Жизнь Мамаева и Кокорина в колонии: «Раздели догола, налили чифира» ( 4 фото )

Мы навестили футболистов в Белгородской области: по сравнению с Бутыркой ИК кажется им «раем»

Мы навестили звезд российского футбола Павла Мамаева и Александра Кокорина в колонии в Белгородской области. Сидим с ними за одним столом и едим простой хлеб. За окном ливень. А ещё за окном - ряды колючей проволоки. На футболистах черные тюремные робы с нашивками, где маленькими, едва читаемыми буквами написаны их фамилии. Какой диссонанс с надписями на футболках, в которых они играли!

Со стороны вся эта картина может показаться странной и даже нереальной. Но она и есть самая настоящая жизнь с ее взлетами и падениями.

Дождь стихает, из-за туч выходит солнце, а ребята начинают шутить. Рано или поздно любой срок заканчивается. Их выпустят при самом плохом «раскладе» в декабре этого года. А условно-досрочное освобождение возможно уже в ближайшие два месяца.

Что привнесли знаменитые арестанты в тюремный мир? Что он изменил в них самих? Как они сейчас «мотают срок на зоне»? Почему в колонии лучше, чем в СИЗО? Вернутся ли футболисты в профессиональный спорт?

За решеткой я взяла интервью у обоих осужденных спортсменов.


Городок Алексеевка в Белгородской области, где находится ИК-4, хоть и маленький, но отнюдь не депрессивный. Здесь расположен молочный завод, где делают сгущёнку, фабрика, где производят майонез. А ещё тут добывают мел.

В Алексеевке жили бабушка и мама премьера Дмитрия Медведева. Места зеленые, красивые. Но есть и другая сторона. Этот район считается пострадавшим от Чернобыля, жители получают «гробовые», и сотрудникам колонии из числа старожилов ежемесячно доплачивают около 300 рублей за вредность.

С первого взгляда колония самая что ни на есть обычная, но очень ухоженная. Все здания и помещения чистые и отремонтированные. На центральной площадке стоит шикарная высоченная ель (как оказалось, в прошлом году она победила в тюремном конкурсе на лучшую новогоднюю елку в колонии). Храм соседствует с тюремным магазином, возле которого выстроилась очередь арестантов.

Стоит только походить по территории, как ловишь себя на мысли - кругом все начинает напоминает о футболе. Речь не только о достойном футбольном поле. Внутри зданий висят портреты легендарных футболистов, на стенах - плакаты, газеты, где рассказывается о Чемпионате мира по футболу-2018, о матчах, которые проводились в самой колонии, и т. д. Как оказалось, начальник сам обожает этот вид спорта. Спросите у него, в каком году какая команда вышла в финал того или иного чемпионата, какой при этом был счет - он все помнит наизусть.

Как он относится к своим новым «подопечным» футболистам Кокорину и Мамаеву?

- Если не брать в расчет, что о них говорили, то вроде бы нормальные ребята, - считает Сергей Плясов.

В отряде № 8, куда поместили Мамаева и братьев Кокориных, группа осужденных смотрит телевизор в большой комнате. Спрашиваю их про знаменитых спортсменов.

- Хорошие парни, - отвечают. - Понтов нет у них никаких. Вообще они никак не стараются выделяться из общей массы. На контакт идут. Мы с ними общаемся постоянно.


Внимание к колонии со стороны СМИ осужденных пока никак не затронуло. Но журналисты действительно пытаются всячески «атаковать» колонию, снимают ее с крыш ближайших домов (так в сеть попали первые кадры, на которых Кокорин и Мамаев запечатлены на футбольном поле).

- Мне один репортер после этого дозвонился, - рассказывает Плясов. - Я ему сказал: «Откуда вы знаете, что это они в футбол играют? Может, они вообще в ШИЗО». А он взял и написал, что они в карцере. Заявляю вам: никто из троих, включая брата, не был ни дня в ШИЗО, потому что не было причин — они соблюдают порядок.

