Русская армия в Сирии: Какой опыт пригодится на Украине ( 8 фото )

Ситуация в Сирии не похожа на украинскую. В Сирии законное правительство и международная коалиция борется с террористами. На Украине незаконное правительство воюет против народа. Сирийский кризис будет решён с помощью оружия. Украину же возможно принудить к выздоровлению юридически.

О том, что на Украине пора переставать бояться нацистов и начинать принуждать правоохранительные органы к исполнению своих обязанностей, обозревателю ПолитНавигатора Валентину Филиппову рассказал работающий в Сирии военкор Олег Блохин из Одессы.

Валентин Филиппов: В нашей импровизированной сирийско-крымской студии знаменитый военкор Олег Блохин. Сразу задам вопрос: Мы победили в Сирии? Ведь столько раз уже объявляли, что победили, российский контингент сокращается. Однако буквально накануне мы видели обострение в Идлибе. В чем же тогда загвоздка, что происходит?

Олег Блохин: Тут, я думаю, что корректно было бы сказать не «победили», а «выполнили очередную задачу». То есть, заявления были о победе над ИГИЛ. Да, действительно, ИГИЛа на территории Сирии уже не существует. Поэтому, это была, скорее, не победа, а выполнение задач. Хотя и выполнение задачи «взятие Пальмиры» можно считать победой? Можно.

Это такие промежуточные победы, но до общей победы еще, к сожалению, далековато. Не знаю насколько. Надеюсь, что не очень далеко. Если брать выполнение каждой задачи, то да – это победа. ИГИЛ на сегодняшний день не существует, юг освобожден, центр освобожден. Остался Идлиб и…




Валентин Филиппов: А территории нефтеносные, которые США контролируют?

Олег Блохин: Это Заефратье. Да, действительно, там находится коалиция, которая параллельно с Россией и Сирией принимала участие в ликвидации «Исламского государства». Я не думаю, что там дойдет до вооруженного конфликта, потому что если, не дай Бог, такое случится, то это уже война между Россией и США. Я думаю, она не нужна ни России, ни США.

Валентин Филиппов: Эти территории остаются вне контроля сирийского правительства?

Олег Блохин: Да, конечно. Там какая-то часть. Вот если брать Эль-Хасаке. Там есть территория, которая контролируется сирийским правительством, также в населенном пункте Эль-Кармышлы. Но, основные территории контролируются коалицией и курдскими отрядами Союза демократических сил.

Валентин Филиппов: Хорошо, скажите мне такую штуку. Вот этот огромный опыт, который сейчас получает Россия и русские добровольцы, как их иногда называют в Сирии, он каким-то образом применим на Украине в будущем?

Олег Блохин: Здесь, во-первых, разные условия боевых действий и абсолютно разные ситуации. Но, а добровольцы какие? Добровольцы сейчас в боевых действиях, при выполнении войсковых задач, которые происходили в провинции Идлиб, не принимали участие. Может, кто-то и рассказывает, что принимает. Но это, как говорится, неправда. Это пусть любой мне скажет, я скажу, обосную… и пусть покажет хотя бы их участие на данный момент. Поэтому, это неправда, что сейчас добровольцы какие-то воюют.

Идет четко сирийская армия. Советники и силы специальных операций – это то, что задействовано сейчас, ну и поддержка, понятно, военно-космических сил. Никакие частные военные компании в боевых действиях участия не принимают.



Валентин Филиппов: Вы говорите, что ситуации разные в Сирии и на Украине. Но, так или иначе, вопрос Украины надо будет решать.

Олег Блохин: В любом случае: то, что сейчас происходит на Украине, та ситуация, которая на сегодняшний день остается, она ненормальная. Страдает от нее, конечно же, гражданское население. Вопрос должен быть закрыт, чтобы люди жили нормально. Потому что, вы согласитесь со мной, так как они живу сейчас – это нормальной жизнью назвать невозможно.

Валентин Филиппов: Нормальным это назвать нельзя.

Олег Блохин: Вот и все, поэтому вопрос однозначно решать надо, чтобы люди жили нормально.

