Sharpdragon
«Все обернулось крахом, позором, недоумением и тупиком» ( 3 фото )
Вадим Самодуров, политтехнолог, создававший пресс-центр «Новороссия», — о результатах гибридной войны
Гибридная война на Донбассе во многом была войной политтехнологов. Некоторые оказались фактически на передовой, как Александр Бородай или Марат Баширов, другие работали из Москвы. Сейчас наступил период, когда не только бывшие «ополченцы», но и бойцы невидимого информационного фронта рассказывают о том, что происходило шесть лет назад и к чему это привело сейчас. На вопросы «Новой газеты» ответил Вадим Самодуров, руководитель Агентства стратегических коммуникаций (АСК), который финансировал и организовывал пресс-центр «Новороссия» в 2014 году.
Вадим Самодуров
— Я знаю, что вы активно работали по теме Донбасса, как и многие другие политтехнологи, связанные с администрацией президента, но теперь жестко критикуете происходящее там. Почему?
— Я занимался Донбассом — как эксперт, как политолог — с 2014 года, и мое отношение к происходящему там и к участию России в этом процессе, менялось. Война на Донбассе, агрессия против мирного населения (с разных сторон конфликта) — безусловно, это страшная страница новейшей постсоветской истории. Это продолжение тех деструктивных процессов, которые происходили в 90-х и которые растянулись во времени, перейдя в новый век. Но та волна, которая зародилась в 2014 году, — это был бунт против всего плохого, что было и есть в Украине: против русофобии, против коррупции, нищеты, абсолютной клановости и совершенно бездарной внутренней и региональной политики.
Донбасс в определенном смысле был надеждой на перезагрузку Украины. Но в итоге Донбасс стал разочарованием для всех и превратился в грязную и чудовищную политическую авантюру,
которая унесла огромное количество жизней, которая стала новой возможностью для совершенно невероятного «распила» денег и так далее. Я считаю, что в итоге ни для России, ни для населения самопровозглашенных республик эта «кампания» не принесла никаких выгод и преимуществ. Все ровно наоборот — это обернулось крахом, позором, недоумением и тупиком.
— И в чем главный провал?
— В первую очередь, я бы назвал историю со сбитым «Боингом». Историю чудовищную во всех отношениях. И безобразную с точки зрения поведения России по отношению к ней.
По большому счету, уже совершенно неважно, кто этот «Боинг» на самом деле сбил. Потому что, независимо ни от чего, весь мир считает, что его сбила Россия.
И ответить нам абсолютно нечего, потому что участие России в событиях на Донбассе в тот момент было организовано настолько бездарно, халатно и безответственно, что могло произойти все что угодно. У нас полностью уязвимая позиция по всем предъявляемым России обвинениям. Российские власти врали. Российские СМИ врали. В итоге мы попали в капкан собственного вранья, из которого мы уже не можем вылезти. И ни при каком раскладе России теперь не отмыться от истории с «Боингом». И это «заслуга» тех, кто «рулил» в тот момент действиями России на Донбассе.
— С этой трагедией рано или поздно разберется международный суд, и Россия уже платит по счетам, потому что в отношении нее действуют санкции. А если говорить о более системных итогах проекта «Донбасс»?
— Россия повесила себе на «шею» малоуправляемые, плохоконтролируемые территории. С мертвой экономикой, с разваленной инфраструктурой, с населением, частично имеющим теперь российские паспорта. Эти территории мы должны содержать, кормить, обеспечивать, защищать. Мы делаем это почти семь лет. И продолжаем это делать. И вынуждены будем это делать еще очень долго, судя по всему. По разным оценкам, ежегодно Россия вливает в Донбасс от 4 до 6 млрд долларов в год. 6 млрд это конечно завышенная оценка. На мой взгляд, реалистичные цифры — это около 150 млрд рублей в год в комплексе. На всё. Это деньги, уходящие в никуда.
