За сто лет до майдаунов: образцы информационного оружия были испытаны ещё в Первую мировую ( 1 фото )

Значение информационно-психологического противоборства в период ведения боевых действий сегодня ни у кого не вызывает сомнений. А как обстояло дело с пропагандой сто лет назад, когда шла Первая мировая?

Значение информационно-психологического противоборства в период ведения боевых действий сегодня ни у кого не вызывает сомнений. А как обстояло дело с пропагандой сто лет назад, когда шла Первая мировая?

Документальных свидетельств, дошедших до нашего времени артефактов, раритетов идеологического фронта той войны сохранилось не так много. Пропаганда почти во всех воюющих странах считалась делом второстепенным, вспомогательным, призванным лишь сопровождать боевые действия, не являлась самостоятельным направлением. И все же, как подчеркивают специалисты, «массовая пропаганда как оружие войны, получившее позже определение психологического, впервые появилась в ходе Первой мировой…» (А. Окороков).

Британия: учителя Геббельса

Лидерами такой войны определенно были англичане. Они первыми поставили пропаганду себе на службу, что совсем не удивительно. Опыт проведения различных информационных диверсий и пропагандистских мероприятий у «владычицы морей» был к тому времени уже накоплен: опиумные войны в Китае, англо-бурская, колонизация Вест-Индии, Африки, Индостана и… Россия, против которой тайная подрывная война англичанами велась с небольшими перерывами со времен, пожалуй, Ивана Грозного.

В Первую мировую на немецкие окопы и тыловые районы Германии с самолетов и воздушных шаров англичане обрушили тщательно подготовленный информационно-пропагандистский вал в виде почти миллиона экземпляров профессионально подготовленных листовок, брошюр, газет, плакатов, открыток, специальной литературы, чего до них в таких масштабах никто не делал. В результате массированной бомбардировке сознания подвергались не только солдаты кайзера, но и мирные бюргеры. Им убедительно показывали бесполезность ведения войны со странами Антанты, обреченность всех усилий Германии, высмеивались кайзер Вильгельм, его кабинет министров, проводимая ими политика, расписывались творимые немцами ужасы на оккупированных территориях, а их реальные достижения на фронте занижались в пику даже минимальным успехам армий Стран сердечного согласия, которые преподносились триумфами.

Фактический начальник разведки германской армии Вальтер Николаи с возмущением писал: «Ложные газеты поддерживали честь своего названия. Во время величайших побед германского оружия в них сообщалось о тяжелых поражениях немцев. О русских, давно уже отброшенных за границу, все еще сообщалось, что они движутся на Берлин. С населения пропаганда эта переносилась на пленных, которые распространяли ее в свою очередь по лагерям для военнопленных в Германии».

Николаи был прав, верно определив направление британской информационной политики в отношении немцев. Одним из главных инструментов пропагандистской войны, примененных англичанами, стала откровенная ложь. Британцы, пожалуй, первыми в мире вознесли ее на столь высокий уровень в массовых масштабах, возведя в ранг оружия и поставив на службу своим интересам. Так, например, англичане запустили слух, будто немцы перерабатывают трупы солдат противника и даже своих на корм для свиней или в стеарин, что вызвало бурю возмущения во всем мире и сильно подорвало международные позиции Германии. Это была абсолютная обезоруживающая ложь, против которой немцы так и не смогли найти контраргументов – опыта борьбы тогда не было, чем и пользовались предприимчивые англосаксы. Премьер-министр Британии Ллойд Джордж после заключения Версальского мира с удовлетворением писал одному из организаторов этой оголтелой пропагандистской кампании лорду Нортклиффу: «Я бесконечно благодарен Вам за те большие услуги, которые Вы во время Вашей службы оказали нашему общему делу. У меня есть много прямых доказательств успеха Вашей неоценимой работы, немало способствовавшей поражению противника». Немцы были попросту деморализованы столь наглыми действиями англичан.

Германия: слабость – в совести

Признавая это, Николаи писал: «У нас почти полностью отсутствовала хоть какая-нибудь просветительная работа. Это прямо бросалось в глаза каждому солдату. Для меня это был только лишний повод глубже задуматься над вопросами пропаганды». Задумался герр Вальтер поздновато. Но это была не его вина, а скорее беда.

