момента я была уверена, что все эти годы это было просто нашей тайной. Но мама все отрицала.

Это было за год до маминой смерти. Она болела онкологией почти 20 лет — с ремиссией и рецидивами. Когда уже умирала, я сидела возле ее кровати и ждала, что она попросит прощения. Но этого не случилось.

Теперь я понимаю, что для того чтобы поверить мне, она должна была предпринять какие-то действия. Развестись с отцом — как  минимум, а по-хорошему — подать в суд и его посадить. Но она всегда зависела от отца, никогда не зарабатывала на семью деньги. У нее был определенный статус в городе и очень сильная материальная зависимость.

Я более чем уверена, что она разные варианты в себе прокручивала, она же все-таки мать. На одной чаше весов была  я — ее дочка, а на другой — вся ее жизнь. Она очень сильно любила отца, а меня как будто всю жизнь считала соперницей. Я не знаю, приставал ли отец к другим моим сестрам, мне никто об этом не говорил, я в семье стала изгоем.

Хотела отомстить отцу, но передумала

Я редко на самом деле думаю про отца. Была мысль как-то приехать к нему в город, взять журналиста и рассказать по телевидению обо всем, чтобы отцу было плохо. Но я эту стадию ненависти и мести уже прошла. А вот маму мне простить сложно до сих пор.


Более того, со взрослением дочери я стала ее просто ненавидеть. Невозможно было не замечать того, что происходило, с ее стороны это было самое настоящее предательство. Я понимаю, что она уже расплатилась за все —  все-таки 20 лет болезни, химиотерапия — она свое хлебнула. Но в моем случае, имея родителей, я выросла без их поддержки, и это ужасно.

Я очень долго прорабатывала свою обиду с психологами. Были истерики, слезы. Только сейчас я поняла, что могу об этом говорить вслух. Я рассказываю свою историю с надеждой, что кому-то она поможет. Если бы мама в свое время прочитала такое признание, возможно, она бы отреагировала тогда по-другому? К сожалению, этого уже никто не узнает.