Даже если допустить, что они все расходуются целевым образом, а это далеко не так, то это деньги, которые мы вливаем в ничью (уж точно не в свою!) территорию.
И это ощутимая нагрузка на российский бюджет и на наших налогоплательщиков, особенно в условиях экономического кризиса, спада и падения доходов от продажи нефти и газа.
— В частности, это и деньги на пропаганду. Вы были одним из тех, кто активно строил эту машину на территории Донбасса. А как она работает сейчас?
— В 2014 году я и мои коллеги по АСК создали пресс-центр «Новороссия», который вначале был единственным, а потом на протяжении почти года был основным независимым источником информации из республик, и который получал информацию непосредственно с территории республик. Он работал как информационное агентство. Для нас это не было источником заработка. Это был, с одной стороны, такой совершенно безумный «творческий» проект, а с другой — он давал возможность участвовать в этой теме, как-то влиять на повестку, ну и «светить» другие свои проекты, не связанные с Украиной и Донбассом и имеющие какую-то коммерческую направленность. Мое первое столкновение с реальностью, применительно к Донбассу, случилось в 2015 году, когда ко мне пришли серьезные люди и сказали:
«Так, сворачивайте эту лавочку. Всё передавайте, кому мы скажем. Этим будут заниматься другие, «более правильные» люди». Ну и мне дали понять, что отказаться от этого предложения я не могу.
Я не стал «бодаться» и передал все, что мы создали, благо у меня оставалась возможность выступать на всех ключевых федеральных информационных площадках, и я участвовал как эксперт в значимых совещаниях по теме Украины и Донбасса. Тем более что для меня этот проект был абсолютно некоммерческий, мне он не приносил ни копейки. И дальше я только наблюдал, как вся информационная политика по Донбассу и Украине уходит под контроль людей, связанных с разными влиятельными людьми — как в Москве, так и в республиках, и как под эти проекты выделяются очень нехилые деньги, которые мгновенно разлетаются по нужным карманам.
Ну то есть если работа пресс-центра обходилась нам где-то в 300–400 тысяч рублей ежемесячно (и эти деньги мы собирали через донаты, через какие-то копеечные совершенно гранты и разные организации), то под «нужные проекты» выделялись десятки и сотни тысяч долларов. При том, что качество работы этих проектов было запредельно низким. Они публиковали какую-то зубодробительную пропаганду, откровенные фейки типа «распятых мальчиков», либо просто все эти скандальные пьяные заявления про создание Малороссии и тому подобный бред.
— Так кем и на что выделялись деньги?
— Это были проекты, создаваемые просто под распил денег, которые выделялись на информационное сопровождение всех тех процессов, которые происходили вокруг Украины и Донбасса. Причем в этом распиле участвовало огромное количество народа. Кто-то продавал «правильную» социологию каким-то донецким олигархам. Кто-то получал финансирование под реализацию разных общественных проектов, движений, организацию разных акций,
многие из которых просто инсценировались где-то в Москве, а в администрацию президента предоставлялись отчеты, что это в Одессе или в Харькове.
Очень хорошо помню двух жирных холеных мальчиков в швейцарских часах по 30 тысяч евро и в дорогих костюмах. Один из них совершенно точно был приближенным очень авторитетного депутата. А второй всем рассказывал, что он из администрации президента, хотя это было неправдой. Несколько раз они ко мне приходили, чтобы получить у меня выходы на журналистов, заказать какие-то публикации, предлагали достаточно смешные деньги. И, естественно, у них была возможность кому-то это потом перепродать. Но я в эти игры не играл, хотя иногда жалею об этом, потому что упустил возможность заработать. Некоторые мои коллеги — политологи, политтехнологи, пиарщики — в период с 2014 по 2016 год отстроили себе особняки в престижных районах Подмосковья.
— Наверное, это была не только грязная, но и опасная работа?
