Anayarin
Это не наша Россия ( 1 фото )
Молодежь живет в пузыре, покрытом броней. Но рано или поздно она построит новую страну — на нормах, которые сегодня кажутся нелепыми.
Молодое поколение борется за свою Россию, которой никогда не было. Фото Александры Полукеевой, ИА «Росбалт»
Моя сознательная жизнь началась, когда Путин был уже у власти. До поры до времени я и мои сверстники не обращали внимания на госмашину. Но по мере того как бывший чекист постигал основы пропаганды и выстраивания авторитарной системы, мы постепенно учились замечать бреши в ее основе. Так и возник поколенческий разрыв, доведенный сегодня уже до крайности.
Нам по наивности казалось, что неустойчивая политическая конструкция долго не протянет, 2024 год завершит путинскую эпоху и страна наконец вздохнет — пусть поначалу с опаской и в полсилы. Теперь эти надежды как будто разбиты: «обнулился» не президент, а рядовой избиратель, окончательно утративший веру в значимость своего голоса. Многим теперь кажется, что крах режима станет возможен только после того, как его лидер уйдет на покой.
Значит ли это, что мое поколение смирится? Не думаю. Я восхищаюсь, как отчаянно мои сверстники продолжают верить в прекрасную Россию будущего. Причем метод борьбы неважен: кухонная дискуссия, фото в Instagram с отметкой «против» на бюллетене, одиночный пикет или полноценный активизм. Неравнодушие и сознательность — то, что отличает нынешнюю молодежь от более старших поколений.
Получается, что настоящее и грядущее — это не столько Путин, олигархия и репрессии, сколько жизнь вопреки им. Мое окружение не хочет бежать за границу, хотя трава у соседа зеленее. Не хочет оно и закрывать глаза на проблемы, сохраняя внутреннюю гармонию.
Оно борется — точечно и часто робко — за свою Россию, которой никогда не было.
Которая забудет об агрессии, имперских корнях и перестанет рычать на соседей. Которая начнет уважать своих граждан и воплотит в себе принципы социального государства. Которая примет каждого, кто живет, выглядит и думает «не так»: от «косноязычного» мигранта до «слишком прогрессивного» представителя ЛГБТ. Которая больше не будет искать врагов вовне, а особенно — внутри. В которой экстремистом больше не будут считать любого инакомыслящего. В которой не будет места силовикам, бесправию и номенклатурному мышлению. Которая будет свободной.
Примерно так молодежь, с которой я общаюсь, рассуждает о потерянном «золотом веке» Руссо и несуществующей родине — европейской, либеральной, антипутинской, просто другой. Утонув в грезах о прекрасном и окружив себя единомышленниками, условный миллениал или зумер пытается справиться с натиском Левиафана и несправедливости. Здесь, за редким исключением, нет стратегии и конкретики — лишь сплошная инфантильность. Но победить порой способна только слепая вера, без колебаний и сомнений.
И мы ждем своего часа. Каждый раз отчаянно верим, что очередной всплеск станет триггером к переменам: протесты против фальсификаций на выборах или возмущение делом «Сети» (организация признана террористической и запрещена в РФ — прим. ред.), или катастрофическое падение рейтингов президента и «правящей партии» на фоне жалких подачек Кремля в пандемию, или недовольство топорным переписыванием Конституции.
Мы часто ошибаемся, ругаем себя за наивность — и продолжаем смотреть горящими глазами в будущее.
Но варясь, по сути, в собственном соку, молодые люди еще больше дистанцируются от реальности. Мыльный пузырь в итоге обрастает броней. Если все твои друзья проголосовали «против» — значит сторонников «за» быть не могло. Если уточка Медведева превратилась в насмешку и мем — значит никто не поддерживает Белый дом. Если пропагандисты опять топорно подтасовали факты — значит прокремлевская пропаганда больше не действует. Мы, как выразился господин Соловьев, «вечные два процента», которые не верят в ничтожность цифры и считают себя будущим России.
Не сказать, что это заблуждение. Падет ли режим из-за слабости президента, олигархической распри или социального бунта, все равно в конечном итоге страна обретет человеческое лицо именно благодаря молодежи. Эмигрируют немногие, а некоторые уехавшие обязательно вернутся. Патриотизм — анахронизм, но мы все же его впитали, причем не благодаря, а вопреки государственной риторике. И именно мы построим страну на тех нормах, которые сегодня кажутся нелепыми и преждевременными, но через десяток лет станут частью фундамента прекрасной России настоящего.
