Гришкина жизнь⁠⁠ ( 1 фото )

У Гришки с отцом как-то сразу не заладилось. Первое, что Гришка в своей жизни запомнил – это как раз конфликт с отцом.

Было ему тогда всего года четыре, не больше. Жили в крошечной комнате заводского общежития. У одной стены Гришкина кроватка, у другой – родительская. В ногах шкафчик, который отгораживал хрипящий холодильник. Рядом с холодильником узкий столик, на котором проходили скромные завтраки и ужины. На стене коврик с оленями. Бабушка подарила. Гришка, когда засыпает вечером, рассматривает этот коврик, и ему четырехлетнему этот коврик уже надоел до боли в животе. Олени на нём с глуповатыми мордами, деревья ненастоящие какие-то, вода в ручье и вовсе на грязь похожа. Гришка иногда мечтал, чтоб из кустов, вон там, сбоку, высунулся всамаделишний охотник с ружьём. Пальнул в того, рогатого оленя, который ему больше всего не нравится. Тогда рогатый упал бы, а остальные олени убежали бы. Хоть какое-то разнообразие.

От окна сильно дует, в раме огромные щели, поэтому мама приносит из аптеки вату, затыкает эти щели, заклеивает газетами. Дует поменьше, но в комнате всё равно холодно, тесно и неинтересно.

Другое дело - коридор. Длинный, полутёмный коридор, по которому можно разогнаться и бежать со свистом ветра в ушах.

И одинаковые двери, выкрашенные тоскливой коричневой краской, будут пролетать мимо. Однажды такая дверь внезапно открылась, и Гришка с размаху влетел лбом в твёрдое дерево. Мама потом жалела его, заклеивала шишку пластырем. Дядька, который дверь открыл, приходил извиняться, конфет принёс. Конфеты были вкусные, поэтому урока Гришка не усвоил. Даже наоборот разгонялся побыстрее, мечтая, чтоб одна из дверей снова открылась.

Она и открылась. И влетел Гришка во что-то мягкое, взвизгнувшее. Полетела на пол кастрюля с борщом, завопила сбитая с ног толстая тётка. На этот раз конфет Гришка не получил, а получил ремня от отца. Вот тебе и первое воспоминание.

Второе воспоминание – та же клетушка в общежитии, и тоже конфликт с отцом.

Гришка всегда засыпал плохо. Вроде и набегается за день, вроде и устанет. И мама сказку ему прочитает, и глаза почти закрываются. Но стоит родителям отойти, зашептаться, и Гришкин сон как рукой снимает.

Отец сердился, начинал на Гришку ворчать. Гришка начинал реветь. Соседи начинали стучать в стенку: «Уймите своего охламона!». Какой уж тут сон.

Так и на этот раз вышло. Мама сказку рассказала, по голове погладила, сон подступил. А папа тут всем своим весом, да на родительскую кровать. А та старая, в наследство от Колчака досталась. Ну и заскрипела на всё общежитие. Гришка вздрогнул, проснулся, но продолжал лежать, делать вид, что спит. Вчера, вон, подскочил, так отец чуть по шее не дал.

- Кать, а Кать, - шепчет отец. – Ну что, уснул?

- Кажется уснул, - шепчет в ответ мать.

- Кать, может давай?

- Да ты с ума сошёл! – возмутилась мать. – Услышат же.

- Кто услышит?

- Петровы.

- У Петровых телик орёт, они вообще ничего не слышат.

- Тогда Семёновы.

- А Семёновы сами молодые. Они что – не понимают.

- Серёжа, ну я так не могу.

- А я ТАК не могу! – повысил голос отец. – Что у нас это, как День космонавтики, раз в год!

«Интересно, что у них один раз в год? – задумался Гришка. И от любопытства окончательно проснулся.

- Ну Ка-а-ать, - канючил отец.

- Ладно, - сдалась мать. – Давай только быстро и тихо.

- Ага, - обрадовался отец и засопел в темноте.

«Что они там творят? – сгорал от любопытства Гришка. – Может конфеты спрятали от меня и едят? Вот подлость же, а ещё родители!»

Гришка приоткрыл один глаз. Уличный фонарь, который торчал сразу за окном, ярко освещал комнату. А на родительской кровати возились две тени. Было понятно, что отец на мать за что-то разозлился и душит её. Матери больно, и она тоже сопит, отбивается.

Гришка всерьёз испугался. Вот сейчас отец мать задушит, кто ему потом сказки читать будет? Надо что-то делать. Заорать? Позвать соседей? Не успеют. Укусить отца за ухо? Страшно. Отец сильный, он может Гришку одной рукой за шиворот поднять и в окошко выбросить.

Но надо что-то делать. Гришка осторожно выполз из кроватки, на цыпочках подошёл к двери. «Сейчас дверь распахну и заору на весь коридор! Прибегут соседи, страшный комендант общежития, может даже милиционер спасут маму».

И тут в обманчивом свете фонаря Гришка заметил забытую на столе ложку. Не просто ложку, а Ложищу. Огромную, деревянную, на длинной ручке. Маме её подарили на какой-то праздник, то ли на день рождения, то ли на Новый Год. Мама этой ложкой размешивала суп, а иногда даже компот. А для Гришки эта ложка была самым настоящим оружием. Когда нужно – мечом против дракона, когда нужно – автоматом против немцев. А когда Гришка у соседей в гостях краем глаза увидел кусок взрослого фильма, где страшный дядька в черной маске, хрипел и рубил светящимся лучом молодого парня, то ложка на несколько дней превратилась в этот самый луч. Гришка нацепил на голову кастрюлю и ходил по коридору, изображал хрипы, рубил врагов ложкой.

Ложка спасёт! Гришка цапнул оружие со стола, подкрался к родителям и со всей силы двинул отца ложкой по лбу:

- Не трогай мою маму!

Отец хрюкнул и свалился с кровати.

- Что? Кто? – подскочила мать.

- Убегай! – в отчаянии крикнул Гришка. – Пока я его оглушил – убегай.

А мать, вместо того, чтоб убегать, вдруг как начнёт смеяться. Хохочет и хохочет, дура такая! А отец уже с пола поднимается, злой, как Гитлер в конце войны.

- Что это было? – сурово спрашивает отец.

- А я тебе говорила, - сквозь смех с трудом выдыхает мать. – А ты – давай, давай.

- Ты чего не спишь? – отец навис над Гришкой и тот, защищаясь, поднял своё оружие.

- Он меня от тебя охраняет! – снова едва выговорила мать.

- Ну-ну, - отец одним движением вырвал ложку. – Иди, ложись. Утром поговорим.

Гришка полночи проворочался, всё не мог понять – что же в самом деле случилось. Он же мать спас? Спас. А почему она смеялась? Почему не убежала? И достанется ли ему с утра от отца? По всему выходило, что обязательно достанется. С трудом заснул, когда уже светать начало.

А утром мать стала поднимать его в детский сад, так глаза с трудом разлепил. Отец сидел за столиком, мрачно цедил из своей огромной кружки чай. Посмотрел на сына хмуро.

- Проснулся, герой?

- Угу, - кивнул Гришка.

- Серёжа! – строго сказала мать.

- Что, Серёжа? – огрызнулся отец.

- Даже не вздумай.

Отец фыркнул и уткнулся в кружку. И Гришка понял – пронесло.

 Автор Павел Гушинец (DoktorLobanov). Из книги "Обрывки"