Landersss
«Он все прекрасно понимает, смотрит на тебя и задыхается»: московский врач рассказала о том, как работают медики в период пандемии коронавируса ( 3 фото )
Десятки скорых под окном больницы, полные отделения и суточные смены. Так описывает первые дни работы врач Юлия (имя изменено по просьбе собеседницы). Она лечит больных коронавирусом в одной из московских клиник, которую экстренно перепрофилировали в инфекционку. За последние несколько недель ситуация изменилась. В беседе с Daily Storm медик рассказала, кого сейчас привозят в столичные больницы, почему приезжает Росгвардия и из-за чего увольнялись врачи.
Когда вы впервые столкнулись с коронавирусом?
Изначально мы работали в аэропорту. Ходили в костюмах, брали мазки у людей и мерили им температуру. Это вроде даже как-то оплачивалось, но, честно говоря, не помню, сколько денег вышло в итоге. Когда пандемия начала разгораться, уже не до аэропортов было.
Почему?
Больницу, в которой я работаю, перепрофилировали. Только Собянин красную ленточку перерезал — и нас сразу же полностью загрузили. Как это происходило: предположим, есть шесть этажей, где лежат 60 человек. Заполнили шестой этаж, потом пятый и так далее, один за другим. Приток был большой, под окнами больницы стояло по 60 скорых, из которых высаживали больных. Было вообще нереально всех больных посмотреть.
В каком режиме тогда работали?
Сначала смены были 24-часовыми. Я работаю в грязной зоне и тогда выходила из нее всего два раза за смену — днем и ночью, чтобы попить воды и сходить в туалет. Пришлось перестраивать организм, менять водно-пищевой режим, сейчас сам стараешься перед сменой не пить лишний раз кофе, воду. Нагрузка была колоссальная, врачи были никакие и поэтому приняли решение работать по 12 часов.
Сейчас выходим в чистую зону раз в день, через шесть часов после начала смены. Сходил, поел — и снова обратно. Посидеть, полежать, отдохнуть не получается. Просто нет времени. Больных много. Конечно, младшему или среднему персоналу (медсестры и санитары. — Примеч. Daily Storm) немного попроще, они могут сделать передышку, если не надо брать анализы. А врачам некогда.
Много тяжелых больных?
У нас в принципе легких мало, потому что в отделение подведен кислород и в основном лежат кислородзависимые, главное — вовремя его подать. Кто дышит сам, без кислорода, переводим в другие отделения.
Вы уже работали с тяжелыми больными? Сталкивались со смертью?
Раньше я работала с пожилыми людьми. Их смерть ожидаема, и к ней я привыкла, но даже мне сейчас работать бывает трудно. Например, заходишь в палату, общаешься с пациентом, ему 45 лет, у него температура 40. Он в сознании, разговаривает с тобой. А через 12 часов приходишь на очередное дежурство, и тебе коллеги говорят: его перевели в реанимацию и там он умер. Самое тяжелое, когда пациент молодой (40-50 лет). Он все прекрасно понимает, смотрит на тебя и задыхается. Но при этом больные получают комплексное лечение.
Естественно, все это потом накапливается. Лежишь потом дома на диване после смены никакущий, отдыхаешь, а в голове вертится. Наверное, поэтому нам дали телефоны психологов, которые работают круглосуточно.
Фото: АГН Москва / Сандурская Софья
Были ли случаи, когда врачи не выдерживали и уходили?
Случаи увольнения врачей, конечно, были. Так, в пятницу нам сказали, что с понедельника работаем с коронавирусом. Все прекрасно понимали ситуацию — у кого семьи, у кого здоровье. Поэтому администрация сразу предупредила, если хотите — увольняйтесь. В тот же день сразу несколько человек ушли.
Один доктор — потому что семья была против, другой врач увольнение обосновал тем, что нашел другую работу. Но если у тебя много сопутствующих заболеваний, то увольняться необязательно. Так, некоторые уходили в отпуска за свой счет. Еще несколько человек после первых суточных смен заболели.
Врачи, получается, тоже заражались коронавирусом?
