ВЫЛАЗКА ( 1 фото )

Дядя Марик и тетя Бетя на нудистский пляж пошли. Сами! По собственному, так сказать, желанию. Собрались: подстилка, пожрать и компот – и пошли. Тогда это была очень секретный поступок, статья, говорят, полагалась. И не только из поголовного кодекса, а еще в газете пойманного нудиста нудно же хаяли. Странно это. Ведь нудистом каждый человек бывал. Так сказать: и воры, и прокуроры. Но, чего-то за этот самый нудизм в бане никого не сажают. А на пляже низзя и точка. Но хочется! Вот и семейству Кац захотелось. С почему? Трудно сказать. Наверное, любому человеку, рано или поздно, хочется сказать: - Я тоже человек!
Впрочем, я на версии этой не настаиваю. Это тема до очень глубинных психологов. Я лучше, как дело-то было, расскажу.
Случилось как-то девушке Неле из подъезда на посиделки у ворот затесаться. Молодая совсем, а опытная. Разговор о бане шел. Ну, нашу, на Жуковского, быстро проскочили. Вдоль и поперек эта баня проговорена еще раньше. Похаяли баню на Ленина, обругали и баню на Артема, ну, ту, что подле Нового базара. И унялись бы, да товарищ Комбайнеров слово взял. Про баню не то шведскую, не то финскую речь повел. Мол, там люди без разбору моются. В одном банном помещении мужчины и женщины.
- Как можно! Как можно! – заохала тетя Аня. – Позор какой! Я бы никогда не позволила мущинам на себя голую глядеть!
- А они, вроде, и не стремятся! – развеселилась тетя Маруся. – Мужики! Кто голой Аней любоваться хочет?
Присутствующие мужики, даже Камасутренко, активности не проявили. Межбижер, правда, начал нести пургу насчет социалистических отношений и морального кодекса. Но мадам Берсон его быстро уняла, показав кулак. А потом к Марусе пристегнулась.
- С почему ты, Маруся, на Аню кинулась? Сама голой мужику покажешься?
- Где тот мужик? – как-то горько сказала Маруся и невнимательно оглядела присутствующих.
На этом, впрочем, посиделки закончились. Но разговор имел продолжение.
- Ты, как хочешь, а я на этот нудный пляж пойду! – заявила тетя Бетя.
- А ккак я ххоччу? – стал заикаться дядя Марик!
- Как я, так и ты! – постановила тетя Бетя.
Точной дороги девушка Неля не знала.
- Где-то после санатория Чкалова…
В общем, доехали Бетя с Мариком до старого ботанического, спустились к морю и… вперед. Вернее, назад в сторону Ланжерона. Идут, идут и на пляжи поглядывают. А пляжей тех, валом. Один за другим. Культурные, полудикие, дикие. Вот дикие нашу парочку интересовали. А на диких тех публикой интересовались. Голые там люди или не совсем. Трудное это дело, оказалось, нудистский пляж искать. Толстые же оба. Как полагается людям при должности и при достатке. Замаялись, но цели достигли. С трудом, правда. С дорожки пляж этот не разглядеть. Деревья да кусты очень заслоняют. Но тропинка имеется. А по этой тропинке что-то много людей снует. Кто вверх, но больше вниз направляются. Вот и Бетя с Мариком свернули. А там…
Мужики! Сколько раз вы мечтали очутиться среди голых женщин, причем, на любой вкус? Женщин не спрашиваю. И так знаю. Просто, они умней и терпеливей.
А тут любая мечта на месте сбывается. Все голые! Правда, некоторые не совсем. Это я женщин имею в виду. У пяти или шести, от волнения Марик со счету сбился, ленточка от детских косичек грудь прикрывает. Стеснительные, видать.
На Марика с Бетей внимания не обратили. Кто загорает, кто читает, кто ест, а кто уже и закусывает. Ну, как на любом пляже. Ничего нового, кроме… Ну, да, я уже говорил, голые все. В общем, есть на что посмотреть. И Марику, и Бете. Но надо и приличия соблюдать. Иначе выгонят, небось. Короче, разоблачились Марик с Бетей. И ничего. Мир не рухнул, солнышко светит, ветерок легкий и море вблизи шелестит. Разложили они для конспирации провизию, компот пьют и население осматривают. А оно разное совсем. И молодые, и не молодые, и совсем пожилые. О, вот уже и знвкомые лица попадаться стали. Оп-па! А вот товарищ Ханукирев, который машинами для вывоза стеклотары ведает, прошел и чуть заметно голову наклонил. Узнал! Поздоровался! Теперь не будет простаивать стеклотара в пункте! Он своего не подведет! Марик ему теперь свой, посвященный! Только ради этого стоило на пляж этот ехать! Бетя тоже знакомого приметила. Он, кстати, в одном рассказе мелькал. Цуцерман – помните? Правая рука завмага гастронома, где Бетя служит. Лежит, пузо и что ниже выставил, а две барышни ему бока греют. Цуцерману под шестьдесят, девушкам под восемнадцать… А что? Может себе позволить. На Бетю, кстати, глянул вполне одобрительно.
Освоился дядя Марик, купаться отправился. А на теле следов войны полно. На плече татуирока «Смерть фашистским гадам», чуть выше сердца шрам от осколка. Ну и пулевой шрам на бедре имеется. Татуировка, правда, почти стерлась, а шрамы, как новенькие! На них в воде девушка с фиксой внимание обратила.
- Ну, ты мужик писанный!
Марик решил, что его красавцем назвали и срочно обрадовался. А девица длинным ногтем в шраме над сердцем повертела и деловито спросила:
- Перо?
Марик удивился. Такая большая, а не знает, что пером такую дырищу никак не сделать. Но, чтоб поддержать разговор, ответил фразой из недавнего фильма:
- Бандитская пуля!
- Так ты мент! – огорчилась девица и уплыла.
Дядя Марик тоскливо посмотрел ей вслед и тоже поплыл, неумело подгребая ладонями воду. Впрочем, плыл он недолго. Устал, лег на спину и, слегка зажмурясь, стал смотреть на небо, на этот луг, принадлежащий всем-всем. Барашки облаков беззаботно паслись на этом лугу. Ниже носились чайки, противно крича, словно нищие в праздник. Собственно, это и был праздник единения человека с сущим. Но Марик этого не знал и просто лежал на спине и, почему-то, был счастлив.
Тем временем, Бетя играла в карты с хорошими, приличными людьми. Играли в подкидного дурака, игру сложную, умную – без шуток! – и увлекательную. Закаленная в дворовых боях, Бетя выигрывала. Играли на поцелуи, так что Бетя была зацелована вся. Правда, вернувшись к подстилке, она обнаружила, что их обокрали. Исчезли брюки Марика и ее сумка. Хорошо хоть Марика трусы оставили. А в трусах имелся потайной карманчик. На всякий случай. С деньгами, конечно. Так что, домой они добрались. С овациями у ворот. И расспросами потом. Что-то несли неправдивое… Начет темного переулка…
О нудистском пляже больше разговоров в семье не было. Лишь иногда кто-то из них замирал, вспоминая. Бетя – поцелуи, а Марик синее небо с облаками и чайками над головой.

Александр Бирштейн
Художник И. Бабиченко.

Крепкого здоровья!