Исторические анекдоты про русских подданных ( 1 фото )

Однажды барона Антона Антоновича Дельвига, друга Пушкина и первого издателя "Литературной газеты", вызвал к себе начальник 3-го отделения Собственной Его величества канцелярии граф Александр Христофорович Бенкендорф. Не стесняясь в выражениях, он принялся выговаривать Дельвигу за помещение в газете одной либеральной статьи. Дельвиг, со свойственной ему невозмутимостью, спокойно ответил, что статья эта цензурой пропущена, и посему на основании закона отвечать должен цензор, а не издатель. На это резонное замечание Бенкендорф пришел в ярость и высказал мысль, незабвенную в веках:

– Законы у нас пишутся для подчиненных, а не для начальства, и вы не имеете права в объяснениях со мною ими оправдываться и на них ссылаться.

☺☺☺

За блистательные победы над французами в Италии сардинский король Карл-Эммануил пожаловал Суворову высшие награды: сделал его великим маршалом Пьемонтским, "грандом королевства" и "кузеном короля". Город Турин прислал Суворову шпагу, украшенную драгоценными камнями. Даже камердинер Суворова удостоился получить отличие. Однажды утром Александр Васильевич занимался разными канцелярскими делами, когда к нему вошел Прошка. Он протянул барину пакет, запечатанный большой печатью сардинского короля. На пакете было написано: "Господину Прошке, камердинеру его сиятельства гр. Суворова".

– Чего же ты мне даешь? Это тебе!

– Поглядите вы, батюшка барин…

Суворов распечатал пакет, в нем лежали две медали на зеленых лентах. На медалях было выбито: "ЗА СБЕРЕЖЕНИЕ СУВОРОВА".

☺☺☺

– Есть ли глупые люди в России? – спросил один англичанин секретаря русского посланника в Неаполе Александра Булгакова.

– Вероятно, есть, и полагаю, что их не меньше, чем в Англии, – ответил Булгаков.

– А почему вы об этом спросили?

– Мне хотелось узнать, – пояснил англичанин, – почему ваше правительство, имея столько собственных дураков, нанимает на государственную службу еще и чужеземных.

☺☺☺

Граф Александр Иванович Соллогуб однажды прогуливался в Летнем саду со своей племянницей, девушкой необычайной красоты. Вдруг встретился ему знакомый, человек очень самоуверенный и глупый:

– Скажи, пожалуйста, ты никогда красавцем не был, а дочь у тебя красавица!

– Это бывает, – ответил Соллогуб тут же. – Попробуй женись, и у тебя, может быть, будут очень умные дети.

 ☺☺☺

В Лицее во времена Пушкина служил гувернером некто Трико, докучавший лицеистам бесконечными придирками и замечаниями. Однажды Пушкин и его друг Вильгельм Кюхельбекер попросили у Трико разрешения поехать в находившийся недалеко от Царского Села Петербург. Трико, однако, не разрешил им этого. Тогда довольно уже взрослые шалуны все равно вышли на дорогу, ведущую в Петербург, и, остановив два экипажа, поехали по одному в каждом из них.

Вскоре Трико заметил, что Пушкина и Кюхельбекера нет в Лицее, понял, что друзья ослушались его и уехали в Петербург. Трико вышел на дорогу, остановил еще один экипаж и поехал вдогонку. А в то время у въезда в город стояли полицейские заставы и всех ехавших в столицу останавливали, спрашивали, кто они и зачем едут.

Когда ехавшего первым Пушкина спросили, как его зовут, он ответил: "Александр Одинако". Через несколько минут подъехал Кюхельбекер и на такой же вопрос ответил: "Меня зовут Василий Двако". Еще через несколько минут подъехал гувернер и сказал, что его фамилия Трико. Полицейские решили, что или их разыгрывают и подсмеиваются над ними, или что в город едет группа каких-то мошенников. Они пожалели, что Одинако и Двако уже проехали, и догонять их не стали, а Трико арестовали и задержали до выяснения личности на сутки.

