Литота ( 5 фото )

У нас в Германии после массовой облавы (по всей стране) на чеченскую организованную преступность началась ещё одна облава – уже высокотехнологичная, через интернет – на педофилов, знакомящихся с подростками через всякие онлайн-сообщества. Дело нужное, важное, но я по ходу дела вспомнил одну знаменитую книжку про похождения педофила. «Лолита» Владимира Набокова.




Про Набокова я уже высказывался в этом блоге, мнение моё об этом персонаже масскульта не переменилось, однако, мне кажется, о его главной книге я выразил своё мнение слишком вскользь, не обосновав. Более того, я даже назвал «Лолиту» - «порнографией». Однако это абсолютно не соответствует моей оценке этого романа. Само собой, "Лолита" вовсе не порнография. Не знаю, почему я тогда так написал. Наверно, хотел пошутить.

А мнение моё таково, что роман «Лотита» не только не порнографический, но даже не эротический. Он попросту никакой. Почему это не порнография? Потому что порнография – натуралистическое изображение (в слове или в образах) коитуса и всякой там предкоитальной возни. Вот, скажем, у Нормана Мейлера в антивоенном романе «Нагие и мертвые» есть порнографические эпизоды, хотя в целом роман «не про то». А в «Лолите» таких эпизодов нет. То есть – вообще нет. Тогда, может быть, это эротика? Опять-таки, вовсе даже не эротика, поскольку эротика это изображение сексуальных отношений в приемлемой для данной культуры форме. К тому же, эротика стремится как бы эмоционально вовлечь читателя (вариант – зрителя) в описываемую ситуацию. И этого в «Лолите» тоже нет. Изображения терзаний Гумберта Гумберта по нимфеткам даны максимально отстранённо. Повествователь то и дело отвлекается от сцен ради риторических восклицаний. Вы скажете «Ах нет, это роман о любви!» и ошибётесь. Потому что и любви в «Лолите» нет. О чувствах говорится, но сами чувства не изображаются. Читателю приходится «на слово» верить Гумберту Гумберту, разглагольствующему о своём тяготении к юной Долорес, однако нет ни одно эпизода, в котором эротические эмоции главгера были бы показаны непосредственно. Скажем, отвращение к бывшему русскому офицеру, уведшему у Гумберта Гумберта жену, показано впрямую, и мы понимаем, верим, хотя эмоция не названа вслух. А о чувствах к девочкам нам сообщено с дистанции, с использованием лексики плохих сентиментальных романов.

Но это не более чем предисловие. Теперь можно поговорить и о том, почему с моей точки зрения, с кучи книг, прочитанных мной в течение жизни, «Лолита» — одна из самых переоценённых книг мировой литературы.

Ведь, прежде всего, она написана плохо.

Я не читал английский оригинал, знаком только с авторским переводом на русский язык — и что сказать? — напыщенные, тяжеловесные пассажи, стилистический выпендрёж на пустом месте. А как же иначе? Автор-то позиционирует себя, как непревзойдённого стилиста и исключительного знатока русского языка, тут уж, конечно, нельзя писать просто, надо пританцовывать и подвывать, плавно помахивая руками над головой. Иначе никто не поверит, что стиль — есть. Есть ли «стиль» у Пушкина? Есть ли «стиль» у А.Н.Толстого? И тот и другой писали книги, чтобы рассказать некую историю, а стиль появлялся, как смазка сюжета, как приятное добавление к интересной истории. Поэтому, чтобы увидеть стиль Пушкина, надо напрячься. А «набоковский стиль» буквально в глаза бросается. Очень сложно его не заметить, напрягаться не надо. Только это дурной стиль. Так не говорят, да и читать «набоковские» пассажи трудно, они не звучат при произнесении вслух, в них нет музыки русского языка, зато есть напряжение унылой лекции, излагаемой с профессорской кафедры засыпающим студентам.

Кроме того, неинтересный сюжет. Вся история Гумберта Гумберта, Куильти Куильти и Лолиты Лолиты умещается на паре страничек. Для того, чтобы из двухстраничного рассказика получился роман, Набоков вставляет туда ненужные эпизоды (русский офицер, не смывший воду в унитазе — зачем это? какое отношение это имеет к педофилии Гумберта Гумберта или его любовной истории?), вставные главы (длиннейшее описание дурацкой поездки к эскимосам — какие эскимосы? при чём здесь эскимосы? — ни один из поклонников романа не смог мне объяснить, для чего нужна эта глава), утомительные перечисления (список учениц класса Лолиты — просто передранная страница телефонного справочника). В общем, в текст «для атмосферности» и издательского листажа влито несколько вёдер воды.

Вдобавок, роман настолько по-ученически иллюстрирует популярные фрейдистские брошюрки, что Набоков специально в пердисловии предупреждает, что к роману с фрейдистскими критериями приближаиться НЕЛЬЗЯ. А то исчезнет «волшебство очарования». Ибо писалась «Лолита» откровенно по статейкам фрейдистов (не самого Фрейда, а его примитивных коммерческих подражателей) и слишком заметно, как мало в строении романа собственно творчества. Просто раскрашенная фрейдистская схема, иллюстрация к популярному изложению фрейдизма, и всё. Например, история с сорвавшимся любовным свиданием в детстве Гумберта Гумберта — пересказ главы о формировании невроза из учебника психоанализа.

