Самый обычный день лета 2020 года в Нью-Йорке ( 44 фото )

Всем — привет! Меня зовут Яша и сегодня я хочу рассказать вам про один мой день в Нью-Йорке, а именно — понедельник, 1 июня 2020 года. Я уже рассказывал вам про несколько моих дней — в самом конце оглашу весь список, для тех, кому будет интересно. Ладно, поехали.


Под катом - 43 фото и 1 видео.

Прозвенел будильник — 11 утра.


Просыпаюсь, лежу в кровати, забываю сны.


Вспоминаю наше расписание на сегодня. На календаре — будний день, но не простой, а карантинный, поэтому сегодня мы решили ничего не делать вообще. Весь день будем валяться дома, жрать доставку и смотреть фильмы. Вообще с дивана не встанем. Самый классный будний день будет!

Бужу (будю? буду?) жену. Холли мычит, сопротивляется. Мы ж решили бездельничать сегодня! - кричу. Вставай, пропустишь!


Кормлю котов из авто-кормилки: просто снимаю крышку и готово! Шикарная вещь — вечером заряжаешь её вонючей, кошачьей едой и она, четко по расписанию, начинает её котам потихоньку выдавать. И коты довольны и мы — никто не орёт над ухом и не кусает за пятки. Котов, кстати, у нас три штуки – вот:


вот:


и вот:


Все впятером уселись перед телевизором и, как и договаривались, включили «8 1/2» Феллини:


Могу пересматривать этот фильм сколько угодно раз, говорю жене. Она восторженно соглашается.


...Слушай, говорит она, а пойдём-ка сначала вылезем за кофе?

Надеваем шлепанцы, маски, дезинфицирующий гель и быстренько вылазим из квартиры. На улице двадцать-пять липких нью-йоркских градусов и пусто — карантин, чо.


Витрины побиты. Вчерашние мирные протесты, закончились чуть менее мирно чем хотелось бы.


Слышатся звуки дрелей и пил — владельцы магазинов заколачивают свои витрины фанерой, так, на всякий случай.


Дошли ко кофе. Бариста рассказывает как вчера, на площади профсоюзов, мирные протестующие пожгли полицейский фургон с патронами внутри. Чуть кучу народа не постреляло. Полицейские — свиньи, конечно, подытоживает он.

Все понимающе кивают. Кофе у него, кстати, отличный.


По пути домой натыкаемся на демонстрацию. Впрочем, в наше время невозможно плюнуть, чтоб не попасть в какой-нибудь марш против полицейского произвола.


Полицейские произвольно стоят по сторонам, охраняют право на мирный протест.


Пришли домой, поднялись на свой четвертый этаж, уселись перед теликом.
...Подожди, я только шторы задёрну, говорит Холли.
Ну, наконец-то.


Звонит телефон — Холлина мама. Холли виновато гримасничает — подожди, мол.

Пока она разговаривает по телефону, смотрю в фэйсбук. Там одна френда говорит, что от масок застаивается энергия ци; другой френд призывает ввести ввойска. Закрываю фэйсбук.

Звонит моя мама. Спрашивает как я, как Холли, не болеем ли. Спрашивает как Холлина мама. Я сдуру говорю ей, что Холли как раз с ней по телефону разговаривает. Следующие пять минут обе наши мамы общаются друг с дружкой, используя нас как передающие устройства.


Я охрипла, говорит Холли. Пойдём, стрельнём у кого-то сигаретку. (Холли не курит, поэтому приходится стрелять. Она всегда предлагает доллар — почти никогда не берут. Я, когда выпрашиваю, тоже предлагаю доллар — берут всегда.)

Ходим по улице полчаса где-то — народу-то нет. Натыкаемся на еще одну демонстрацию. В ней тоже никто не курит!




Милые девушки бесплатно предлагают демонстрантам водичку, маски, дезинфицирующие гели, а сигареты не предлагают даже за деньги! Знаю, спрашивал.


Стройными рядами промаршировали против полицейского произвола еще метров двадцать и — нашли еще милее девушек! Они и поделились со мной сигареткой. Доллар не взяли — я вовремя похвалил их плакатики.


Возвращаемся домой.


Коты недовольно мяукают. Обедать, мол.


Покормили котов, уселись перед телевизором. На экране — Мастрояни.