Причина проигрыша немцами пропагандистской войны лежала в косности мышления верховного военного командования рейхсвера, чрезмерной его привязанности идеалам старой прусской военной школы. А она не предусматривала учет психофизического состояния солдат, которые со времен Фридриха Великого были лишь ранжированными винтиками, которые достаточно вовремя обслуживать (кормить, экипировать, муштровать). Самостоятельно думать им не полагалось, мыслительный процесс считался прерогативой офицеров.

С другой стороны, среди гражданских представителей власти царили благодушные настроения: мол, как могут благородные лорды заниматься таким неблагородным делом. Отсюда и вся пропаганда, направленная на противника, считалась делом несерьезным, моветоном, едва ли не глупостью… Николаи в своих мемуарах приводит характерный случай: «Генерал Людендорф приказал показать этот материал (пропагандистские трофеи. – Р.И.) группе членов парламента, посетившей Верховную ставку. Коллекция эта возбудила в них недоверчивые сомнения. Невозможно было убедить их в ненависти к нам неприятеля и в его стремлении к нашему уничтожению».

Однако это не значит, что у немцев пропаганда как один из способов ведения войны отсутствовала напрочь. Она была, но отставала от уровня противника и по масштабам, и по качеству. Немцы работали слишком шаблонно. Противник в выпускавшихся листовках и плакатах выставлялся исключительно в комичном виде, что с определенной поры не вызывало у кайзеровских солдат, столкнувшихся, например, с танками, ничего, кроме раздражения. Другим недостатком германской пропаганды была ее ограниченная субъективность – немцам по-хорошему не хватало английской наглости, они пытались вести войну «честно», не позволяя себе передергивать или подтасовывать факты, считая, что этим они нарушают некий неписаный закон. Третья причина – у англичан пропагандой занимались профессионалы, заказчиком выступало военное министерство и в их продукте было заинтересовано правительство. У немцев же это был удел любителей, часто начинающих поэтов или художников-самоучек.

Россия: сама себе деморализатор

Что касается России, то ее пропагандистская машина тоже была небезупречна. Одной из причин стало отсутствие конкретных лиц, отвечающих за пропаганду в масштабе необъятной страны, действующей армии и флота. Если в начальный период войны, когда патриотические чувства зашкаливали, особой нужды в единой координации этой работы не было, то в дальнейшем отсутствие должного органа стало очень заметно. Об этом прямо говорят донесения жандармских генералов К. Глобачева и А. Спиридовича. Русским почему-то всегда казалось, что их правда настолько очевидна, что не требует никаких обоснований и доказательств. Это роковая ошибка стоила очень дорого.

Военным ведомством России издавались, помимо газет, в достаточном количестве плакаты, книги, буклеты, открытки, ориентированные на армию и население России, пропагандирующие успехи на фронте и подвиги, совершенные солдатами и казаками. Немало выпускалось сатирической политической литературы, фельетонов, карикатур, шаржей, пользовавшихся большим спросом у читателей. Популярными были темы, показывавшие и подчеркивавшие мощь, величие, несокрушимость России. Художники старались изобразить преемственность современной русской армии от Ильи Муромца, воинов Александра Невского, солдат Петра I, чудо-богатырей Суворова, ратников Кутузова. С другой стороны, упор делался на традиционную религиозность, что выражалось в распространении в войсках духовной литературы, икон. Известно об издании и отправке на фронт для поднятия боевого духа литографий с изображением чудесного явления Божией Матери русским войскам под городом Августовым в сентябре 1914 года.

Помимо набиравшей все больший вес печати (в России к началу войны издавалось почти 3000 периодических изданий) к средствам пропаганды можно отнести входивший в моду синематограф и эстраду. С помощью корреспондентов, фото- и кинооператоров, отряженных в действующую армию, ведущие газеты и синематографичекие салоны страны регулярно освещали события на фронте. Это тоже была пропаганда, но не та, которая принципиально работает на победу, ведь когда дела на передовой пошли неудачно для нашей армии, то многие газеты и журналы («Летопись», «Дело», «Луч», «Утро России», «Речь», «Русская воля» и другие), хозяевами которых очень часто были отнюдь не патриоты России, стали скорее сеять панику и множить слухи, чем оказывать поддержку правительству и фронту.

С учетом набитых шишек

То, что отечественная пропагандистская машина не соответствовала своим задачам, стало окончательно ясно к началу 1917 года, когда в  России, не без участия газетных королей и владельцев синематографических компаний, произошел февральский переворот.

Роман Илющенко,
подполковник запаса