А вот и сами звездные арестанты! К футболистам за решетку надо ходить... с мячами. Вот «МК» и подарил ребятам (точнее колонии) профессиональный футбольный мяч (а на другом они поставили свои автографы и написали пожелания газете в честь ее 100-летнего юбилея).

- Мы вчера как раз один мяч «потеряли», - рассказывает Мамаев. - Тут такая ситуация: иногда мячи улетают и попадают в «колючку», из-за чего лопаются. Так что ваш подарок очень кстати!

Между делом футболисты похвалили хлеб, который пекут в колонии.

- Вы пробовали? Попробуйте! Фантастически вкусный.

Начальник ИК тут же распорядился принести из пекарни три буханки. Мы разломили хлеб «по-братски» и стали есть. Правда, вкусно.

Интервью обычно берут за кружкой чая или кофе, а тут получилось «за хлебом». Сначала ребята казались грустными, а хлынувший ливень за окном добавил грусти ситуации. Но вскоре они повеселели, даже стали шутить.

«От нас тоже, как оказалось, есть польза»

- Павел, Александр, выглядите немного грустными.

Мамаев: Да нет, это кажется. Все нормально.

Кокорин: Устали, наверное. Я лично устал.

- От чего? От жизни?

Мамаев.: Как можно от жизни устать? Нет, что вы. Все хорошо у нас, мы полны сил и оптимизма.

Кокорин: Я устал от того, что много всего - и план надо выполнить на работе, и успеть потренироваться. И пока ведь все тут новое, непривычное, нужно время, чтобы втянуться.

- Все еще осталась обида на суровый приговор?

Мамаев.: Не обида, это другое. Наказание должно быть соразмерное. Не должно быть так, как сейчас. Мы не говорим сейчас про нас конкретно. За 10 месяцев пребывания в СИЗО много историй послушали от сокамерников, и сделали вывод - не всегда, к сожалению, справедливость в наше стране ставится во главу угла.

- Если бы вы не попали за решетку, не узнали бы всех этих историй.

Мамаев.: Конечно же, не узнали бы. Мы вообще много чего не увидели бы и может быть, многого не поняли бы.

Кокорин.: Сто процентов - это был необходимый опыт.

Мамаев: Как там Бутырка?

- Там сейчас делают новое грандиозное футбольное поле. Спортзал переоборудовали. Во всем этом есть и ваша заслуга, Павел. Тему занятий спортом в СИЗО подняли после футбольного матча, который вы провели. И только сейчас в прогулочных двориках следственных изоляторов стали появляться турники, тенистые столы, баскетбольные корзины.

Мамаев: - Видите, и от нас есть польза. Вообще тюрьма не так страшна. Все ведь зависит от отношения. Ничего страшного не произошло. Мы живы-здоровы. Ограничения надо воспринимать как определенный этап, который надо пройти. Поверьте, на воле можно найти больше плохого, чем здесь.

- Только не говорите, что скучаете по Бутырке!

Кокорин.: Нет, конечно. Но вот что хотел бы сказать. Не понятно все то, что происходит в СИЗО (речь не только о Бутырке). Люди ведь по факту еще не признаны виновными, но они живут намного хуже, чем уже осужденные в колонии. Следователь может ограничивать их во всем, в том числе не разрешать свидания, телефонные звонки близким.

Мы общались в СИЗО с заключенными, которые сидят по 3-4 года и за это время ни разу не видели и не слышали родных. Ну какая семья так сохранится? Кто тебя ждать будет на воле? Здесь звонить можно хоть каждый день, нужно только карточку купить. Только приехал, а уже можно длительное свидание.

«Научились заваривать чифир»

- Вы тут втроем, верно же?

Мамаев: Да, мы и брат Саши - Кирилл. Вы не знаете, что с нашим товарищем Протасовицким? Заявляли, что мы все вчетвером поедем в одну колонию, и только во время этапирования выяснилось, что его с нами нет. Мы за него переживаем, парень хороший. Он пострадал в большей степени из-за нас, так же, как маленький (имеет в виду брата Александра Кокорина Кирилла — Авт.). Мы же - камень преткновения.

- Александр Протасовицкий сейчас в колонии в Брянской области. Расскажите, как вас сюда везли. На самолете?