Наконец, в романе банально нет образов. Что за человек Гумберт Гумберт? Что он любит, кроме двенадцатилетних девочек? А мы не знаем. Он не человек, он сюжетная функция. Он подробно излагает свою биографию, но биография ничего не означает, кроме вышепомянутого прояснения поп-фрейдистского диагноза (видите ли, в подростковом возрасте Гумберту Гумберту помешали соединиться с девочкой-ровестницей, в результате он зациклился на этой ситуации и постоянно пытается её воспроизвести). Мама Лолиты? Пустое место, картонная фигура.

Сама Лолита? И о ней мы не узнаём ничего, так что все сюжетные повороты, типа, потеря Лолитой девственности в лагере для скаутов и бегство с Куильти Куильти оказываются сюрпризом для читателя. Ничего не вытекает из характера Лолиты, потому что никакого характера у неё нет. И это, кстати, лучшее опровержение утвердждения, что роман Набокова, мол, о любви. Любовь, на самом-то деле, не исчерпывается сексуальной тягой. Эротическому притяжению всегда сопутствует интерес к личности, к человеку, а не к комплекту гениталий. Но к Лолите, как к человеку, Гумберт Гумберт не проявляет ни малейшего интереса. Он не пытается её понять. Поэтому патетическая предфинальная сцена последней встречи Гумберта Гумберта и Лолиты в контексте всего повествования оказывается опять-таки полной неожиданностью. И потому это плохо – такие рояли в кустах суть неизбежные атрибуты третьесортной литературы.

Чуть лучше обстоит дело с Куильти Куильти, но этот вроде бы эффектный персонаж механически составлен из разнородных деталей, плохо пригнанных друг к другу и, вдобавок, в отличие от главгера, не имеет никакого прошлого: подобного литературного героя можно придумать, но нельзя выстроить ему биографию, он появляется из ниоткуда, по сюжетной надобности, не имея генезиса.

И так весь роман. Пустота. Болтовня. Картонные персонажи. Высокопарные, напыщенные рассуждения, не стоящие выеденного яйца.



Роман писался явно на скорую руку, может, за пару недель, для денег и для скандала. О, набоковеды повествуют о многолетнем неустанном писании этой вымученной книжки, о глубоких размышлениях Набокова... Но это враньё. Достаточно обратить внимание, что даже в собственном переводе «Лолиты» Набоков ухитрился потерять часть текста (забыл перевести часть главы и сам этого не заметил), как становится ясно, насколько тщательно всё это сочинялось.

Ну, скандал разразился, да. И прославил скандалиста. Отличный коммерческий расчёт. Набоков с тех пор был признан мэтром, пишущим профессором и вообще сделал карьеру. Был риск, что скандал его уничтожит. Но Набоков рискнул и выиграл.

К моменту написания «Лолиты» он понял, что его карьера русского писателя провалилась, потому что нет людей, которые могли бы и хотели бы читать хорошие книги по русски — уже сверстники Набокова предпочитали французский и английский, а более молодое поколение эмигрантов русский язык вообще не знало. Попытка стать англоязычным писателем тоже провалилась — два романа, очень старательно написанных, не вызвали ни малейшего интереса у читателей. Поэтому Набоков пошёл ва-банк, выбрал наиболее скандальную, как ему казалось, тему и украсил её множеством ссылок на престижную Большую Литературу.

Плюс, сам сюжет «Лолиты» является развёрткой довольно пошлой метафоры: «пресыщенная извращённая Европа соблазняет и развращает юную и свежую Америку» или, если хотите, наоборот — «юная и хищная Америка соблазняет и бросает старую извращённую Европу». Матафора эта неточная и ничего не объясняющая, но привлекательная своей кажущейся интеллектуальностью. При чтении «Лолиты» можно почувствовать себя умным без малейшего напряжения умственных способностей. Это ценно!

И такой трюк принёс "профессору филологии" Владимиру Набокову большой успех как у читателей, так и у литератроведов.

Кстати, если бы сам Набоков не настаивал так упорно на скандальности темы — никто бы не заметил, что «Лолита» «ужасная», «порнографичная» и «скандальная». Эротики в «Лолите» нет, точно также, как нет психологии. И то и другое заменено рассуждениями. Патологичность? Она тоже громогласно заявлена автором, но сам роман спокойно укладывается в длинный ряд книг с похожим сюжетом. Романов о любви взрослого мужчины к девочке-подростку более чем достаточно, от Федора Достоевского до Колетт, и читателей это никогда не шокировало. Сам Набоков тому пример — в «Камере Обскура» (кстати, этот роман на две головы выше «Лолиты» и много лучше написан) развратная героиня тоже девочка-подросток, и ничего, никто не ахает в ужасе. Набокову пришлось буквально изо-всех сил выпячивать «извращённость» и «непристойность» выбранного им в «Лолите» сюжета, чтобы вызвать скандал.

Набоков молодец. Он ловок и умён, как жулики-портняжки из сказки Андерсена «Новое платье императора», которые поставили умников в такое положение, что все были вынуждены врать и притворяться, находя несуществующие достоинства в пустоте.