— В 2018 году в ДНР спецслужбами Луганской Народной Республики был похищен бывший сотрудник контразведки ДНР и весьма интересный персонаж Денис Лотов. Я разоблачал его, когда он пытался торговать «московской крышей» и должностями в ДНР. Так вот, Лотов написал и где-то даже издал на свои деньги документальный «Кублок» и написал еще много постов в соцсетях, в которых рассказывал о том, как
такие вот холеные мальчики, пилившие деньги на теме Донбасса, отрывались в Москве с кокаином и элитными шлюхами и планировали акции в Одессе и Харькове.
И я Лотову верю. Потому что он сам был очень авантюрный персонаж и варился во всем этом «бульоне». Лотов, кстати, до сих пор сидит «на подвале» в Луганске, потому что очень много рассказывал нелицеприятных вещей про республиканские власти.
— А участвует ли в судьбе Донбасса украинское «правительство в изгнании», которое осело в России вместе с Януковичем?
— Я бы не применял к этим людям термин «правительство в изгнании». Хотя бы потому, что никто их не изгонял, и они не пытались бороться ни за свою страну, ни за свои идеи, ни за свой народ. Янукович и его приближенные трусливо сбежали. У них нет морального права называться «правительством» и говорить о каких-то высоких материях, потому что они дезертиры, которые предали доверие своих граждан, бросили страну в самый критический момент и обрекли ее на хаос. Их действия привели к тысячам жертв, в том числе тех, кто погиб на Донбассе.
Думаю, что они должны осознавать то, как им повезло, что Москва проявила благородство, предоставив им возможность укрыться в России и более чем комфортно чувствовать себя здесь. Насколько я знаю, основные фигуры из бывшего украинского руководства осели в районе Рублево-Успенского шоссе.
Янукович поселился в районе Барвихи. Говорят, что он не торгуясь, купил дом за 52 миллиона долларов.
Насколько я знаю, в этом же районе осели некоторые члены его семьи. Экс-премьер Николай Азаров живет также на Рублевке, в Петрово-Дальнем. Не знаю, арендует ли он или купил там землю и недвижимость, но знаю, что члены его семьи покупали землю и участки в поселке Жуковка. У меня много друзей живет в этом районе, и, по слухам, здесь осело достаточное количество бывших украинских «топов». Некоторые, насколько мне известно, живут в Крыму, например, Сергей Арбузов.
Насколько я знаю, никакой роли в политике России по отношению к Украине или к Донбассу они не играют и влияния не оказывают. Думаю, что это логично и закономерно. У них нет авторитета, нет морального права в этом участвовать, и они все абсолютно «токсичны». Закономерно и то, что никто из них не нашел себя на Донбассе. Их там не ждут. Они одинаково чужие и для сегодняшней Украины, и для Донбасса.
— Александр Бородай, тоже политтехнолог, так и остался связан с военной темой, возглавив Союз Добровольцев Донбасса. Зачем ему этот проект, и есть ли в нем реальный смысл?
— Я лично знаю какое-то количество людей — ополченцев, добровольцев, — которым Союз Добровольцев Донбасса оплачивал дорогое лечение, импортные протезы рук и ног, кому помогал и помогает деньгами. Но меня жизнь уже давно лишила идеализма и наивности, поэтому я не верю, что такие организации, как СДД, создаются для благотворительности и заботы об инвалидах. СДД — это в первую очередь маленькая частная армия, в которой состоят люди, получившие опыт участи в реальных боевых действиях. Это очень перспективный и ликвидный актив, который можно много куда применить и продать.
Давайте будем взрослыми и честными людьми: в России уже давно создается инфраструктура для подавления народных бунтов и борьбы с инакомыслящими. СДД — далеко не единственная организация, которая может использоваться для этих целей.