Мамаев.: Ну да, бизнес-классом! Ева, вы издеваетесь? Везли нас в столыпинском вагоне, так же, как и всех. Ехали ровно сутки с остановками в Туле, Курске и Орле. Не было матрасов, так что спали просто на деревянной лавке. Неудобно, если честно.

Каждый из нас ехал в отдельном «купе», без сокамерников. Вместе мы в первый раз оказались только в СИЗО Белгорода, где пробыли три дня. Все эти дни говорили - наговориться не могли, соскучились по общению друг с другом, так что время пролетело незаметно. Вообще легче все испытания переносятся, когда ты с друзьями. А мы ведь знаем друг друга 11 лет, доверяем, породнились. Саша - крестный моей дочери. Спасибо замдиректора ФСИН Валерию Максименко за то, что нас отправили в одну колонию, и вообще за поддержку.

- Как вас приняли в колонии?

- Кокорин: Все было как у всех. Сначала попали на карантин. Раздели догола, выдали робу. Забрали все неположенные вещи — цветную одежду для спорта, например. На карантине мы пробыли ровно неделю, после чего попали в 8-й отряд. Видели там большое помещение, где телевизор смотрят? Вот мы туда зашли, там все собрались и подняли за нас кружки чифира (очень крепкого чая - Авт.), сказали: «Добро пожаловать». Это такой обряд. Никакой «прописки» не было. Не нужно было ни на какие вопросы каверзные отвечать, никакие задания выполнять.

Мамаев: Как мы поняли, здесь нас весь лагерь ждал. Арестанты приняли по-доброму. Всем интересно было с нами поговорить, так что в первое время «голова кипела».

- Научились пить чифир?

Мамаев: Еще в «Бутырке».

- Я думала, это уже не принято в тюрьме.

Мамаев.: Везде, где мы были, пили чифир. Сначала нам заваривали, потом мы сами научились. Никакого секрета там нет — чай и кипяток.

- А фене научились? И как относитесь к криминальной субкультуре?

Мамаев: Оставим первый вопрос без ответа. Ну а второй вообще не актуален для нас, профессиональных спортсменов. Мы - «про другое».

- Видела ваши кровати здесь. Они обе на втором ярусе. Это почетнее, чем на первом?

Мамаев: На самом деле мы так и не разобрались, сколько узнавали, начиная с Бутырки. Видимо, кому как удобнее. У меня в камере были ребята, которые спали только наверху. И какие бы места ни освобождались на нижнем ярусе, они отказывались туда «переезжать».

Кокорин.: Я спал в Бутырке на нижнем, сейчас на верхнем. В общем никакой разницы.

- Один из ваших болельщиков, читатель «МК», просил спросить у вас - какие ощущения, когда спишь на тюремной кровати?

Мамаев.: На шконке? Да нормально. Матрас, подушка есть. Где и было действительно неудобно, так это в «столыпине».

- А ведь сейчас ваши кровати даже никак не отделены. А что, если ночью рукой заденешь соседа по лице или ногу на него закинешь?

Мамаев: Ноги забрасывать в тюрьме не приветствуется. Про задеть по лицу - у меня, кстати, было такое в Бутырке. Там один сосед во сне пару раз меня нечаянно ударил. В колонии все спят обычно мертвецким сном и не шевелятся, потому что тут устаешь на работе и свежий воздух.

Кокорин: Ты можешь с другом после отбоя говорить сколько хочешь, но в 6 утра будь добр встать. Так что обычно все сваливаются в 22.00.

- На зарядку ходите?

Кокорин: Тут не спрашивают, все должны ходить. Но если человек болеет, то он освобождается.

- А какие там упражнения делаете? Помните, как пел Высоцкий: «Лягте на пол, три-четыре»?

Мамаев.: Примерно (усмехается). На самом деле никто не требует, чтобы все четко выполняли какие-то упражнения.

Кокорин: В зависимости от возраста и состояния здоровья человек делает то, что может. Кто-то и присядет, и отожмется, а кто-то просто потянется.

