Негры в СССР ( 5 фото )

«Событиев у людей, событиев», – как причитал старик Адамыч, герой фильма «Старый Новый год». Событиев в самом деле много. И как нам остаться в стороне? Тем более что и у нас есть что сказать по актуальной теме. Правда месседж был изложен ещё в далёком 2008 году. Однако многие его уже и не помнят, а кто-то и не читал вовсе. Так что повторяю. Ибо, как известно, повторение … – ну и всё в таком духе. Сами понимаете. Ибо дело сурьёзное.

Гражданину СССР полагалось быть интернационалистом. В Конституции СССР это прописано не было, но данная мысль доводилась до каждого жителя Страны Советов ещё с пелёнок. При этом трактовка интернационализма на разных этапах существования СССР была несколько разной.

В самом начале интернационализм был пролетарским. И это всегда подчёркивалось. Что это означало? Это означало, что расовое и национальное сознание людей признавалось коммунистами химерой. А единственным проявлением общественного у каждого человека было т.н. «классовое сознание» – шизофреническая выдумка коммунистов, помогающая им облапошивать пролетариат. У пролетариата, с этой коммунистической точки зрения, было одно классовое сознание. У буржуев – другое. С точки зрения творцов СССР, пролетарии всех стран должны были объединяться в борьбе с буржуями всех стран. То есть пролетарий любой страны был другом, товарищем и практически братом любому пролетарию любой другой страны. Вот это и называлось пролетарским интернационализмом.

Уже война с «белофиннам» показала явный дефект этой концепции, когда набранные из советских пролетариев красноармейцы воочию видели, что финские пролетарии, которые становились финскими солдатами, не только не бросались в пролетарские объятия советских пролетариев, а, напротив, уничтожали их с полной решимостью и в большом количестве. После этого советские пролетарии стали догадываться, что с концепцией пролетарского интернационализма творится что-то не совсем ладное. 1941 год только подтвердил их догадку.


На фото: красноармейцы в перерывах между боями с белофиннами пытаются понять сущность пролетарского интернационализма

После войны от концепции пролетарского интернационализма коммунистические вожди не то чтобы отказались, но мягко сделали ребрендинг, после чего слово «интернационализм» стало употребляться в основном само по себе и под ним стали сперва понимать дружбу между трудящимися всех стран вообще, а чуть позже и просто – «дружбу народов». Это означало, что советский человек, общаясь с любым человеком любой другой страны – кроме миллионеров, конечно – должен был показывать им, как он их любит и как готов отдать последнее с себя, только бы представителям других стран было хорошо.

Советский интернационализм в общем не делал разницы между иностранными представителями по расовому признаку. Однако, поскольку одна из составляющая ленинской идеологии представляла из себя постоянные плевки в мировую империалистическую систему колониализма, а оная была сформирована по чётким расовым канонам, то в СССР инорасовые народы – негроидные и монголоидные – по умолчанию предписывалось любить как-то более люто что ли, чем иностранных представителей белых народов. С какими-нибудь белыми пролетариями из Марселя советский человек был подчёркнуто радушен и тёпл, а вот если видел негра, то прямо должен был задушить его в своих горячих пролетарских объятиях, показывая, как он сочувствует страданиям негров, которые сидят под пятой белых эксплуататоров.


Кадр из советского фильма «Цирк», 1936 год (нергритёнок что-то куксится).

Не обходило эту тему и советское кино. В частности, ещё в 1936 году был снят комедийный фильм «Цирк» о том, как американская актриса, которая наебла себе где-то негритёнка, прибыла в СССР на гастроли. И как советским людям совершено безразлично, какого цвета у неё ребёнок. «Хоть буро-малиновый» – весело говорит в финале фильма один из героев. Советские люди – они такие.

Чуть позже был снят ещё один фильм на расовую тему – «Максимка».


Кадр из советского фильма «Максимка», 1953 год.

Этот фильм был уже более целомудрен. Про разных гулящих звёзд американского шоу-бизнеса в нём уже не было и речи, а действие разворачивалось в дореволюционную пору. И вот в ту пору моряки русского корабля где-то подобрали негритёнка, дав ему имя Максимка. К этому негритёнку очень привязался русский матрос Лучкин в исполнении Бориса Андреева. Весьма трогательный фильм. Многие советские дети смотрели и плакали, переживая о небывалых страданиях негритёнка Максимки. Фильм был весьма популярным.

Апофеозом советское интернационализма, в котором видную роль отводилась любви советских людей к неевропейским народам, стал VI Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, который состоялся в июле 1957 года в Москве.

На фото: Парад в честь открытия VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве, 1957 год.

Приехали делегаты из 131 страны и, конечно, очень много было негров и вообще представителей небелых народов.