Военизированные группировки на территории Луганска. Фото из официальной группы «Союза добровольцев Донбасса», 2016 год
Хотя и не только для этих. Я, например, располагаю информацией, что СДД поставлял рабочую силу для строительства коммерческих объектов жилой недвижимости в престижных районах Подмосковья, в частности в Новогорске. Я не говорю, что это плохо или незаконно, я говорю о том, что у такого ресурса может быть очень много сфер приложения и полезного применения как в мирной жизни, так и в ситуации, например, гражданских конфликтов.
— Рабочая сила, умеющая стрелять, нужна не только на строительстве дач. Много ли ополченцев уехали наемниками в Сирию, Ливию?
— Мой опыт общения с «ополченцами» и наемниками насчитывает больше двадцати лет. Впервые я столкнулся с ними еще тогда, когда шла война в Югославии, и из России туда ехали и добровольцы, и кадровые военные, которые ехали воевать за деньги. Я знаю людей, которым сейчас уже за пятьдесят лет и больше и которые принимали участие во всех известных военных конфликтах постсоветского времени. Некоторые из них воевали даже на Донбассе и «закончили карьеру», потому что получили очень серьезные ранения и увечья. В чем прикол?
Дело в том, что это не только деньги. Хотя если все, что ты умеешь в жизни, — это стрелять и убивать, то какие еще могут быть варианты? Но на самом деле, у всех «диких гусей» синдром адреналиновой зависимости. Это, по сути, наркомания. И с этой зависимости очень сложно соскочить. Может быть, даже сложнее, чем с кокаина или героина. Это реальная зависимость, когда люди уже не могут без постоянного вброса адреналина, который они получают на войне. В мирной гражданской жизни у них начинается ломка, они физически выгорают, они накладывают на себя руки. Поэтому «дикие гуси» кочуют от одной войны к другой. И этот феномен не имеет никакой привязки к Донбассу или к России. Так ведут себя французские наемники, американские наемники, сербские наемники — любые… Им в принципе зачастую даже неважно, на какой стороне воевать — лишь бы воевать.
А что касается того, что ополченцы Донбасса мигрируют в сторону Сирии, это логично вполне. Во-первых, там есть на них спрос. А во-вторых, вербовочные каналы совпали, их не так много.
Юлия Полухина
спецкор
Гибридная война на Донбассе во многом была войной политтехнологов. Некоторые оказались фактически на передовой, как Александр Бородай или Марат Баширов, другие работали из Москвы. Сейчас наступил период, когда не только бывшие «ополченцы», но и бойцы невидимого информационного фронта рассказывают о том, что происходило шесть лет назад и к чему это привело сейчас. На вопросы «Новой газеты» ответил Вадим Самодуров, руководитель Агентства стратегических коммуникаций (АСК), который финансировал и организовывал пресс-центр «Новороссия» в 2014 году.
Вадим Самодуров
— Я знаю, что вы активно работали по теме Донбасса, как и многие другие политтехнологи, связанные с администрацией президента, но теперь жестко критикуете происходящее там. Почему?
— Я занимался Донбассом — как эксперт, как политолог — с 2014 года, и мое отношение к происходящему там и к участию России в этом процессе, менялось. Война на Донбассе, агрессия против мирного населения (с разных сторон конфликта) — безусловно, это страшная страница новейшей постсоветской истории. Это продолжение тех деструктивных процессов, которые происходили в 90-х и которые растянулись во времени, перейдя в новый век. Но та волна, которая зародилась в 2014 году, — это был бунт против всего плохого, что было и есть в Украине: против русофобии, против коррупции, нищеты, абсолютной клановости и совершенно бездарной внутренней и региональной политики.
Донбасс в определенном смысле был надеждой на перезагрузку Украины. Но в итоге Донбасс стал разочарованием для всех и превратился в грязную и чудовищную политическую авантюру,
которая унесла огромное количество жизней, которая стала новой возможностью для совершенно невероятного «распила» денег и так далее. Я считаю, что в итоге ни для России, ни для населения самопровозглашенных республик эта «кампания» не принесла никаких выгод и преимуществ. Все ровно наоборот — это обернулось крахом, позором, недоумением и тупиком.