Валентин Филиппов: А вот если по этой же схеме? Вот есть украинская народная армия, есть воздушно-космические силы Российской Федерации, есть советники. Такая схема неприменима?

Олег Блохин: Нет, тут абсолютно разные ситуации. Ведь, скажем так, Сирия на сегодняшний день… Возьмем чисто юридическую сторону. Сирия абсолютно легитимная, всеми признанное государство. Президент Сирии может нравиться, может не нравиться, но это единственный законный правитель Сирии. И сирийская армия ведет абсолютно законные боевые действия на территории своей страны, освобождая ее от формирований, которые признаны террористическими не только с нашей стороны и с сирийской. Они признаны террористическими, в том числе, и нашими западными партнерами.

Валентин Филиппов: Хорошо. Это, когда мы про ИГИЛ говорим, допустим. Ну, еще про какие-то…

Олег Блохин: Почему? Про всех.

Валентин Филиппов: Но ведь сейчас в Идлибе говорят, что там какая-то ситуация, похожая на Донбасс?

Олег Блохин: Она в чем-то похожа, но в принципе нет. Ведь она похожа с точностью до наоборот. На Украине незаконное правительство. Вот если бы в Сирии совершился переворот и свергли Башара, и вот эти силы, которые захватили бы страну стали воевать против сил сопротивления, которые были бы на стороне Башара, вот это была бы ситуация один в один похожа на Украину.

В Сирии законное правительство воюет с реально признанными в мире террористическими группировками. На Украине незаконное правительство, оно незаконное. Его, с какого-то перепугу, признали многие. Но оно незаконное. Это правительство, пришедшее в результате вооруженного переворота. Оно воюет с людьми, которые не согласны, которые стоят на стороне закона, которых почему-то объявили террористами, но они не признаны террористами. Образования ни Донецка, ни Луганска не признаны миром террористами. Они террористами являются только у вот этого самого незаконного правительства, которое пришло к власти в результате майдана.

Поэтому ситуации – вот все говорят, похожие. Я говорю, да в чем же они похожие? Если бы в Сирии свершился бы переворот, и Башара свергли, вот тогда бы было похожее что-то.

Валентин Филиппов: Ситуация же в Идлибе такая, что есть местное население, можно называть его мирным, немирным, местное население. Оно больше доверяет своим единокровным товарищам из Турции. И они просто боятся оказаться, так сказать, под защитой сирийской армии, боятся какой-то мести, возможно, просто им очень некомфортно, страшновато, непонятно что будет.



Олег Блохин: Это не совсем местное население. Это часть местного населения. Ведь там было местное население и другое, которое ушло на территорию правительства. И это не 10% и не 20%, это большая часть. Там было очень много христиан, там жили шииты, там жили грузы. Где они все?

Мне когда говорят, что там «демократическое правительство», какие-то «революционеры». Почему оттуда ушли все христиане, если там такая демократия? Почему ушли грузы? Почему ушли шииты? Наверное, что-то не так происходит. Почему там значки ИГИЛ, вот эта печать, которую использовало Исламское государство и Джахад-ан-Нусра, признанные всем миром, в том числе и нашими оппонентами, они признаны террористами. Почему они там по всему Идлибу расклеены?

А «местное население» – это часть населения плюс упоротые, которые из центра, с юга, отовсюду прибыли туда на зеленых автобусах во время мирного процесса, который был, начиная с 2015 до 2018 года. То есть, в результате переговоров из территорий, в которых сидели окруженные боевики, их вывозили по договоренности, чтобы не было больших жертв и потерь с обеих сторон, их возили туда в Идлиб. На сегодняшний день вот что там за население. Это упоротые.

Валентин Филиппов: Ну, так и что с этим делать? Расстрелять их всех?

Олег Блохин: Ничего с этим делать не надо. Никто их расстреливать не собирается, если люди себя не запятнали…. Ну, на юге же не расстреляли никого. В Хомсе же не расстреляли никого. Была амнистия. А гражданских вообще никто не трогал.

