Фантомас, Кокос и операция Сосиска ( 1 фото )

- Видите ли, милый коллега, - говорю я Кокосу. – Поскольку синтез невообразимых бессмысленностей в виде комбинаций элементов естества в критическую массу искусственной созидательности имеет своим итогом тотальный декаданс…

- Нет уж, коллега, - возражает мне Кокос-молокосос. – При всём уважении позвольте заметить, что биологическая схема натуральности и всей её детализированной атрибутики определяется вовсе не как эрзац подделкой чистой исходности импульса…

Всем горячий философский мяу! Я ваш старый знакомый кот Фантомас. Наша дорогая хозяйка Максимилиана на работе, а мы с псом Кокосом давим дома диван, смотрим по телеку какую-то муть и ведём кошачье-собачьи дискуссии. Причём Кокос до того обнаглел, что отваживается со мной спорить.

- Ещё раз повторяю, коллега! – рычу я. – Это же элементарно! Промежуточная медитативная схема иллюзионного порядка не может не генерировать возможность выйти из цепи детерминант создания… Вот поэтому селёдочные хвосты гораздо вкуснее сосисок!

- Не утрируйте, уважаемый Фантомас, - упирается этот упрямец. – Вы упустили из виду, что ясность видения сути и смысла вещей в контексте интеллектуальной чувственности всегда имеет приоритет в поле запроса точки восприятия… а потому любая, даже третьесортная сосиска стоит на порядок выше селёдочного хвоста!

- Тьфу на тебя, обрубок лохматый, - говорю я. – Как вот дам сейчас в ухо!

Спор о сосисках и селёдочных хвостах начался с того, что наш Кокос влюбился. Он влюбился в псину Печеньку из соседнего подъезда. Между ними всё серьёзно, Печенька отвечает ему взаимностью. Во время прогулок они ведут активную переписку по собачьей почте у каждого столба.

Теперь Кокос думает преподнести своей даме презент в знак любви. У собак свои ценности – жемчуга, курорты и шубы им ни к чему. Поэтому Кокос намерен подарить Печеньке чудесную свежую сосиску.

Достать сосиску не проблема, Максимилиана кормит нас очень хорошо. Но я возразил, что селёдочный хвост в качестве презента гораздо благороднее сосиски. Он чувственней, романтичней и эмоциональней.

Всем своим знакомым кошкам я дарю именно селёдочные хвосты и отбоя от женщин не знаю. Вот тут-то мы и зацепились. Кокос топил за сосиски, я – за селёдку.

- Ладно, наплевать! – ворчу я, устав от диспутов. – Дари своей Печеньке что хочешь, хоть дуршлаг на голову… и переключи эту ерунду в зомбоящике! Давай лучше «Культуру».

Послушный Кокос переключает канал на «Культуру». Транслируют балет «Венецианский карнавал». Вот это другое дело! Мы вместе смотрим, как персонажи порхают по сцене, дрыгают мослами и крутят фуэте.

- Идея! – оживляется Кокос. – Надо репетнуть походку, когда я побегу вручать Печеньке сосиску. Красивая поступь – одно из важнейших собачьих качеств. Давай, Фантомас, ты будешь Печенькой, а телевизионный пульт – сосиской. Сейчас я к тебе примчусь!…

Схватив в зубы пульт, Кокос уходит в коридор, разбегается и несётся ко мне во всю прыть. Да ещё и с самым глупым выражением морды. Шлёп-шлёп-бах!

- Печенька, я тебя люблю! – лает Кокос, бросив передо мной пульт, и крутит фуэте на всех лапах сразу. – Ну как, Фантомас? Впечатляет?

- Не то слово, - ворчу я. – Ты грациозен как мешок с углём, упавший с корабельных сходней.

- Фигня, это от недостатка тренировок. Пробуем ещё раз!

Кокос носится по комнате и крутит фуэте, пока из-за холодильника не высовывается потревоженный Мыш Калистратыч. Это очень авторитетный мыш, и отношения у нас самые добрососедские.

- Что тут творится? – спрашивает Калистратыч. – Только я лёг вздремнуть… Понос у кого-то, что ли?

Мы объясняем ему про Печеньку, сосиску и грациозную походку. Калистратыч хихикает.

- Берите пример с меня, молодёжь. Я настолько неотразим, что при виде меня женщины просто валятся в обморок без всяких прелюдий. Увидела – и хлоп! И я спокойно отнимаю самое ценное, что есть у женщины – вечерний перекус.

- Мы не позаботились о главном, - говорю я. – Кокос, как ты собрался вынести из дома сосиску? Хозяйка ведь сразу увидит. И как ты побежишь к Печеньке, если Максимилиана держит тебя на поводке?

Кокос скромно поджал хвост.

- Я надеялся, это обдумаешь ты, Фантомасик, - сознался он. – Ты же умный кот, правда?

Так я и знал. Ну вот куда девать этого подхалима? Всё приходится делать самому.

Стратегию я разработал быстро. Макся, конечно, не поведёт Кокоса на прогулку с сосиской в зубах. Заставит её съесть или выплюнуть. Карманов у нас с Кокосом тоже нет. Но я придумал, как обойти эту трудность.

- План следующий, - сказал я. – Форточка в комнате приоткрыта. Я выпрошу у Макси сосиску и спрячу её на краю рамы. Потом мы втроём выйдем на прогулку. Калистратыч будет дежурить на окне. Едва Макся заболтается с кем-нибудь из соседей, я быстро отцепляю поводок у Кокоса, а Калистратыч сбрасывает нам во двор сосиску. Кокос хватает её и несётся вручать Печеньке…

- Ты гений! – завопил Кокос и полез обниматься.

- Я в курсе, юноша, - сказал я, ловко увильнув от объятий.

***

Вечером всё сложилось как нельзя лучше… за одним исключением. Придя с работы, Макся выдала нам с Кокосом по сосиске. Одну мы поделили пополам, а другую я незаметно сунул в приоткрытую форточку.

Мыш Калистратыч прошмыгнул на окно и сел «дежурным по сосиске». Макся надела на Кокоса ошейник и вывела на улицу, я увязался следом.

Всё благоприятствовало замыслу. Хозяйка Ирен с Печенькой тоже гуляли неподалёку. Макся остановилась поболтать с соседкой Лилькой. Я просигналил наверх Калистратычу, подкрался к Кокосу и отцепил его от поводка.

Сосиска спикировала сверху словно молния. Освобождённый Кокос ловко поймал её на лету и понёсся к ненаглядной Печеньке балетным галопом.

- Кокос! Кокос, ко мне! – спохватилась Максимилиана, обнаружив, что пёс сорвался в привязи.

В три прыжка Кокос подлетел к Печеньке. Тявкнул, обнюхал, пошептался с ней, потыкался носом и вернулся к нам. Счастливый, но слегка виноватый.

- Я не понял, Коко, - сказал я. – Ты подарил Печеньке сосиску или нет? Что-то я не заметил.

- Нет, - буркнул Кокос. – Я… я нечаянно съел её по дороге, пока бежал. Очень уж вкусная попалась. Ты прав, надо было отнести Печеньке селёдочный хвост. Селёдку бы я донёс точно, к рыбе я равнодушен.

Впрочем, он тут же повеселел снова.

- Зато Печенька шепнула, что всё равно меня любит! – воскликнул он. – Она меня любит, это ли не главное, дружище? А сосисок мы ей сколько хочешь достанем. Потому что любовь, дружба и сосиски побеждают всё на свете, правда?

Я не нашёлся что возразить мохнатому другу. Хотя селёдочные хвосты всё-таки лучше…

Copyright: Дмитрий Спиридонов 3