- Думаю, зарядка в колонии шла бы веселее, если бы вы ее проводили.

Мамаев: Вот этого точно не надо. Пусть зарядку другие проводят, а мы будем продолжать работать и тренироваться.


«Хотели бы вернуть курицу-гриль»

- Расскажите про работу. Вы сами попросились трудиться на производстве? Почему не захотели работать тренерами? Почему не пошли в библиотеку?

Кокорин: На самом деле нам сразу сказали, что все осужденные должны работать и дали именно эту работу - упаковщиками. Альтернативы не было. Думаю, вакансии тренеров тут просто нет. Мы просто после работы помогаем ребятам тренироваться. В плане пошива нужно пройти обучение, а у нас времени нет на это. Так что работа упаковщиками оказалась единственно подходящей.

Мамаев: Выглядит все так. Тебе приносят комбинезоны (их называют «касперами»), которые сшили ребята в швейном цеху. Каждый нужно правильно сложить, засунуть в пакет. Набираешь 50 таких пакетов со сложенными «касперами» и укладываешь их в большой мешок. Завязываешь и отдаешь. Не трудно. Смена с 8.00 до 18.00, но ты можешь выполнить норму быстрее и освободиться.

- Чтобы поиграть в футбол?

Мамаев: Нам повезло, что начальник колонии оказался фанатом футбола. Он позволяет нам в полной мере получать спортивную нагрузку и удовольствие от игры. В рамках распорядка дня, разумеется. Вы видели здесь спортивную площадку? Не знаю, насколько это правда, но говорят, что после нашего приезда осужденных, желающих заниматься спортом, стало в разы больше. Сейчас по 4 команды собирается, а раньше было 3-4 человека.

Распорядок дня колонии № 4.

00 Подъем.

00-06.15 Заправка коек, утренний туалет, уборка.

15-06.30 Физическая зарядка.

30-07.25 Завтрак.

25-07.55 Проверка наличия осужденных, утренний осмотр.

55-08.15 Вывод на работу, в школу и ПУ.

00-13.00, 14.00-17.00 Работа на производственных объектах, проведение занятий в школе и ПУ.

45-12.00 Съем с работы 1 смены.

00-12.50 Обед.

50-13.15 Вывод на работу.

30-16.45 Съем с работы 1 смены.

45-17.00 Помывка в бане.

00-17.00 Прием осужденных по личным вопросам руководством ИУ.

00-17.30 Проверка наличия осужденных, вечерний осмотр.

30-19.15 Ужин.

30-20.30 Воспитательные, культурно-массовые и спортивные мероприятия.

45-21.45 Личное время, просмотр телепередач.

00-21.30 Уборка помещений отрядов.

30-21.50 Вечерний туалет.

50-22.00 Подготовка ко сну.

00 Отбой.

00-6.00 Сон.

00-02.40 Ночная проверка наличия осужденных.

- По-вашему, труд действительно исправляет? Ведь именно на этом утверждении строилась система исполнения наказания.

Мамаев: Мы на воле трудились раз в сто больше, чем тут. Да, мы не выполняли такую примитивную работу, как сейчас. Но казна тогда пополнялась в разы больше от налогов. Тут мы зарабатываем 11 тысяч в месяц, по крайней мере нам обещали такую зарплату, но мы ее еще не успели получить.

Кокорин: Было бы более логично, если бы нам изначально в качестве наказания назначили работы. Суть исправления в том, чтобы человек стал приносить пользу для общества, а не в том, чтобы его закрыть от общества.

- Вы говорили, что в колонии легче, чем в СИЗО. Но чем именно?

Мамаев: Во-первых, уже нет неопределенности. Есть понимание, когда выйдешь. Во-вторых, ты не сидишь без дела. В-третьих, ты много времени проводишь на свежем воздухе. Благодаря этому даже спится по-другому.

Кокорин: Тут все по-другому. В СИЗО на помывку выводят раз в неделю, здесь можно каждый день.

