Париж и его флагшток ( 22 фото )

- строительство башни Эйфеля, 1887 - 1889 гг.

К Парижу приближалась коалиционная армия. Такое уже бывало, но на этот раз речь шла о посетителях Всемирной выставки 1889 года. Французской армии нечего было опасаться, ведь по большей части туристы оказались безоружны, однако столице требовалось нечто впечатляющее. Проститутки решительно выступили вперед, но были сконфужены остроумным замечанием в чисто французском духе, с неприличными звуками и гримасами. И тогда взгляды всех обратились к архитекторам. Быть может они смогут предложить что-нибудь оригинальное?

Было рассмотрено и выброшено множество интересных и, безусловно, оригинальных проектов. Гигантская гильотина из папье-маше, удерживаемая сотней слонов, одетых в духе "Старой гвардии". Наполеоновская треуголка из мрамора, полностью прикрывающая Париж от солнца и тяжелой германской артиллерии. Огромный бассейн-панорама бомбардировки Генуи флотом Людовика XIV в масштабе один к одному. Наконец, кто-то предложил пойти проторенным путем Второй империи и скрипя зубами Третья республика обратилась к немцам.

Здесь надо заметить, что в свое время император Наполеон III, проведший изрядную часть своей молодости в германской эмиграции, призвал немецких архитекторов для того, чтобы превратить хаотичную застройку Парижа в нечто хотя бы отдаленно напоминающее Вену. Именно при нем Хиттторфф и Хаусманн построили настоящую императорскую столицу, за что были произведены благодарными потомками в бароны и французы, с фамилиями Гитторф и Осман. Густав Беникхаузен пошел той же дорогой и не прогадал.

Набив руку на строительстве малоизвестной статуи Свободы в провинциальных САСШ, он взялся за дело от противного и предложил отцам города очень простой по замыслу проект. Никакого мрамора или колодца в каменном ботфорте, а просто - металлическая башня высотой в три сотни метров. Потому что можем! К тому же, до выставки осталось каких-то три года, а архитектор брался успеть в срок и обещался не играть на бирже и в бильярд. Так республиканцы вынуждены были прибегнуть к опыту бонапартизма.

Говоря прямо, башню следовало бы называть Беникхаузенской или хотя бы Айфелевой - в честь вестфальско-пфальцского горного массива, взятого семейством архитектора в качестве псевдонима, но история полна примерами самого вопиющего наплевательства реалий по отношению к этому самому "следовало бы". Галльские националисты, восторжествовавшие после 1789 года, не потерпели бы никакого Айфеля, не говоря уже о Густаве Б., а потому официальные источники из инстаграмов инстадив безапелляционно сообщают нам об Эйфелевой башне Гюстава Э.

Такова печальная природа бытия.

Строение открыли 31 марта 1889 года, причем при этом было совершено сразу два прыжка в будущее. Во-первых, башню ввели в эксплуатацию без удобств, в том числе и лифта, что прямо-таки напоминает о некоторых современных застройщиках, а во-вторых, прямо проистекавших из "во-первых", на приемке впереди всех по ступенькам несся архитектор Эйфель, а за ним, охая и стеная, плелась ответственная парижская комиссия. А это уже, государи мои, настоящий фашизм - помните ли, как любил бывший берсальер Муссолини пробежаться во главе своих генералов, демонстрируя всем свою прекрасную физическую форму?

В общем, объект был сдан, Всемирная выставка удалась. Английская, французская и немецкая вики сообщают о десятках интересных образчиках достижений в области науки и техники, представленных на ней, российская же ограничивается упоминанием о продемонстрированном в Париже монолите воронежского чернозема, вызывая тем у неподготовленного читателя слезу ностальгии об империи Романовых. К сожалению, монолит не пережил испытаний времени, слабым и преходящим утешением чему может служить тот факт, что башня Беникхаузена ("Эйфеля") до сих пор стоит на своем месте.

Под катом вы найдете зафотографированные этапы ее возведения силами трех сотен рабочих, ни один из которых при этом не пострадал. Что, конечно, хорошо, но не по-спартански.