С улицы доносится звук сирены. За последние месяцы мы привыкли к постоянному вою сирен скорых помощ, но этот становится все громче и громче — и материализуется в полицейскую машину. Сделай паузу, говорит Холли, пусть проедет.

Полиция подъезжает к нашему дому и останавливается.


Я вспоминаю различные мемуары про Россию 37 года — там писали, что при звуках сирены, останавливающейся перед подъездом, весь дом замирал. Все думали — не ко мне ли это?

Становится жутко.


- Не к нам ли это, Холли? - страшным шепотом говорю я.
- Ты че, - говорит, - натворил что нибудь? Употребляешь наркотики? Или жертва домашнего насилия? Что б это им — и к нам-то?

Не понимает! Человек совершенно не пришибленный нашей великой историей! Ладно, пусть она и права в чем-то. Совсем другой год, другая география. Но все равно интересно к кому это они приехали. Специально вышел с котом на лестницу, поглядеть.


Собственно, в нашем доме только три квартиры. В одной квартире проживала милейшая пара: он — актёр, она — бухгалтер. Её уволили в апреле и они сразу уехали на дачу, в штат Делавэр. Ему с работы отпрашиваться не пришлось.


В другой жил парень с собакой; они свалили еще в конце марта — он программист, может работать откуда угодно. Она — собака.


В третьей — мы.


То есть, кроме как к нам, ехать полицейским было некуда. Стою, притаившись на лестничной клетке. Полиция, видимо, чувствовала мою бдительность и в подъезд не совалась.

- Эй, ты! - кричит Холли. - Полицейские в Барбекюшную зашли, напротив! Мы будем смотреть твой дебильный фильм или нет?


Только расположились, как вдруг с улицы раздаются звуки аплодисментов, крики, трубный рёв вувузел, лязг поварёшек о сковородки. Я выскакиваю на пожарную лестницу.


Каждый вечер, в 7 часов весь Манхэттен вылазит в окна, на пожарные лестницы, на крыши и аплодирует врачам, доставщикам еды и так далее — всем, кто работает, пока мы сидим дома на карантине. Давняя городская традиция — еще с конца марта. Я тоже бурно и обильно хлопаю в ладоши.


С чувством глубокого удовлетворения от выполнения гражданского долга, возвращаюсь к телевизору.


Не прошло и пары минут, как Холли говорит: хочу жрать. Заказываем пиццу.
- Сорри, доставить не можем, - говорят на линии, - оба доставщика не вышли.
- Ай-яй-яй! Заболели, что-ли?
- Нет, протестуют против полицейского произвола.

Иду забирать.

По пути назад, натыкаюсь на еще одну демонстрацию. У девушки на плакате написано: «Чёрные! Жизни! Важны! Че, тупой». Только прошел мимо толпы, как они двинулись в моём направлении. Пиццу учуяли? Прибавляю шаг.


Захожу домой. Под окнами — куча народу, толпа шумит, скандирует. Над головами летают вертолёты. И хлеб, и зрелища! Жрём ужин на пожарной лестнице, смотрим как проходит демонстрация.


Темнеет. Демонстрация плавно перетекает в мелкий погромчик. Народ выкатывает на перекрестки мусорные баки, поджигает их. Кое где слышен звук битого стекла.

Машины недовольно сигналят, объезжая все это. Где-то над нами стрекочет полицейский вертолёт, слышен вой сирен, но самих полицейских не видно. Мы доедаем пиццу и залезаем обратно в комнату.

...Слушай, говорит жена, уже поздно, голова не варит. Может что нибудь попроще поставим? Что-то не черно-белое, без субтитров.

Попроще, так попроще.


Легкое, ненавязчивое.


...И куда только день прошел? Выходим пройтись перед сном. На улицах пусто, даже машины почти не ездят. Тишь да гладь. Народ укладывается спать.


Прямо на пожарном шкафу замечаю надпись, по русски: «Город Бесов».


Возвращаемся домой, поднимаемся наверх, кормим котов.


И — спать.


...А да! Совсем забыл! Вот, кстати, мои предыдущие дни в этом сообществе:

Самый обычный день в Нью-Йорке

Еще один самый обычный день в Нью-Йорке

Самый обычный выходной в Нью-Йорке

Один день туриста в Калькутте

Спокойной ночи!