Что видит Мона ( 1 фото )

- воскресное слово блогира из субботней телеги.


Сегодня я был в Лувре. Это весьма большой ансамбль картин, статуй и всякого такого. Большой и роскошный, да еще и организован так здорово, будто не галлы этим занимались, а франки какие, из Франконии.

Я бродил там часа четыре и даже не кушал. Чего там, я даже не пил. Но об этом (не про питание, про Лувр) «попижже» в блоге. Подробнее, с фотографиями и меткими зарисовками.

Сегодня о Моне о нашей, о Лизе.

Утомившись, а может быть и заебамшись отвечать на один и тот же вопрос («А мона Лизу? А де она?»), организаторы распечатали бумажек формата а4, нарисовали на ней Мону и стрелочки.

Для тупых, туристов и меня.

И потому как мать моей жены, святая женщина не без среднего образования, попросила решительно, но твердо - как хочешь, мол, а сними, то я вздохнул и начал обход прямо с Лизелотты.

И вот ты идешь по коридору (по какому коридору? по нашему французскому коридору Лувра), вокруг огромные картины а-ля «Коронация Наполеона» (император в масле больше, чем ты в жизни), а потом видишь небольшой проход сбоку.

Заходишь - а там ОНА.

Ну, как - «ОНА»? Так, «она». Небольшая, даже меньше этого. Вот там на каком-то этаже кабан стоит - вроде как на перилах, можно и пропустить, - так наша Мона его раз в десять меньше. А кабан средний, с меня размером.

Но размер, ох, это не главное, верно?

Верно. Главное - это люди. И вот их-то вокруг Лизы дохуя и больше. Они стоят плотной и потной толпой, делают идиотские селфи («вот я на фоне Вечности, я у мамы долбоеб») и вообще преют. Ладно, может быть не все, может быть даже я один, но сам факт.

Одна азиатка, с рожей как половина ягодицы краснозадой макаки, еще и мужа ругала за то, что «не так снял» и заставляла переделывать. И он переснимал, а Самый Несчастный Работник Музея В Мире все повторял свое «пожалуйста, один снимок и проходите, пожалуйста, один снимок и проходите».

Я, конечно, тоже снял. Не себя, портрет - но с центра, в упор. Пробился. После студенческих маршруток Луганска это просто детская возня. Но я был возмущен: за себя, за Мону, за Лизу, наконец.

Это культурное место, так какого хуя? Что за базар тщеславия? Причем, что интересно, такой вайб был только там - даже в греческой зале, где каменный гермафродит, ничего подобного не наблюдалось. В средневековом искусстве вообще тихо, как на кладбище.

Поэтому я им всем отомстил.

Я свой снимок сделал, прошел, а потом развернулся и долго, с чувством, с толком и с расстановкой фотографировал эти обезьяньи прыжки. Некоторым это не нравилось, но Джокондо (sic) мне улыбнулась.

Вот такой я человек, не то, что остальные.