«Больше здесь не появляйтесь». Как школьнику перейти Невский, если на переходе — пятеро «правоохранителей» ( 1 фото )

Масштабные перекрытия движения в центре Петербурга в субботу нарушили ход жизни тысяч горожан. В отсутствие митингов и протестующих сотрудники в форме и в штатском проводили серьёзные беседы с подвернувшимися под руку прохожими, включая школьников, вооружённых лишь рюкзаком и запиской от мамы.

«Фонтанка» пообщалась — с разрешения родителей — с ученицей средней школы (учебное заведение расположено в непосредственной близости от Невского проспекта). Утром 6 февраля все как обычно пришли на уроки, не зная, каким приключением окажется возвращение домой. Домашний ребёнок, худенькая девочка на вид 10 — максимум 12 лет, пришла домой и удивила рассказом.

Мама собеседницы «Фонтанки» уверяет: в пятницу с вечера она специально везде, где могла, искала информацию — не ожидается ли каких-то перекрытий или ограничений. Если бы был хотя бы намёк на это, не пустила бы дочь одну. Но власти хранили гордое молчание — раскрывать своих карт заранее не стали, и масштабные ограничения движения застали горожан врасплох. А тем, кто осмеливался жить привычной жизнью, предстоял серьёзный разговор с нелепыми советами, выворачиванием сумок и демонстрацией истории браузера в телефоне.

— Как ты вообще на Невском оказалась?

— У меня в субботу в школе уроки. А по Невскому я шла домой — у меня онлайн-урок, и надо было уйти пораньше из школы, после третьего урока.

— Мама была в курсе, что ты раньше времени уходишь?

— Да, в курсе. Она даже написала записку учителю, чтобы меня отпустили.

— Ты часто ходишь одна домой?

— Да, конечно. Это нормально.

— Перед тем, как ты вышла из школы, тебя предупреждали, что могут быть какие-то проблемы?

— То, что могут быть задержания, я, в принципе, знала, но не думала, что это может касаться лично меня. Но то, что там будут стоять правоохранительные органы, я догадывалась.

— Вы это в школе обсуждали?

— Нет, в школе мы такое не обсуждаем. Я это знаю из соцсетей, потому сейчас всё кишит этим. Хотя я этим и не интересуюсь.

— Ты вышла из школы, и что дальше? В какой момент ты поняла, что что-то идёт не так?

— Я вышла из школы, увидела, что стоят ограждения, и пошла туда, потому что была уверена: меня через них пропустят. Но ко мне подошел омоновец — в обмундировании, в шлеме с маской и с большим щитом, два полицейских в форме и человек в обычной чёрной одежде.

— Как они к тебе обратились, и кто именно?

— «Девушка, я могу задать вам пару вопросов?» — это человек в гражданской чёрной одежде так ко мне обратился.

— Они представились? Как их зовут, кто они такие?

— Нет, «человек в чёрном» и полицейские не представлялись, не называли свою должность.

— Куда они тебя отвели?

— Мы прошли немного от этого ограждения — в сторону просто отошли. Он спросил: «Откуда и куда вы идёте?» Я ответила, что иду из школы по записке от мамы, потому что мне надо быть дома. Объяснила, что здесь я потому, что учусь в школе, которая рядом. Он попросил показать записку, потом — что находится у меня в рюкзаке. Расспросил мои и мамы имя, фамилию, номер школы. Я показала, что у меня в рюкзаке — тетрадки разные и учебники.

— Ты открыла рюкзак, и он туда просто заглянул? Или сам доставал вещи?

— Он попросил вытащить пару вещей, потому что у меня тетради лежат в беспорядке, и взял их рассмотреть.

— Просили телефон показать?

— Да, попросили дать им телефон и разблокировать его. Смотрели историю, Instagram и ВК.

— И что они там увидели?

— В принципе, ничего. Все обычные вещи, которые может гуглить обычный подросток.

— Сейчас подростки чего только не гуглят.

— Ну, знаете… Ничего про митинги там, по крайней мере, не было.

— Чем закончился разговор?

— Ну, они меня спросили, зачем я вообще сюда хожу по субботам, и давайте, мол, здесь больше не появляйтесь.

— Это тебе «человек в чёрном» так сказал?

— Нет, это полицейский мне сказал, чтобы я лучше через это место больше не ходила, и вообще больше не ходила в школу по субботам во время «гуляний».

— А как же ты должна понять, есть «гулянья» или нет?

— Наверное, судя по тому, стоят там омоновцы или нет.

— Тебе было страшно?

— Да.

— А чего именно ты боялась?

— Что меня арестуют.

— Чем всё кончилось?

— Потом меня выпустили через это ограждение, и я пошла к метро мимо других омоновцев в оцеплении.

— Маме рассказала, как она отреагировала?

— Сказала, что надо было сразу позвонить. Но... раз не было применения физической силы, там, оскорблений, раз всё было безопасно и законно, то ничего.

— Ну, и ты прав не качала, не скандалила, разговаривала вежливо?

— Я знаю, что раз я несовершеннолетняя, допрашивать меня без мамы и обыскивать они не могли. Но я решила не обострять ситуацию. Они же могут меня забрать, избить... и тому подобное.

— Как ты себе представляешь, что страшные омоновцы вдруг начнут избивать маленькую девочку с запиской от мамы? Вряд ли же?

— Ну, мало ли что происходит. Бьют всех без разбора. Я видела на видео из Интернета.

— Ты вообще понимаешь, о чём идёт речь на всех этих митингах и гуляньях?

— Да, на большинстве из них люди считают, что неправильно задерживать Навального. И неправильно, и нечестно, что его арестовали. Кто-то думает, что надо свергнуть Путина. Но я так не считаю. Я вообще ничего не думаю про нашу власть.

— То есть ты понимаешь мотивацию людей, которые туда ходят?

— Детей — не понимаю, зачем они это делают. Если человек взрослый — это его дело. Ещё плохо, что их там много, и они могут заразиться. Но если у них такое мнение — то окей. Как думают, пусть так и думают.

Иван Черных, «Фонтанка.ру»