После того, как фестиваль закончился, немало советских молодых интернационалисток принесли своим родителям в подоле «Максимок» – так в СССР стали называть «детей Фестиваля», которые визуально сильно отличались от окружающих советских людей (и детей) своим цветом кожи. После этого в СССР уже ни разу не проводили молодежного расового перемешивания такого масштаба. Даже Олимпиада-80 проходила под бдительным оком огромного количества милиции (и сотрудников госбезопасности в штатском) и никакого массового неформального общения советской молодёжи с иностранной уже не было. Нет, понятно – что-то было, но уже не в таких масштабах.

Затем идея интернационализма и большой любви к неграм и азиатам стала как-то выветриваться. То есть вполне возможно, что интернационализм советской молодёжи в 50-х годах мог быть таким, как он описан выше и как его формировали коммунистические идеологи. Но к 70-м годам уже весь официоз достал советских любой до печёнок. В том числе и пресловутый интернационализм. А уж когда в 1979 года в Афганистан были введены советские войска под предлогом «выполнения интернационального долга», и когда в СССР стали приходить гробы погибших молодых ребят, слово «интернационализм» стало вызывать у людей чувства, близкие к ненависти. Хотя, безусловно, это всё было подспудно и неявно. Публично всё по прежнему было красиво. Особенно в телепередаче «Служу Советскому Союзу».

А что же расовая составляющая советского интернационализма?

Скажем, где можно было встретить иностранцев вообще и негров с азиатами в частности в советские 70-е года? Да большей частью в Москве – это были представители дипломатических миссий, каких-то торговых представительств и т.п. Ну и конечно студенты из «стран Третьего мира». Вот это были преимущественно негры. Были они не только в Москве, но и в институтах других крупных городов, преимущественно в столицах союзных республик. Но в Москве, конечно, иностранных студентов были больше, чем где-либо ещё. В Москве в 1961 году был даже открыт целый институт, который фактически был предназначен для иностранных студентов. Он так и назывался – Институт дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Он, впрочем, и сейчас существует, никуда не делся. Учились в нём в большинстве студенты из стран Африки и Азии.


Фотография студентов института им.Патриса Лумумбы, 1960-е (на растярзание им отдали узбчек или таджичек).

Как относились советские люди к неграм в 70-е? В целом индифферентно. Но, разумеется, былой любви 50-х – если она вообще когда-нибудь в самом деле была – не просматривалось. Разговоры о неграх время от времени всплывали. У многих по непонятным причинам отношение к неграм колебалось от лёгкой степени бытовой брезгливости до весьма ощутимой неприязни. И у взрослых, и у детей. В центре Москвы негры встречались не то чтобы часто, но время от времени. На Тверской, на Калининском или на Кутузовском проспекте в районе дипломатических домов. Не говоря уже про студенческие общаги некоторых ВУЗов.

Откуда неприязнь к неграм появилась в СССР? Скорее всего всё оттуда же – уже в конце 70-х простой народ испытывал изжогу ко всему, что рекомендовала любить и почитать официальная коммунистическая пропаганда. Если коммунисты очень любили представителей стран Азии и Африки, то простой народ испытывал к ним неприязнь. Ну или если не неприязнь, то, во всяком случае, холодное равнодушие. Также в народе существовала устойчивая неприязнь к «девушкам», забеременевшим от негра. Это резко осуждалось всем советским обществом.

И уж конечно простой народ был очень хорошо осведомлён о «братской помощи» всем этим африканским «развивающимся странам» и никакой радости от этого не испытывал. Уж больно в СССР негры ассоциировались с официальной коммунистической пропагандой. Поэтому многим советским людям были совершенно безразличны коммунистические завывания: «В Америке негров убивают». Ну, допустим, убивают. И что дальше? Зато в СССР простые люди были вторым сортом по отношению к неграм. Положим, это не совсем так. Вторым сортом советские граждане были по отношению ко всем иностранцам, но как-то в случае с неграми это людей особенно раздражало.

А если ещё учесть, что негры приезжали из за рубежа, имели импортные шмотки, могли ходить в валютные «Бёрёзки» и т.п., то вполне понятно раздражение советских людей, когда им предлагали жалеть этих несчастных детей Африки, а по факту советские люди видели, что живут-то они лучше советских людей. Ну какая тут любовь?

Помню как мы с другом смотрели какой-то японский фильм, сюжет которого заключался в следующем: незаконнорожденный сын японки – негр – прибывает в Японию, типа у него сыновние чувства взыграли. А родственники мамаши его украндопопили. И вот чуть ли не всю полицию Токио на ноги подняли, чтобы найти убийц. И мы с другом искренне недоумевали: «И чего это такой шум-гам из-за убийства какого-то негра?». Вот так мы воспринимали жизнь. Коммунисты нам рассказывали про тяжёлое положение негров в США, а мы, глядя как эти самые негры изредка проезжают по дорогам Москвы в дорогих иномарках, искренне радовались, что хотя бы в США им живётся плохо. Ах, как мы были наивны, как нас обманули коммунистические пропагандисты с этой самой «тяжёлой негритянской жизнью» в США.