— И в чем главный провал?
— В первую очередь, я бы назвал историю со сбитым «Боингом». Историю чудовищную во всех отношениях. И безобразную с точки зрения поведения России по отношению к ней.
По большому счету, уже совершенно неважно, кто этот «Боинг» на самом деле сбил. Потому что, независимо ни от чего, весь мир считает, что его сбила Россия.
И ответить нам абсолютно нечего, потому что участие России в событиях на Донбассе в тот момент было организовано настолько бездарно, халатно и безответственно, что могло произойти все что угодно. У нас полностью уязвимая позиция по всем предъявляемым России обвинениям. Российские власти врали. Российские СМИ врали. В итоге мы попали в капкан собственного вранья, из которого мы уже не можем вылезти. И ни при каком раскладе России теперь не отмыться от истории с «Боингом». И это «заслуга» тех, кто «рулил» в тот момент действиями России на Донбассе.
— С этой трагедией рано или поздно разберется международный суд, и Россия уже платит по счетам, потому что в отношении нее действуют санкции. А если говорить о более системных итогах проекта «Донбасс»?
— Россия повесила себе на «шею» малоуправляемые, плохоконтролируемые территории. С мертвой экономикой, с разваленной инфраструктурой, с населением, частично имеющим теперь российские паспорта. Эти территории мы должны содержать, кормить, обеспечивать, защищать. Мы делаем это почти семь лет. И продолжаем это делать. И вынуждены будем это делать еще очень долго, судя по всему. По разным оценкам, ежегодно Россия вливает в Донбасс от 4 до 6 млрд долларов в год. 6 млрд это конечно завышенная оценка. На мой взгляд, реалистичные цифры — это около 150 млрд рублей в год в комплексе. На всё. Это деньги, уходящие в никуда.
Даже если допустить, что они все расходуются целевым образом, а это далеко не так, то это деньги, которые мы вливаем в ничью (уж точно не в свою!) территорию.
И это ощутимая нагрузка на российский бюджет и на наших налогоплательщиков, особенно в условиях экономического кризиса, спада и падения доходов от продажи нефти и газа.
— В частности, это и деньги на пропаганду. Вы были одним из тех, кто активно строил эту машину на территории Донбасса. А как она работает сейчас?
— В 2014 году я и мои коллеги по АСК создали пресс-центр «Новороссия», который вначале был единственным, а потом на протяжении почти года был основным независимым источником информации из республик, и который получал информацию непосредственно с территории республик. Он работал как информационное агентство. Для нас это не было источником заработка. Это был, с одной стороны, такой совершенно безумный «творческий» проект, а с другой — он давал возможность участвовать в этой теме, как-то влиять на повестку, ну и «светить» другие свои проекты, не связанные с Украиной и Донбассом и имеющие какую-то коммерческую направленность. Мое первое столкновение с реальностью, применительно к Донбассу, случилось в 2015 году, когда ко мне пришли серьезные люди и сказали:
«Так, сворачивайте эту лавочку. Всё передавайте, кому мы скажем. Этим будут заниматься другие, «более правильные» люди». Ну и мне дали понять, что отказаться от этого предложения я не могу.
Я не стал «бодаться» и передал все, что мы создали, благо у меня оставалась возможность выступать на всех ключевых федеральных информационных площадках, и я участвовал как эксперт в значимых совещаниях по теме Украины и Донбасса. Тем более что для меня этот проект был абсолютно некоммерческий, мне он не приносил ни копейки. И дальше я только наблюдал, как вся информационная политика по Донбассу и Украине уходит под контроль людей, связанных с разными влиятельными людьми — как в Москве, так и в республиках, и как под эти проекты выделяются очень нехилые деньги, которые мгновенно разлетаются по нужным карманам.