Да, конечно. В основном это были реаниматологи. Они когда людей откачивают, проводят различные манипуляции с мокротой. Например, проводят санацию и интубацию трахеи (очистку дыхательных путей. — Примеч. Daily Storm). Риск заражения при таком контакте очень высокий, поэтому и болеют.
Часто людей направляют в реанимацию?
Да, вот недавно за одну ночь больше пяти человек поступило. Привозят не только на скорых, например, если в обычной палате человек начинает задыхаться, то вызываем реаниматолога, и больного экстренно переводят в реанимацию на аппарат ИВЛ.
Фото: АГН Москва / Авилов Александр
А что делать, если реанимация заполнена, но больные прибывают, например, на скорых?
Есть несколько вариантов. Во-первых, закрываем прием тяжелобольных. Но если пациента уже привезли и мы видим, что человек просто не доедет до ближайшей свободной больницы, то переводим стабильного пациента в обычную палату. Есть у нас такие — про запас на перевод, их мы тоже учитываем. Но тогда приходится освобождать места в обычных палатах. Людей выписываем.
Пациенты относятся к этому с пониманием?
В основном пациенты рады поехать домой. Представьте, в палате лежат несколько человек, у всех температура. В палате очень душно, они не выходят из нее, а окна не открывают из-за того, что боятся еще сильнее простыть. Заходишь, а там духотища невозможная, такая, что защитные очки моментально потеют. Пациенты, разумеется, не выходят из помещения неделю-две, и у них от этого начинает ехать крыша. Но встречались и такие больные, которые не хотели выписываться.
У нас выписка как происходит. Мы берем расписку у людей о том, что они самоизолируются дома, прописываем препараты и подаем санитарную машину от стационара. Водитель подъезжает к корпусу, забирает людей и развозит их по месту жительства. Учитывая поток, врачам приходится выписывать людей и днем, и ночью.
Кому-то это не нравится, из-за чего возникают конфликты. Пациент один возмущался: мол, почему я должен ехать домой, да еще и ночью. Но мы ничего поделать не можем, водитель только освободился — других пациентов развозил. В таких случаях мы обращаемся к руководству, и оно уже решает вопрос вплоть до вызова Росгвардии.
Если врачи решили, что ты выписываешься, — значит, ты выписываешься. Мест на всех, естественно, не хватает и их нужно освобождать для тех, кого привозят. Ведь есть пациенты, у которых температура 40, одышка, ну им действительно кислород нужен! А есть пациенты средней тяжести, относительно удовлетворительные и легкие.
Конфликты с пациентами часто происходят?
Больные сами по себе тоже разные люди. Некоторые бывают откровенно наглыми, могут сказать: «Что вы тут нарядились, ходите, как луноходы? Вам Путин обещал кучу денег, вы их получите». Такие комментарии встречаются, но никто на них не реагирует.
Кого госпитализируют в последнее время?
В последнее время привозят в основном молодых людей, в возрасте от 40 до 50 лет. Стариков мало. У меня лежит всего три пожилых человека. Последнее время стали очень много привозить гастарбайтеров: строителей и сотрудников ресторанов.
Но они себя чувствуют хорошо, да и ведут себя нормально. Вот нерусского выписывали, несколько раз спросили, где живет, чтобы не в общагу ехал. Он заверил нас, что нашел квартиру. В общем, мигранты покладистые.
Фото: АГН Москва
Власти гарантировали врачам дополнительные выплаты и помощь. Это действительно так?
Вроде пока выплачивают исправно, но что будет по итогу — сказать трудно. А что касается помощи, то сотрудникам действительно помогают. Например, выделили номера в гостиницах. Те, у кого дома маленькие дети или возрастные родители, после дежурства едут в Azimut. У всех отличные одноместные номера с телевизором, душем и трехразовым питанием. Звонишь на ресепшн, просишь завтрак или ужин — и к тебе приходят, ставят еду под дверь и уходят. Вот этому все рады, особенно после смены.
Об этом много говорят, но все же спрошу. Хватает ли в больницах оборудования, спецсредств и главное — персонала?