☺☺☺

Когда министром народного просвещения был назначен Авраам Сергеевич Норов, во время одной из войн потерявший ногу, а кроме того очень недалекий и плохо образованный, то в товарищи к себе он попросил назначить столь же малообразованного и не больно умного князя П. А. Ширинского-Шихматова (1790-1853). А.С. Меншиков, узнав о таком дуэте, оценил его так:

– У нас и всегда-то народное просвещение тащилось, как кляча, но все же эта кляча была четырехногая, а теперь стала трехногой, да еще и с дурным норовом.

☺☺☺

Незадолго до смерти врачи предложили Крылову придерживаться строжайшей диеты. Большой любитель поесть, Крылов невыразимо страдал от этого. Однажды в гостях он с жадностью смотрел на различные недоступные ему яства. Это заметил один из молодых франтиков и воскликнул:

– Господа! Посмотрите, как разгорелся Иван Андреевич! Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть!

(Последняя фраза принадлежала самому Крылову и была на– писана им во всенародно известной басне "Волк на псарне".

Крылов, услышав направленную против него колкость, ответил лениво:

– За себя не беспокойтесь, мне свинина запрещена.

☺☺☺

В 1829 году один только что выпущенный лицеист, еще не снявший лицейского мундира, встретил на Невском Пушкина. Пушкин подошел к нему и спросил:

– Вы, верно, только что выпущены из Лицея? – Только что выпущен с прикомандированием к гвардейскому полку, – с гордостью ответил юноша. – А позвольте спросить вас, где вы теперь служите?

– Я числюсь по России, – ответил Пушкин.

☺☺☺

Однажды Пушкин пригласил нескольких своих друзей и приятелей в дорогой ресторан Доминика. Во время обеда туда зашел граф Завадовский, известный петербургский богач. – Однако, Александр Сергеевич, видно, туго набит у вас бумажник!

– Да ведь я богаче вас, вам приходится иной раз проживаться и ждать денег из деревень, а у меня доход постоянный – с 36 букв русской азбуки.

☺☺☺

Генерал Михаил Дмитриевич Скобелев однажды был опечален кончиной близкого ему человека и, недовольный тем, что врач не спас того от смерти, обратился к нему с раздражением и досадой:

– Почтенный эскулап, много ли вы отправили людей на тот свет?

– Тысяч на десять меньше вашего, – ответил доктор.

☺☺☺

Однажды Тургенев опоздал к званому обеду в одном из домов и, найдя все места за столом уже занятыми, сел за маленький столик. В это время вошел еще один опоздавший гость – генерал. Он взял у слуги суп и подошел к Тургеневу, ожидая, что тот встанет и уступит ему свое место. Однако Тургенев не вставал.

– Милостивый государь! – сказал генерал раздраженно, – знаете ли вы, какая разница между скотом и человеком?

– Знаю, – ответил Тургенев громко. – Разница в том, что человек ест сидя, а скотина – стоя.

☺☺☺

Сумароков очень уважал Баркова как ученого и острого критика, и всегда требовал его мнения касательно своих сочинений. Барков пришел однажды к Сумарокову.

– Сумароков великий человек! Сумароков первый русский стихотворец! – сказал он ему.

Обрадованный Сумароков велел тотчас подать ему водки, а Баркову только того и хотелось. Он напился пьян. Выходя, сказал он ему:

– Александр Петрович, я тебе солгал: первый-то русский стихотворец – я, второй – Ломоносов, а ты только что третий.

Сумароков чуть его не зарезал.

☺☺☺ 

Адмирал Чичагов, после неудачных действий своих при Березине в 1812 году, впал в немилость и, получив значительную пенсию, поселился за границей. Он невзлюбил Россию и постоянно отзывался о ней резко свысока. П. И. Полетика, встретившись с ним в Париже и выслушав его осуждения всему, что у нас делается, наконец, сказал ему со своей язвительной откровенностью:

– Признайтесь, однако ж, что есть в России одна вещь, которая так же хороша, как и в других государствах.