Ну то есть если работа пресс-центра обходилась нам где-то в 300–400 тысяч рублей ежемесячно (и эти деньги мы собирали через донаты, через какие-то копеечные совершенно гранты и разные организации), то под «нужные проекты» выделялись десятки и сотни тысяч долларов. При том, что качество работы этих проектов было запредельно низким. Они публиковали какую-то зубодробительную пропаганду, откровенные фейки типа «распятых мальчиков», либо просто все эти скандальные пьяные заявления про создание Малороссии и тому подобный бред.
— Так кем и на что выделялись деньги?
— Это были проекты, создаваемые просто под распил денег, которые выделялись на информационное сопровождение всех тех процессов, которые происходили вокруг Украины и Донбасса. Причем в этом распиле участвовало огромное количество народа. Кто-то продавал «правильную» социологию каким-то донецким олигархам. Кто-то получал финансирование под реализацию разных общественных проектов, движений, организацию разных акций,
многие из которых просто инсценировались где-то в Москве, а в администрацию президента предоставлялись отчеты, что это в Одессе или в Харькове.
Очень хорошо помню двух жирных холеных мальчиков в швейцарских часах по 30 тысяч евро и в дорогих костюмах. Один из них совершенно точно был приближенным очень авторитетного депутата. А второй всем рассказывал, что он из администрации президента, хотя это было неправдой. Несколько раз они ко мне приходили, чтобы получить у меня выходы на журналистов, заказать какие-то публикации, предлагали достаточно смешные деньги. И, естественно, у них была возможность кому-то это потом перепродать. Но я в эти игры не играл, хотя иногда жалею об этом, потому что упустил возможность заработать. Некоторые мои коллеги — политологи, политтехнологи, пиарщики — в период с 2014 по 2016 год отстроили себе особняки в престижных районах Подмосковья.
— Наверное, это была не только грязная, но и опасная работа?
— В 2018 году в ДНР спецслужбами Луганской Народной Республики был похищен бывший сотрудник контразведки ДНР и весьма интересный персонаж Денис Лотов. Я разоблачал его, когда он пытался торговать «московской крышей» и должностями в ДНР. Так вот, Лотов написал и где-то даже издал на свои деньги документальный «Кублок» и написал еще много постов в соцсетях, в которых рассказывал о том, как
такие вот холеные мальчики, пилившие деньги на теме Донбасса, отрывались в Москве с кокаином и элитными шлюхами и планировали акции в Одессе и Харькове.
И я Лотову верю. Потому что он сам был очень авантюрный персонаж и варился во всем этом «бульоне». Лотов, кстати, до сих пор сидит «на подвале» в Луганске, потому что очень много рассказывал нелицеприятных вещей про республиканские власти.
— А участвует ли в судьбе Донбасса украинское «правительство в изгнании», которое осело в России вместе с Януковичем?
— Я бы не применял к этим людям термин «правительство в изгнании». Хотя бы потому, что никто их не изгонял, и они не пытались бороться ни за свою страну, ни за свои идеи, ни за свой народ. Янукович и его приближенные трусливо сбежали. У них нет морального права называться «правительством» и говорить о каких-то высоких материях, потому что они дезертиры, которые предали доверие своих граждан, бросили страну в самый критический момент и обрекли ее на хаос. Их действия привели к тысячам жертв, в том числе тех, кто погиб на Донбассе.
Думаю, что они должны осознавать то, как им повезло, что Москва проявила благородство, предоставив им возможность укрыться в России и более чем комфортно чувствовать себя здесь. Насколько я знаю, основные фигуры из бывшего украинского руководства осели в районе Рублево-Успенского шоссе.
Янукович поселился в районе Барвихи. Говорят, что он не торгуясь, купил дом за 52 миллиона долларов.
Насколько я знаю, в этом же районе осели некоторые члены его семьи. Экс-премьер Николай Азаров живет также на Рублевке, в Петрово-Дальнем. Не знаю, арендует ли он или купил там землю и недвижимость, но знаю, что члены его семьи покупали землю и участки в поселке Жуковка. У меня много друзей живет в этом районе, и, по слухам, здесь осело достаточное количество бывших украинских «топов». Некоторые, насколько мне известно, живут в Крыму, например, Сергей Арбузов.