У нас все есть: бахилы, респираторы, перчатки, комбинезоны, маски. Работать в них, конечно, трудно, очки быстро запотевают, ничего не видишь. Если на компьютере надо заполнить карточку пациента, то приходиться тупо сидеть и ждать, когда они хоть немного распотеют.
Что касается персонала. Сейчас все врачи — терапевты, неврологи, гинекологи — стали инфекционистами. Другого выхода нет. Когда докторов не хватало, пришли молодые ординаторы.
Но те по своей инициативе лечат людей. Никого не заставляли, ведь официально они должны сидеть на самоизоляции. Вроде пока справляются, не жалуются, молчат, наверное, не хотят подвести. Во всяком случае, из ординаторов еще никто не бросил работу.
А спрашивали ли у ординаторов, зачем они пришли работать?
У врачей со стажем одна задача — отработать смену, чтобы ни у кого самочувствие не ухудшилось и чтобы в реанимацию люди не поступали. У молодых спрашивали: зачем пришли добровольно? Они отвечают: мол, в университете клич кинули, а у нас дипломы, мы специалисты, ну как не помочь? Так в первом меде зазывали людей, в результате на заявку откликнулось больше тысячи человек.
Об эпидемиях надо было думать, когда получали диплом. Врач — это же не только хорошая работа, деньги, благодарные больные, но и риск. Мы также можем работать в мирное время с туберкулезом, гепатитом. Сейчас такая же инфекция, да, более контактная, да, злее, но если идешь в университет и не думаешь об этом, то это откровенная глупость.
Илья Горшков
Когда вы впервые столкнулись с коронавирусом?
Изначально мы работали в аэропорту. Ходили в костюмах, брали мазки у людей и мерили им температуру. Это вроде даже как-то оплачивалось, но, честно говоря, не помню, сколько денег вышло в итоге. Когда пандемия начала разгораться, уже не до аэропортов было.
Почему?
Больницу, в которой я работаю, перепрофилировали. Только Собянин красную ленточку перерезал — и нас сразу же полностью загрузили. Как это происходило: предположим, есть шесть этажей, где лежат 60 человек. Заполнили шестой этаж, потом пятый и так далее, один за другим. Приток был большой, под окнами больницы стояло по 60 скорых, из которых высаживали больных. Было вообще нереально всех больных посмотреть.
В каком режиме тогда работали?
Сначала смены были 24-часовыми. Я работаю в грязной зоне и тогда выходила из нее всего два раза за смену — днем и ночью, чтобы попить воды и сходить в туалет. Пришлось перестраивать организм, менять водно-пищевой режим, сейчас сам стараешься перед сменой не пить лишний раз кофе, воду. Нагрузка была колоссальная, врачи были никакие и поэтому приняли решение работать по 12 часов.
Сейчас выходим в чистую зону раз в день, через шесть часов после начала смены. Сходил, поел — и снова обратно. Посидеть, полежать, отдохнуть не получается. Просто нет времени. Больных много. Конечно, младшему или среднему персоналу (медсестры и санитары. — Примеч. Daily Storm) немного попроще, они могут сделать передышку, если не надо брать анализы. А врачам некогда.
Много тяжелых больных?
У нас в принципе легких мало, потому что в отделение подведен кислород и в основном лежат кислородзависимые, главное — вовремя его подать. Кто дышит сам, без кислорода, переводим в другие отделения.
Вы уже работали с тяжелыми больными? Сталкивались со смертью?
Раньше я работала с пожилыми людьми. Их смерть ожидаема, и к ней я привыкла, но даже мне сейчас работать бывает трудно. Например, заходишь в палату, общаешься с пациентом, ему 45 лет, у него температура 40. Он в сознании, разговаривает с тобой. А через 12 часов приходишь на очередное дежурство, и тебе коллеги говорят: его перевели в реанимацию и там он умер. Самое тяжелое, когда пациент молодой (40-50 лет). Он все прекрасно понимает, смотрит на тебя и задыхается. Но при этом больные получают комплексное лечение.
Естественно, все это потом накапливается. Лежишь потом дома на диване после смены никакущий, отдыхаешь, а в голове вертится. Наверное, поэтому нам дали телефоны психологов, которые работают круглосуточно.
Фото: АГН Москва / Сандурская Софья
Были ли случаи, когда врачи не выдерживали и уходили?