Понятно, что какие-то мероприятия были. Да, они могут не всем нравиться, но никаких расстрелов, никаких репрессий не было. Гражданских никто трогать не будет. Понятно, что если вундеркинд резал головы и исполнял там, понятно, что ничего хорошего его не ждет. То есть, он ответит по закону. Вот какой сирийский закон, он по нему ответит, должен ответить. Они это делали на камеру, они это не скрывали. Не я придумал их.

Понятно, что такая публика пытается спрятаться в Турции, понятно, что им будет некомфортно на территории, подконтрольной правительству, и с этими людьми замириться нельзя. А другим – ничего им особо не угрожает. Ну да, будет проведена проверка на предмет взаимодействия с террористическими организациями. Ну, пройдут проверку, и будут жить себе дальше.

Валентин Филиппов: То есть, там нет такого, что запрет родного языка?

Олег Блохин: А какой язык? Тут арабский.

Валентин Филиппов: Не, ну я не знаю, я интересуюсь. Просто говорят, сравнивают ситуацию.

Олег Блохин: В Сирии арабский язык. По факту, могут какие-то наречия, диалекты, но язык арабский. Что там арабский, что там арабский.

Валентин Филиппов: Нет, но у нас тоже везде русский, просто есть украинский диалект, белорусский. У нас же тоже так.

Олег Блохин: Не, ну, скажем так, арабские диалекты никакие официально не признаны. Есть просто арабский язык. Есть литературный, есть разговорный. Все. Он что там, что там. Языковой проблемы нет. Здесь, скорее всего, конфессиональная проблема была. Пришли упоротые исламисты и решили, что они самые правильные, что должно быть не светское государство, а должен быть закон шариата. И вот они стали навязывать свое мнение, и не просто навязывать, но убивать тех, кто не соглашался. Проблема больше конфессиональная, чем этническая или языковая.

Валентин Филиппов: Ну, и самый главный вопрос на сегодняшний день. Весь мир в шоке от коронавируса. На Сирии как-то отразилось? В Сирии эта проблема как-то муссируется? Вот – «коронавирус, ужас, давайте остановимся». Нет?

Олег Блохин: Нет, здесь спокойно. Ну, да, карантин объявили, кафе закрыты, кальянные однозначно закрыты, потому что это риска. Народ подчинился. На базарах есть, на улицах собираются. Я думаю, что если будет какой-то серьезный виток, народ, скажем так, будет более усердно принимать меры к ликвидации беды, если она возникнет. Пока здесь все тихо, спокойно, нормально.

Валентин Филиппов: Я понял. Дикая страна. Туалетную бумага никто не выметает, гречку тоже.

Олег Блохин: Нет. Я вот смотрю как в цивилизации, там как магазины выметают все, туалетную бумагу зачем-то скупают. Здесь этого нет. Я могу в любой момент прийти в магазин, купить все, что мне надо абсолютно спокойно. На рынок, в магазин.

Валентин Филиппов: Ну и, наверное, самый главный для меня вопрос. Какие могут быть цивилизованные формы борьбы для города Одессы? Запрещают русские школы. Сносят памятники людям, которые в развитие нашей культуры, нашей истории вклад огромный сделали. Как с этим бороться и, с одной стороны, не нарушив закон, а, с другой стороны, пресечь это всё?

Олег Блохин: Ну, смотрите. Первое – это, конечно же, юридическими методами. Да, к сожалению, сейчас закон, мы можем соглашаться или нет, но они приняты. Но, методы есть.

Вот, например, сейчас у нас идет флеш-моб «Наследник победителей». Я для Одессы специально разработал логотип, где, допустим, флаг Одессы. Пусть прикопаются к нему. Какой-то эпизод из Великой Отечественной войны, пусть прикопаются к нему. Это не запрещено.

То есть, если какой-то упоротый появится, то не вопрос. Вызываете милицию, милиция, в принципе, по закону даже задержать не может человека, который с таким шевроном и в толстовке или в футболке с изображением эпизода Великой Отечественной войны. Это не запрещено.

Декоммунизация ладно, временно они это ввели, Бог с ними. Но можно вот таким способом бороться и юридическим способом. Не возмущаться, а реально зарядить юристов, хороших юристов, которые заставят вот этих упоротых чиновников, вот этих активистов, как на работу ходить в суды.