Насколько я знаю, никакой роли в политике России по отношению к Украине или к Донбассу они не играют и влияния не оказывают. Думаю, что это логично и закономерно. У них нет авторитета, нет морального права в этом участвовать, и они все абсолютно «токсичны». Закономерно и то, что никто из них не нашел себя на Донбассе. Их там не ждут. Они одинаково чужие и для сегодняшней Украины, и для Донбасса.
— Александр Бородай, тоже политтехнолог, так и остался связан с военной темой, возглавив Союз Добровольцев Донбасса. Зачем ему этот проект, и есть ли в нем реальный смысл?
— Я лично знаю какое-то количество людей — ополченцев, добровольцев, — которым Союз Добровольцев Донбасса оплачивал дорогое лечение, импортные протезы рук и ног, кому помогал и помогает деньгами. Но меня жизнь уже давно лишила идеализма и наивности, поэтому я не верю, что такие организации, как СДД, создаются для благотворительности и заботы об инвалидах. СДД — это в первую очередь маленькая частная армия, в которой состоят люди, получившие опыт участи в реальных боевых действиях. Это очень перспективный и ликвидный актив, который можно много куда применить и продать.
Давайте будем взрослыми и честными людьми: в России уже давно создается инфраструктура для подавления народных бунтов и борьбы с инакомыслящими. СДД — далеко не единственная организация, которая может использоваться для этих целей.
Военизированные группировки на территории Луганска. Фото из официальной группы «Союза добровольцев Донбасса», 2016 год
Хотя и не только для этих. Я, например, располагаю информацией, что СДД поставлял рабочую силу для строительства коммерческих объектов жилой недвижимости в престижных районах Подмосковья, в частности в Новогорске. Я не говорю, что это плохо или незаконно, я говорю о том, что у такого ресурса может быть очень много сфер приложения и полезного применения как в мирной жизни, так и в ситуации, например, гражданских конфликтов.
— Рабочая сила, умеющая стрелять, нужна не только на строительстве дач. Много ли ополченцев уехали наемниками в Сирию, Ливию?
— Мой опыт общения с «ополченцами» и наемниками насчитывает больше двадцати лет. Впервые я столкнулся с ними еще тогда, когда шла война в Югославии, и из России туда ехали и добровольцы, и кадровые военные, которые ехали воевать за деньги. Я знаю людей, которым сейчас уже за пятьдесят лет и больше и которые принимали участие во всех известных военных конфликтах постсоветского времени. Некоторые из них воевали даже на Донбассе и «закончили карьеру», потому что получили очень серьезные ранения и увечья. В чем прикол?
Дело в том, что это не только деньги. Хотя если все, что ты умеешь в жизни, — это стрелять и убивать, то какие еще могут быть варианты? Но на самом деле, у всех «диких гусей» синдром адреналиновой зависимости. Это, по сути, наркомания. И с этой зависимости очень сложно соскочить. Может быть, даже сложнее, чем с кокаина или героина. Это реальная зависимость, когда люди уже не могут без постоянного вброса адреналина, который они получают на войне. В мирной гражданской жизни у них начинается ломка, они физически выгорают, они накладывают на себя руки. Поэтому «дикие гуси» кочуют от одной войны к другой. И этот феномен не имеет никакой привязки к Донбассу или к России. Так ведут себя французские наемники, американские наемники, сербские наемники — любые… Им в принципе зачастую даже неважно, на какой стороне воевать — лишь бы воевать.
А что касается того, что ополченцы Донбасса мигрируют в сторону Сирии, это логично вполне. Во-первых, там есть на них спрос. А во-вторых, вербовочные каналы совпали, их не так много.
Юлия Полухина
спецкор
Взято: Тут
426