Мы с тобой когда-нибудь можем этим заболеть ( 3 фото )

Она твоя мать, и значит, мы обязаны о ней заботиться


Деменция

— Всё! Хватит! Мама, я так больше жить не могу! — закричала истошно Маргарита на кухне, и только потом Степан почувствовал запах горелой пластмассы.

Он кинулся на голос жены и увидел, что на кухне находилось двое — жена, которая держала в руках то, что осталось от электрического чайника, и восьмидесятилетняя теща, смотрящая непонимающими глазами на орущую дочь.


— Что опять случилось? — спокойно спросил Степан, хотя он и сам уже понял, что произошло.

— Вот! Она поставила электрический чайник на газовую плиту и зажгла газ! — воскликнула жена. — Чаю решила попить! Мало того, что она спалили чайник, она могла спокойно устроить пожар! А если бы нас не было дома? Всё, я так больше не могу. Я завтра же начну оформлять её в дом для престарелых.

Теща, услышав такое, посмотрела на дочь странными глазами и молча пошла в свою комнату.

— Ты это серьезно? — спросил Степан у жены.

— Ещё как серьёзно! — Маргарита все ещё продолжала говорить на повышенных тонах. — Сколько можно это терпеть? У меня уже сил никаких нет!

— Сколько нужно терпеть, столько и можно. Это же твоя мать. — Степан аккуратно взял из рук жены обезображенный чайник и усмехнулся — А за чайник не переживай, я тебе новый куплю.

— Не успокаивай меня, — нервно огрызнулась жена. — Мне на работе давно советуют сдать её в приют для стариков. А я всё тебя слушаю. Но теперь я буду действовать. Иначе она спалит нам квартиру, и мы вместе с детьми отправимся на улицу.

— Ну, спалит, так спалит… — Степан пожал плечами. — Значит, такая у нас судьба… Просто, нужно нам теперь перекрывать газ, чтобы она здесь без нас не хозяйничала. И будем терпеть дальше.

— Хватит надо мой издеваться! — Жена заткнула свои уши руками. — Все надо мной издеваются. И мама, и ты… Я так больше не могу…

— А я и не издеваюсь. Она твоя мать, и значит, мы обязаны о ней заботиться. Деменция — это старческое. Это не лечится. Кстати, и мы с тобой когда-нибудь можем этим заболеть.

— Нет, я терпеть такое не обязана… — перебила его Маргарита. — Дома престарелых для того и существуют, чтобы облегчать жизнь здоровым людям. Я хочу жить спокойно. Понимаешь ты это, или нет? Я имею право пожить спокойно?

— Нет, — твердо сказал Степан.

— Что — нет?

— Я не позволю тебе этого сделать. Мы с тобой должны пройти это испытание до конца. Оно дано не просто так.

— Говори что хочешь, но в этот раз я поступлю так, как считаю нужным. Я, как настоящая женщина, должна всеми средствами защищать свой очаг. И я его буду защищать.

— А то, что она твоя мать, тебя это уже не волнует?

— Я стану навещать её. Каждый месяц. Ей там будет лучше, пойми это. За ней будет следить несколько пар глаз, её будут кормить тем, что нужно пожилым людям. Она ещё и спасибо нам скажет. Вот увидишь, скажет. Тут я на неё ору как дурная, а там работают специальные люди, у которых не нервы, а стальные канаты. А мои нервы уже на пределе. Всё! Хватит уговаривать меня. Я не ребёнок.


— Хорошо, — вдруг кивнул он.

— Наконец-то, ты согласился, —вздохнула облегчённо Маргарита. — Я прямо сейчас отправлюсь по одному адресу. Я уже наводила кое-какие справки, и знаю, с чего надо начинать…

— Хорошо… — опять кивнул Степан. — Тогда я тоже уйду. Прямо сегодня.

— Куда уйдёшь? — не поняла она.

— Ещё не знаю. Наверное, пока к брату. У него как раз Танька уехала к дочке в другой город, помогать водиться с внучкой.

— Погоди! К какому ещё брату ты собрался?

— К Володьке…

— Я поняла, что к нему. С чего это ты к нему намылился? — Маргарита не понимала, что задумал муж.

— Если из нашего дома уйдёт тёща, вслед за ней уйду и я. — Спокойно сказал Степан. — Навсегда.

— Ты что, с ума сошёл? — Жена стала медленно оседать на стул. — Ты меня, что ли, бросаешь?

— Нет, я не тебя бросаю.

— А кого?

— Я бросаю незнакомую мне доселе женщину, задумавшую бросить беспомощную мать, которая по воле случая оказалась в страшной беде. —Степан тоже сел на табурет напротив жены. —Понимаешь, Рита, я всё могу тебе простить —слабость, грубость, равнодушие, даже нелюбовь. Но способность совершить предательство по отношению к самому родному человеку… Нет… Простить это — выше моих сил…

— Это же не предательство. — В глазах Маргариты заблестели слёзы. — Это бессилие… Это страшная усталость… Это боязнь сойти с ума…

— И снова — нет, — замотал головой. — Ты врёшь сама себе. Ты просто хочешь облегчить свою жизнь за счёт жизни другого человека. Если ты это сделаешь с собственной матерью, значит, ты это когда-нибудь сможешь сделать и со мной, и даже с любым из наших детей… Зачем мне ждать этого момента? Лучше уйти раньше…

— Ты что говоришь? — Маргарита вдруг потемнела лицом. — Причём здесь ты и наши дети?

— Притом. Если ты устала, возьми отпуск и уезжай на море. Я тебе слова не скажу. Я ведь понимаю, что силы у человека иногда оказываются на пределе. Но эти силы имеют способность восстанавливаться. А человечность в человеке — она или есть — или её нет. Нельзя восстановить то, чего никогда не было. Это я так думаю. И доверять свою мать чужим людям, которые в ней будут видеть только лишь умалишённую… Моё сердце уже сейчас готово разорваться от стыда…

— И что же мне делать? — опустошённым голосом спросила Маргарита. — Опять терпеть?

— Что делать? Достань из своих шкафов обычный чайник, и сделай матери чай… Она, кажется, очень хотела чаю…

Алексей Анисимов