– А что, например?

– Да хоть бы деньги, которые вы в виде пенсии получаете из России.

☺☺☺

Царевич грузинский, отличавшийся своею ограниченностью, был назначен присутствующим в правительствующем Сенате.

Одно известное царевичу лицо обратилось к нему с просьбой помочь ему в его деле, назначенном к слушанию в Сенате. Царевич дал слово. После, однако, оказалось, что просителю отказали, и царевич, вместе с другими сенаторами, подписал определение. Проситель является к нему.

– Ваша светлость,– говорит он,– вы обещали мне поддержать меня в моем деле.

– Обещал, братец.

– Как же, ваша светлость, вы подписали определение против меня?

– Не читал, братец, не читал.

– Как же, ваша светлость, вы подписываете, не читая?

– Пробовал, братец,– хуже выходит.

 ☺☺☺

Говорили, что Платов вывез из Лондона, куда ездил он в 1814 году в свите Александра, молодую англичанку в качестве компаньонки. Кто-то,– помнится, Денис Давыдов,– выразил ему удивление, что, не зная по-английски, сделал он подобный выбор. "Я скажу тебе, братец,– отвечал он,– это совсем не для физики, а больше для морали. Она добрейшая душа и девка благонравная; а к тому же такая белая и дородная, что ни дать ни взять ярославская баба".

☺☺☺

Граф Хвостов любил посылать, что ни напечатает, ко всем своим знакомым, тем более к людям известным. Карамзин и Дмитриев всегда получали от него в подарок его стихотворные новинки. Отмечать похвалою, как водится, было затруднительно. Но Карамзин не затруднялся. Однажды он написал к графу, разумеется, иронически: "Пишите! Пишите! Учите наших авторов, как должно писать!" Дмитриев укорял его, говоря, что Хворостов будет всем показывать это письмо и им хвастаться; что оно будет принято одними за чистую правду, другими за лесть; что и то, и другое нехорошо.

– А как же ты пишешь? – спросил Карамзин.

– Я пишу очень просто. Он пришлет ко мне оду или басню; я отвечаю ему: "Ваша ода, или басня, ни в чем не уступает старшим сестрам своим!" Он и доволен, а между тем это правда.

☺☺☺

Возвращаясь в Россию из заграничного путешествия, Тютчев пишет жене из Варшавы: "Я не без грусти расстался с этим гнилым Западом, таким чистым и полным удобств, чтобы вернуться в эту многообещающую в будущем грязь милой родины".

☺☺☺

Однажды в Петербурге граф Хвостов долго мучил у себя на дому племянника своего Ф. Ф. Кокошкина (известного писателя) чтением ему вслух бесчисленного множества своих виршей. Наконец Кокошкин не вытерпел и сказал ему:

– Извините, дядюшка, я дал слово обедать, мне пора! Боюсь, что опоздаю; а я пешком!

– Что же ты мне давно не сказал, любезный! – отвечал граф Хвостов.– У меня всегда готова карета, я тебя подвезу!

Но только что они сели в карету, граф Хвостов выглянул в окно и закричал кучеру: "Ступай шагом!", а сам поднял стекло кареты, вынул из кармана тетрадь и принялся снова душить чтением несчастного запертого Кокошкина

☺☺☺

При построении постоянного через Неву моста несколько тысяч человек были заняты бойкою свай, что, не говоря уже о расходах, крайне замедляло ход работ. Искусный строитель генерала Кербец поломал умную голову и выдумал машину, значительно облегчившую и ускорившую этот истинно египетский труд. Сделав опыты, описание машины он представил Главноуправляющему путей сообщения и ждал по крайней мере спасибо. Граф Клейнмихель не замедлил утешить изобретателя и потомство. Кербец получил на бумаге официальный и строжайший выговор: зачем он этой машины прежде не изобрел и тем ввел казну в огромные и напрасные расходы.