Мне с первого дня тут позволяют заниматься травмированной ногой. В медчасти колонии есть аппараты, и я могу делать процедуры (ультрафарез), которые мне назначил врач для восстановления. В СИЗО, чтобы меня привели на первую процедуру, потребовалось 8 месяцев. Там без разрешения следователя ничего нельзя.

У нас в спальне в отряде пять больших окон без решеток. А помните то крошечное темное окошко, что было в камере Бутырки?

- Конечно, помню. Кстати, вы уже записались в тюремную библиотеку?

Мамаев: Да, все втроем. Взяли книги. Причем, все, не сговариваясь, Достоевского. Я, к примеру, «Братья Карамазовы» читаю.

Кокорин: А я взял «Записки из мертвого дома».

Мамаев: Я с собой еще привез книгу христианского богослова и поэта Ефрема Сирина. Вот его читаю чаще, чем Достоевского.

- Павел, ходите в храм, который есть при колонии? Александр, у вас не спрашиваю, потому что вы вроде атеист - по крайней мере в Бутырке вы ни разу не спрашивали про священника и религиозные книги.

Кокорин: Я не атеист. Я тоже верующий, просто это не афиширую. Да и в храм не нужно ходить для того, чтобы верить.

Мамаев: В храм ходил, но не попадал еще к священнику, который проводит тут служения. Очень хотел бы на причастие, литургию.

- Как вам местная «баланда»? Вкуснее, чем в Бутырке?

Мамаев: В «Бутырке» мы почти не ели то, что разносили, потому что там можно платные горячие обеды заказывать, передачки там есть. Так что всего хватало. Зачем там было «баланду» хлебать? Тут по-другому. Мы ходим в столовую со всеми. В ларьке покупаем кое-что — так, на перекус.

Кокорин: А почему ты про пельмени не рассказываешь? Тут прекрасные пельмени можно в «столе заказов» приобрести. Пирожки как-то покупали. Они в ларьке по 30 рублей, вкусные очень. Раньше тут продавали еще кур-гриль, но мы на них не попали. Сейчас почему-то их не продают. Хотелось бы, чтобы вернули.

Меню в колонии в день визита обозревателя «МК»

Завтрак: каша гречневая, яйцо вареное, молоко, хлеб, чай с сахаром.

Обед: суп с крупой пшеничной и мясом птицы, макароны с котлетой, хлеб, кисель.

Ужин: Запеканка овощная, биточки рыбные, хлеб, чай с сахаром.

- Павел, у вас не появилось дополнительных татуировок?

Мамаев: Здесь это запрещено. Мы вообще стараемся не причинять неудобств колонии. Мы воспитанные люди на самом деле, и не хотим ни у кого вызывать дискомфорт.

Кокорин: А я никогда не делал татуировок, потому что мне однажды понравилось, как один известный спортсмен рассказывал, что сдает кровь. Мне сама идея донорства понравилась. А там условие — чтобы не было татуировок. Я сдавал несколько раз кровь на воле. Когда выйду, думаю, продолжу донорство.

- Вы уже подали ходатайства на УДО?

- Мамаев.: Пока нет. У нас тут есть несколько дел, которые надо завершить...

- Наверняка готовите футбольный матч?

Мамаев: Да, вы угадали. Вот думаем, как назвать команду. Хотели «Зона 31» (31 — код Белгородского региона), но руководство не одобрило. Может, «Золотой лев»? Это один из символов Белгородской области, он есть на ее гербе. Белгородцы в Полтавской битве, по свидетельствам летописцев, дрались как львы, вот потому и этот символ появился.

Кокорин: И матч проведем, и еще несколько мероприятий спортивных.


- Когда освободитесь, что сделаете в первую очередь? Может, захотите по святым местам проехаться, чтобы снять негативную тюремную энергетику?

Мамаев: Нет никакой тут негативной энергетики. А что будем делать, пока не думали.

– Вернетесь в спорт? Вас возьмут играть в футбол?

- Кокорин: Хотелось бы. Пока говорят, что возьмут. Но все меняется, многое будет зависеть от того, когда мы освободимся.

Мамаев: У меня еще контракт действует. Так что надеюсь продолжить дело, которым занимался всю свою жизнь.

Ева Меркачева