Никита Строгов
Молодое поколение борется за свою Россию, которой никогда не было. Фото Александры Полукеевой, ИА «Росбалт»
Моя сознательная жизнь началась, когда Путин был уже у власти. До поры до времени я и мои сверстники не обращали внимания на госмашину. Но по мере того как бывший чекист постигал основы пропаганды и выстраивания авторитарной системы, мы постепенно учились замечать бреши в ее основе. Так и возник поколенческий разрыв, доведенный сегодня уже до крайности.
Нам по наивности казалось, что неустойчивая политическая конструкция долго не протянет, 2024 год завершит путинскую эпоху и страна наконец вздохнет — пусть поначалу с опаской и в полсилы. Теперь эти надежды как будто разбиты: «обнулился» не президент, а рядовой избиратель, окончательно утративший веру в значимость своего голоса. Многим теперь кажется, что крах режима станет возможен только после того, как его лидер уйдет на покой.
Значит ли это, что мое поколение смирится? Не думаю. Я восхищаюсь, как отчаянно мои сверстники продолжают верить в прекрасную Россию будущего. Причем метод борьбы неважен: кухонная дискуссия, фото в Instagram с отметкой «против» на бюллетене, одиночный пикет или полноценный активизм. Неравнодушие и сознательность — то, что отличает нынешнюю молодежь от более старших поколений.
Получается, что настоящее и грядущее — это не столько Путин, олигархия и репрессии, сколько жизнь вопреки им. Мое окружение не хочет бежать за границу, хотя трава у соседа зеленее. Не хочет оно и закрывать глаза на проблемы, сохраняя внутреннюю гармонию.
Оно борется — точечно и часто робко — за свою Россию, которой никогда не было.
Которая забудет об агрессии, имперских корнях и перестанет рычать на соседей. Которая начнет уважать своих граждан и воплотит в себе принципы социального государства. Которая примет каждого, кто живет, выглядит и думает «не так»: от «косноязычного» мигранта до «слишком прогрессивного» представителя ЛГБТ. Которая больше не будет искать врагов вовне, а особенно — внутри. В которой экстремистом больше не будут считать любого инакомыслящего. В которой не будет места силовикам, бесправию и номенклатурному мышлению. Которая будет свободной.
Примерно так молодежь, с которой я общаюсь, рассуждает о потерянном «золотом веке» Руссо и несуществующей родине — европейской, либеральной, антипутинской, просто другой. Утонув в грезах о прекрасном и окружив себя единомышленниками, условный миллениал или зумер пытается справиться с натиском Левиафана и несправедливости. Здесь, за редким исключением, нет стратегии и конкретики — лишь сплошная инфантильность. Но победить порой способна только слепая вера, без колебаний и сомнений.
И мы ждем своего часа. Каждый раз отчаянно верим, что очередной всплеск станет триггером к переменам: протесты против фальсификаций на выборах или возмущение делом «Сети» (организация признана террористической и запрещена в РФ — прим. ред.), или катастрофическое падение рейтингов президента и «правящей партии» на фоне жалких подачек Кремля в пандемию, или недовольство топорным переписыванием Конституции.
Мы часто ошибаемся, ругаем себя за наивность — и продолжаем смотреть горящими глазами в будущее.
Но варясь, по сути, в собственном соку, молодые люди еще больше дистанцируются от реальности. Мыльный пузырь в итоге обрастает броней. Если все твои друзья проголосовали «против» — значит сторонников «за» быть не могло. Если уточка Медведева превратилась в насмешку и мем — значит никто не поддерживает Белый дом. Если пропагандисты опять топорно подтасовали факты — значит прокремлевская пропаганда больше не действует. Мы, как выразился господин Соловьев, «вечные два процента», которые не верят в ничтожность цифры и считают себя будущим России.
Не сказать, что это заблуждение. Падет ли режим из-за слабости президента, олигархической распри или социального бунта, все равно в конечном итоге страна обретет человеческое лицо именно благодаря молодежи. Эмигрируют немногие, а некоторые уехавшие обязательно вернутся. Патриотизм — анахронизм, но мы все же его впитали, причем не благодаря, а вопреки государственной риторике. И именно мы построим страну на тех нормах, которые сегодня кажутся нелепыми и преждевременными, но через десяток лет станут частью фундамента прекрасной России настоящего.
Никита Строгов
Взято: Тут
292