☺☺☺

До Петербурга дошли, наконец, слухи о том, что творится в Пензенской губернии, и туда назначена была ревизия в лице сенатора Сафонова. Сафонов приехал туда вечером нежданно и, когда стемнело, вышел из гостиницы, сел на извозчика и велел себя везти на набережную.

– На какую набережную? – спросил извозчик.

– Как на какую! – отвечал Сафонов.– Разве у вас их много? Ведь одна только и есть.

– Да никакой нет! – воскликнул извозчик.

Оказалось, что на бумаге набережная строилась уже два года и что на нее истрачено было несколько десятков тысяч рублей, а ее и не начинали.

☺☺☺

Однажды Пушкин сидел в кабинете графа … и читал какую-то книгу. Сам граф … лежал напротив, на диване, а на полу, около письменного стола, играли двое его детей.

 – Саша, скажи что-нибудь экспромтом,– обратился граф к Пушкину.

Пушкин, ничуть не задумавшись, скороговоркой ответил:

– Детина полоумный лежит на диване.

Граф обиделся.

– Вы забываетесь, Александр Сергеевич, – строго проговорил он.

– Но вы, граф, кажется, не поняли меня ...

Я сказал:

– Дети на полу, умный лежит на диване.

☺☺☺

Однажды Суворов вызвал одного офицера к себе в кабинет, закрыл дверь на ключ и сказал, что есть у него заклятый враг. Офицер, бывший весьма несдержанным на язык и наживший вследствие этого множество врагов, терялся в догадках, кто это может быть.

– Подойди к зеркалу и высунь язык, – приказал Суворов.

Когда удивленный офицер сделал это, Суворов сказал:

– Вот он и есть твой главный враг!

☺☺☺

Однажды митрополита Московского Филарета (Дроздова) спросили, можно ли в церкви во время службы сидеть.

– Лучше сидя думать о Боге, нежели стоя – о ногах, – ответил Филарет.

☺☺☺

Бывая на собраниях в Зимнем дворце, Суворов не скупился на насмешки и разные выходки.

– Однажды в Петербурге на бале, -рассказывал он сам впоследствии, -в 8 часов вечера императрица изволила меня спросить:

– Чем потчевать такого гостя дорогого?

– Благослови, царица, водочкой! – отвечал я.

– Fi done! (Фу. (франц.) – ред.) Что скажут красавицы фрейлины, которые с вами будут говорить?

– Они, матушка, почувствуют, что с ними говорит солдат.

☺☺☺

Однажды известный русский оперный певец Осип Афанасьевич Петров (1807-1878) во время бритья получил порез от театрального парикмахера. Зная о пристрастии последнего к зеленому змию, он недовольно буркнул:

– Это все от пьянства!

Парикмахер невозмутимо согласился:

– Совершенно верно-с, от водки, известно, кожа грубеет...

☺☺☺

Когда актер Петр Андреевич Каратыгин (1805-1879) вернулся из Москвы, его спросили:

"Ну, что, Петр Андреевич, Москва?"

Каратыгин с отвращением ответил:

"Грязь, братец, грязь! То есть не только на улицах, но и везде, везде – страшная грязь. Да и чего доброго ожидать, когда и обер-полицмейстером-то – Лужин".

☺☺☺

Как известно, А.С. Пушкин был невысокого роста, но очень любил высоких женщин. На балу он подошел к княгине Горчаковой и пригласил ее на танец. Княгиня была на голову выше его и поэтому, глянув на поэта сверху вниз, иронически заметила:

– Сударь, извините, но мне неловко танцевать с ребенком.

На что Александр Сергеевич, галантно поклонившись, ответил:

– Простите, сударыня, но я не знал, что вы в положении...