akvarian
Обратная сторона прогресса. Какой будет жизнь молодежи в мире здоровых и активных пожилых людей? ( 2 фото )
Скоро все будут жить долго — но кому от этого станет легче? Британский философ и специалист по практической этике Ребекка Роуч рассуждает о мире, в котором старики — это те, кому под сотню лет, а молодежи приходится выдерживать конкуренцию с теми, кто знает больше, работает дольше и не желает уступать свое место под солнцем.
В прошлом году мир узнал о Грете Тунберг, 15-тилетней девочке, занявшейся экологическим активизмом. В 16 лет она была номинирована на Нобелевскую премию мира, а дети со всех концов света начали прогуливать уроки и участвовать в экопротестах.
В общем-то, молодежи ничего и не остается, кроме протестов: ответственные решения принимают люди среднего возраста.
Обществом управляют люди в возрасте от 45 до 65 лет. Медианный возраст сенатора в США составляет 51 год, средний возраст члена британского парламента — 50 лет, средний возраст CEO компании, входящей в рейтинги Fortune 500 и S&P 500, — 53 года. Конечно, есть и исключения: CEO Facebook Марку Цукербергу 35 лет, а президенту США Дональду Трампу — 73 года.
В целом власть находится в руках людей среднего возраста. Младшему поколению не хватает опыта и влияния, чтобы занимать топовые позиции, а старшему — здоровья и сил.
Мы можем обращаться к старшему поколению за советом или опытом, но применять ли эти советы, будут решать люди среднего возраста.
Если достижения медицины позволят нам сохранять здоровье и в старшем возрасте, возможно, 80-летние работники завтрашнего дня смогут работать так же, как сегодняшние 50-летние. К их опыту добавится еще и хорошее состояние здоровья, так что крайне высока вероятность того, что к концу XXI века общественными двигателями будут те, кто разменял восьмой десяток.
Если это случится, взгляды на поколенческие роли безнадежно устареют.
Если самые важные решения будут принимать люди всё более старшего возраста, их интересы постепенно вытеснят интересы прочих возрастных групп. Это может усугубить то поколенческое неравенство, которое мы наблюдаем уже сейчас. В сравнении с предыдущими поколениями у миллениалов меньше денег и больше долгов.
Если возраст обретения влияния будет отодвигаться всё дальше, последующие поколения будут всё беднее и беспомощнее.
Понадобится изменить процедуру принятия политических решений, чтобы были представлены интересы всех поколений. Это потребует коренных перемен и конструктивных общественных дискуссий по таким запретным сегодня вопросам, как смерть, наследство, обязанности стариков перед молодыми, и наоборот.
Люди среднего возраста сталкиваются с препятствиями в карьерном росте, когда их более старшие коллеги не собираются уходить на покой. А каково будет 20-летним и 30-летним жить в обществе, где продолжительность жизни составляет 100 лет, а 80 лет — вполне рабочий возраст?
Молодежь сегодня зарабатывает меньше, имеет меньшее влияние и более низкий социальный статус по сравнению с людьми среднего возраста.
Но у этой группы есть и серьезное политическое преимущество — та самая молодость. Это серьезный ресурс для западных стран, где молодежь является драйвером и важной потребительской группой для сфер развлечения и моды. Однако в будущем молодость как самоценность, возможно, сдаст свои позиции.
Со всё более взрослого населения также нужно будет получать дивиденды, поэтому индустрия красоты больше не будет держаться на продуктах «против старения», киноиндустрия будет рассказывать всё меньше историй о юных людях, а музыканты больше не захотят заканчивать карьеру, едва перешагнув порог сорокалетия.
В мире, где юность больше не будет связана с положительными коннотациями, именно молодежь рискует превратиться в обузу для экономики — в группу людей, которые еще не внесли достойный вклад в общество и поэтому представляют меньшую ценность.
Но надежда на лучшее всё же есть. Борьба с эйджизмом, как и с любой нетерпимостью, всегда включает в себя борьбу со сложившимися представлениями. Часто под этим подразумевают развенчание стереотипов о том, что пожилые люди одиноки, подавлены, имеют когнитивные проблемы и не востребованы обществом. Но ведь на этом можно не останавливаться.
Точно так же можно бороться со стереотипами о молодежи — с представлениями о том, что они безответственны, инфантильны и поэтому заслуживают только самой низкой оплаты труда и самых стартовых позиций. Покончив с эйджизмом, направленным на стариков, мы снимем ореол очарования с молодых, но при этом защитим юность от коварных предрассудков.
Пик карьеры олимпийских чемпионов по плаванию наступает в 21 год. А вот влияние ученых продолжает расти вплоть до самой их смерти. Наши достижения зависят не только от наших умственных или физических качеств, но и от вида нашей деятельности и от поддержки, которую мы получаем. Однако от эйджизма избавиться настолько сложно, что пока затруднительно представить, какими будут 80-летние в будущем. Пока в истории человечества не было общества людей солидного возраста, которое было бы свободно от возрастных предрассудков.
Идея о стареющем населении может оказаться и антиутопическим сценарием. Если продолжительность жизни будет увеличиваться, а период здоровой жизни останется прежним, мы получим огромную долю слабых, изнуренных болезнями людей. Нагрузка на работающее население окажется огромной.
Изменить этот сценарий можно. Для этого нужно признать важность общественного вклада личности любого возраста.
