excise
История про ложь в кабинете врача ( 1 фото )
#всеперсонаживымышлены #всесовпаденияслучайны #записки_доктора_П
Все пациенты лгут, эту истину мы знаем еще со времен популярности доктора Хауса. Лгут топорно, лгут искусно, лгут самозабвенно, лгут осторожно.
С ней все было понятно с самого начала. Девушка смотрела на меня глазами раненого олененка. «Спина болит, доктор. Ничего не помогает. Так болит, так болит»
Осмотрела ее: так не болит, этак не болит. Легко ложится, легко встает с кушетки, легко завязывает шнурки кроссовок.
Ничего у нее не болело. Впрочем, лечение я назначила. Внутримышечные уколы. И был в этом определенный умысел.
«А еще, доктор, слабость.»
Слабость — симптом неспецифический. Сходу не проверишь, есть она или нет. Поэтому: анализы крови, мочи, ЭКГ, флюорография, гинеколог, терапевт — стандартный набор. Впрочем, неврологические причины слабости исключаю сразу. Их нет. Это не патологическая мышечная утомляемость, как бывает при миастении. Это не парез конечностей, как бывает при инсульте, опухоли мозга или рассеянном склерозе. Это не нарушение проприоцептивной чувствительности, как случается при поражении нервов конечностей.
Проходит день, три, пять. «Доктор, мне не легче».
На десятый день — тот же взгляд раненого олененка. Не помогает ничего, беда.
Анализы в порядке. По осмотру тоже все благополучно. Олененку очень нужен больничный. Десять дней отдыха ей маловато, понимаете.
Я говорю, что хочу посмотреть ее спину. И ягодицы тоже.
Олененок мнется, обнажать мягкое место не торопится. И причиной тому не стеснительность — догадка моя верна, я это понимаю до того, как увижу ягодицы. Наконец, показывает.
- А где следы от уколов?
Олененок вздрагивает и замирает, будто на него мчится поезд, ослепляет бедное животное светом фар. Олененок парализован ужасом. А потом происходит удивительная метаморфоза. Благородный раненый олень вдруг превращается в бабенку из Кировского поселка. И та себя в обиду давать не собирается.
- А мне в аптеке сказали, что я могу полечиться таблетками.
- Лечение назначает врач, а не аптека.
- Но мне сказали!
- Больничный - юридический и финансовый документ. Вы не выполняли мои рекомендации. Не сказали, что самостоятельно изменили назначенное лечение (и очевидно, не принимали вообще ничего и в аптеку даже не заходили, мысленно замечаю я — но об этом не говорю вслух). Удивительно, что вам не лучше, правда? Вы ведь не лечитесь.
Закрываю больничный, отдаю «олененку».
Больше халявы тут не будет — это она понимает без слов. В следующий раз история раненого олененка не поможет получить больничный.
Все пациенты лгут. Никто из пациентов при этом не считает себя неправым.
Забавно, что когда ловишь на вранье, мало кто делает простую и эффективную вещь — произносит слово «простите». Врут еще больше, противоречат себе и запутываются в своем вранье. Скандалят и угрожают. Хмурятся и молчат.
Мне нравится наблюдать, как исчезает в такие моменты выдуманный пациентом образ. И появляется его истинное лицо. Оно порой оказывается куда более диагностично, чем осмотр и обследования.
Все пациенты лгут, эту истину мы знаем еще со времен популярности доктора Хауса. Лгут топорно, лгут искусно, лгут самозабвенно, лгут осторожно.
С ней все было понятно с самого начала. Девушка смотрела на меня глазами раненого олененка. «Спина болит, доктор. Ничего не помогает. Так болит, так болит»
Осмотрела ее: так не болит, этак не болит. Легко ложится, легко встает с кушетки, легко завязывает шнурки кроссовок.
Ничего у нее не болело. Впрочем, лечение я назначила. Внутримышечные уколы. И был в этом определенный умысел.
«А еще, доктор, слабость.»
Слабость — симптом неспецифический. Сходу не проверишь, есть она или нет. Поэтому: анализы крови, мочи, ЭКГ, флюорография, гинеколог, терапевт — стандартный набор. Впрочем, неврологические причины слабости исключаю сразу. Их нет. Это не патологическая мышечная утомляемость, как бывает при миастении. Это не парез конечностей, как бывает при инсульте, опухоли мозга или рассеянном склерозе. Это не нарушение проприоцептивной чувствительности, как случается при поражении нервов конечностей.
Проходит день, три, пять. «Доктор, мне не легче».
На десятый день — тот же взгляд раненого олененка. Не помогает ничего, беда.
Анализы в порядке. По осмотру тоже все благополучно. Олененку очень нужен больничный. Десять дней отдыха ей маловато, понимаете.
Я говорю, что хочу посмотреть ее спину. И ягодицы тоже.
Олененок мнется, обнажать мягкое место не торопится. И причиной тому не стеснительность — догадка моя верна, я это понимаю до того, как увижу ягодицы. Наконец, показывает.
- А где следы от уколов?
Олененок вздрагивает и замирает, будто на него мчится поезд, ослепляет бедное животное светом фар. Олененок парализован ужасом. А потом происходит удивительная метаморфоза. Благородный раненый олень вдруг превращается в бабенку из Кировского поселка. И та себя в обиду давать не собирается.
- А мне в аптеке сказали, что я могу полечиться таблетками.
- Лечение назначает врач, а не аптека.
- Но мне сказали!
- Больничный - юридический и финансовый документ. Вы не выполняли мои рекомендации. Не сказали, что самостоятельно изменили назначенное лечение (и очевидно, не принимали вообще ничего и в аптеку даже не заходили, мысленно замечаю я — но об этом не говорю вслух). Удивительно, что вам не лучше, правда? Вы ведь не лечитесь.
Закрываю больничный, отдаю «олененку».
Больше халявы тут не будет — это она понимает без слов. В следующий раз история раненого олененка не поможет получить больничный.
Все пациенты лгут. Никто из пациентов при этом не считает себя неправым.
Забавно, что когда ловишь на вранье, мало кто делает простую и эффективную вещь — произносит слово «простите». Врут еще больше, противоречат себе и запутываются в своем вранье. Скандалят и угрожают. Хмурятся и молчат.
Мне нравится наблюдать, как исчезает в такие моменты выдуманный пациентом образ. И появляется его истинное лицо. Оно порой оказывается куда более диагностично, чем осмотр и обследования.
Взято: Тут
434