Сейчас, в принципе, они, вроде как, попустились. Конечно, не так, как во времена Порошенко, хотя и сейчас они исполняют, но уже поменьше. И просто загонять, реально загонять. Каждого такого фиксировать и загонять, чтоб он в суд, как на работу ходил, и чтобы действительно добиваться их посадки.

Когда пару человек, пару вундеркиндов сядет. Найти кураторов их, это все можно вычислить. Потому что, в принципе, и в структурах остались ну более или менее вменяемые люди, которые помогут. Пусть они, скажем так, потихоньку, исподтишка, но помогут. Юридическими методами.

Ну, и потом добиваться отмены каких-то законов, то есть, возмущаться можно. Но если я вижу человека, который ходит в суд и говорит: да, я это делаю, тогда я скажу: да, вы боретесь. Когда возмущаться, ну можем возмущаться. Возмущение ничего не даст. Сейчас это юридические методы однозначно.

И второе, не бояться этих упоротых. Если он вышел, начал угрожать СБУ или еще чем-то, то, пожалуйста, угрожай. То есть, ну как бы есть моменты, когда не смогут прихватить. Если я вышел с тем, что не запрещено, ну, сейчас они выбегут, но когда они будут бояться посадки, когда они будут бояться присесть, попустятся сразу.

Будем мы реалистами. Сейчас это самое эффективное. В любом случае, ну, все же люди уже понимают что хорошо, что плохо. То, что началось в 2014 году, не может продолжаться вечно, потому что майдан – это зло. И все это прекрасно уже поняли. Кто-то боится сказать, кто-то открыто говорит, но я думаю, что в скором, не таком далеком будущем людям, которые хоть какое-то отношение имели, принимали участие в майдане, им будет стыдно, они будут прятаться, будут скрывать этот факт.

Валентин Филиппов: На Украине было несколько майданов. Я считаю, что не два, что больше. Но – не важно. 2004 года майдан. Ребята, люди, которые участвовали в том майдане, они потом в большинстве своем осознали, они сказали: какой это был ужас, какие мы были дураки. Но прошло каких-то десять лет, и снова майдан, и уже другие люди вышли на майдан. Так что, в принципе, мне так кажется, что на майдане не так много народу надо. Поэтому, одни прозреют, другие ослепнут.

Олег Блохин: Последствия первого майдана все-таки не были такие катастрофические, такие кровавые, как последствия этого майдана.

Валентин Филиппов: Ну, с первого раза не получилось.

Олег Блохин: Ну, мы не увидели в то время той пещерной дикости, какую принес этот майдан в виде активистов, вот этих всех полудурков полуграмотных, я не знаю, как их назвать, «патриотов». Ну, это нормальные люди? Психически ненормальные! Плюс они необразованны. Это самое-самое днище, когда поднялось, и когда оно стало вдруг «царюваты», люди увидели это дно, и все нормальные люди понимают, что это зло, майдан – это зло. Это преступники с любой точки зрения.

То, что они делали – это ненормально. В любой стране. И уж тем более западного мира, на который так они любят ссылаться. Там бы это дело пресеклось бы, и они бы получили все сроки.

Валентин Филиппов: Ну, у западного мира другой взгляд на все это.

Олег Блохин: У западного мира взгляд другой, когда это происходит где-то, и когда это выгодно их политикам.

Валентин Филиппов: Да.

Олег Блохин: Когда человеку, американцу, задаешь вопрос. Если бы у вас активист пришел вот так качать права куда-то в суд, да все, его там бы завалили. Еще полицейский и премию получил бы. А на Украине что? Полицейский боялся тронуть этого активиста, потому что он мог сесть. Просто двойные стандарты были. В принципе, если брать людей среднестатистических, они все понимают, что это ненормально, что это зло, что это преступление.

Валентин Филиппов: Ладно. Хорошо. Огромное спасибо. Берегите там себя. Мы вас все время читаем и смотрим.

Олег Блохин: Всех благ, счастливо.