Если мы согласимся с тем, что люди могут делать свой вклад разными способами и в разные периоды жизни, и предоставим им необходимую поддержку (финансовую, медицинскую, образовательную) — вот тогда мы можем говорить о процветающем обществе.
В прошлом году мир узнал о Грете Тунберг, 15-тилетней девочке, занявшейся экологическим активизмом. В 16 лет она была номинирована на Нобелевскую премию мира, а дети со всех концов света начали прогуливать уроки и участвовать в экопротестах.
В общем-то, молодежи ничего и не остается, кроме протестов: ответственные решения принимают люди среднего возраста.
Обществом управляют люди в возрасте от 45 до 65 лет. Медианный возраст сенатора в США составляет 51 год, средний возраст члена британского парламента — 50 лет, средний возраст CEO компании, входящей в рейтинги Fortune 500 и S&P 500, — 53 года. Конечно, есть и исключения: CEO Facebook Марку Цукербергу 35 лет, а президенту США Дональду Трампу — 73 года.
В целом власть находится в руках людей среднего возраста. Младшему поколению не хватает опыта и влияния, чтобы занимать топовые позиции, а старшему — здоровья и сил.
Мы можем обращаться к старшему поколению за советом или опытом, но применять ли эти советы, будут решать люди среднего возраста.
Если достижения медицины позволят нам сохранять здоровье и в старшем возрасте, возможно, 80-летние работники завтрашнего дня смогут работать так же, как сегодняшние 50-летние. К их опыту добавится еще и хорошее состояние здоровья, так что крайне высока вероятность того, что к концу XXI века общественными двигателями будут те, кто разменял восьмой десяток.
Если это случится, взгляды на поколенческие роли безнадежно устареют.
Если самые важные решения будут принимать люди всё более старшего возраста, их интересы постепенно вытеснят интересы прочих возрастных групп. Это может усугубить то поколенческое неравенство, которое мы наблюдаем уже сейчас. В сравнении с предыдущими поколениями у миллениалов меньше денег и больше долгов.
Если возраст обретения влияния будет отодвигаться всё дальше, последующие поколения будут всё беднее и беспомощнее.
Понадобится изменить процедуру принятия политических решений, чтобы были представлены интересы всех поколений. Это потребует коренных перемен и конструктивных общественных дискуссий по таким запретным сегодня вопросам, как смерть, наследство, обязанности стариков перед молодыми, и наоборот.
Люди среднего возраста сталкиваются с препятствиями в карьерном росте, когда их более старшие коллеги не собираются уходить на покой. А каково будет 20-летним и 30-летним жить в обществе, где продолжительность жизни составляет 100 лет, а 80 лет — вполне рабочий возраст?
Молодежь сегодня зарабатывает меньше, имеет меньшее влияние и более низкий социальный статус по сравнению с людьми среднего возраста.
Но у этой группы есть и серьезное политическое преимущество — та самая молодость. Это серьезный ресурс для западных стран, где молодежь является драйвером и важной потребительской группой для сфер развлечения и моды. Однако в будущем молодость как самоценность, возможно, сдаст свои позиции.
Со всё более взрослого населения также нужно будет получать дивиденды, поэтому индустрия красоты больше не будет держаться на продуктах «против старения», киноиндустрия будет рассказывать всё меньше историй о юных людях, а музыканты больше не захотят заканчивать карьеру, едва перешагнув порог сорокалетия.
В мире, где юность больше не будет связана с положительными коннотациями, именно молодежь рискует превратиться в обузу для экономики — в группу людей, которые еще не внесли достойный вклад в общество и поэтому представляют меньшую ценность.
Но надежда на лучшее всё же есть. Борьба с эйджизмом, как и с любой нетерпимостью, всегда включает в себя борьбу со сложившимися представлениями. Часто под этим подразумевают развенчание стереотипов о том, что пожилые люди одиноки, подавлены, имеют когнитивные проблемы и не востребованы обществом. Но ведь на этом можно не останавливаться.
Точно так же можно бороться со стереотипами о молодежи — с представлениями о том, что они безответственны, инфантильны и поэтому заслуживают только самой низкой оплаты труда и самых стартовых позиций. Покончив с эйджизмом, направленным на стариков, мы снимем ореол очарования с молодых, но при этом защитим юность от коварных предрассудков.
Пик карьеры олимпийских чемпионов по плаванию наступает в 21 год. А вот влияние ученых продолжает расти вплоть до самой их смерти. Наши достижения зависят не только от наших умственных или физических качеств, но и от вида нашей деятельности и от поддержки, которую мы получаем. Однако от эйджизма избавиться настолько сложно, что пока затруднительно представить, какими будут 80-летние в будущем. Пока в истории человечества не было общества людей солидного возраста, которое было бы свободно от возрастных предрассудков.
Идея о стареющем населении может оказаться и антиутопическим сценарием. Если продолжительность жизни будет увеличиваться, а период здоровой жизни останется прежним, мы получим огромную долю слабых, изнуренных болезнями людей. Нагрузка на работающее население окажется огромной.
Изменить этот сценарий можно. Для этого нужно признать важность общественного вклада личности любого возраста.
Если мы согласимся с тем, что люди могут делать свой вклад разными способами и в разные периоды жизни, и предоставим им необходимую поддержку (финансовую, медицинскую, образовательную) — вот тогда мы можем говорить о процветающем обществе.
Взято: Тут
1010