Случаи увольнения врачей, конечно, были. Так, в пятницу нам сказали, что с понедельника работаем с коронавирусом. Все прекрасно понимали ситуацию — у кого семьи, у кого здоровье. Поэтому администрация сразу предупредила, если хотите — увольняйтесь. В тот же день сразу несколько человек ушли.
Один доктор — потому что семья была против, другой врач увольнение обосновал тем, что нашел другую работу. Но если у тебя много сопутствующих заболеваний, то увольняться необязательно. Так, некоторые уходили в отпуска за свой счет. Еще несколько человек после первых суточных смен заболели.
Врачи, получается, тоже заражались коронавирусом?
Да, конечно. В основном это были реаниматологи. Они когда людей откачивают, проводят различные манипуляции с мокротой. Например, проводят санацию и интубацию трахеи (очистку дыхательных путей. — Примеч. Daily Storm). Риск заражения при таком контакте очень высокий, поэтому и болеют.
Часто людей направляют в реанимацию?
Да, вот недавно за одну ночь больше пяти человек поступило. Привозят не только на скорых, например, если в обычной палате человек начинает задыхаться, то вызываем реаниматолога, и больного экстренно переводят в реанимацию на аппарат ИВЛ.
Фото: АГН Москва / Авилов Александр
А что делать, если реанимация заполнена, но больные прибывают, например, на скорых?
Есть несколько вариантов. Во-первых, закрываем прием тяжелобольных. Но если пациента уже привезли и мы видим, что человек просто не доедет до ближайшей свободной больницы, то переводим стабильного пациента в обычную палату. Есть у нас такие — про запас на перевод, их мы тоже учитываем. Но тогда приходится освобождать места в обычных палатах. Людей выписываем.
Пациенты относятся к этому с пониманием?
В основном пациенты рады поехать домой. Представьте, в палате лежат несколько человек, у всех температура. В палате очень душно, они не выходят из нее, а окна не открывают из-за того, что боятся еще сильнее простыть. Заходишь, а там духотища невозможная, такая, что защитные очки моментально потеют. Пациенты, разумеется, не выходят из помещения неделю-две, и у них от этого начинает ехать крыша. Но встречались и такие больные, которые не хотели выписываться.
У нас выписка как происходит. Мы берем расписку у людей о том, что они самоизолируются дома, прописываем препараты и подаем санитарную машину от стационара. Водитель подъезжает к корпусу, забирает людей и развозит их по месту жительства. Учитывая поток, врачам приходится выписывать людей и днем, и ночью.
Кому-то это не нравится, из-за чего возникают конфликты. Пациент один возмущался: мол, почему я должен ехать домой, да еще и ночью. Но мы ничего поделать не можем, водитель только освободился — других пациентов развозил. В таких случаях мы обращаемся к руководству, и оно уже решает вопрос вплоть до вызова Росгвардии.
Если врачи решили, что ты выписываешься, — значит, ты выписываешься. Мест на всех, естественно, не хватает и их нужно освобождать для тех, кого привозят. Ведь есть пациенты, у которых температура 40, одышка, ну им действительно кислород нужен! А есть пациенты средней тяжести, относительно удовлетворительные и легкие.
Конфликты с пациентами часто происходят?
Больные сами по себе тоже разные люди. Некоторые бывают откровенно наглыми, могут сказать: «Что вы тут нарядились, ходите, как луноходы? Вам Путин обещал кучу денег, вы их получите». Такие комментарии встречаются, но никто на них не реагирует.
Кого госпитализируют в последнее время?
В последнее время привозят в основном молодых людей, в возрасте от 40 до 50 лет. Стариков мало. У меня лежит всего три пожилых человека. Последнее время стали очень много привозить гастарбайтеров: строителей и сотрудников ресторанов.
Но они себя чувствуют хорошо, да и ведут себя нормально. Вот нерусского выписывали, несколько раз спросили, где живет, чтобы не в общагу ехал. Он заверил нас, что нашел квартиру. В общем, мигранты покладистые.
Фото: АГН Москва
Власти гарантировали врачам дополнительные выплаты и помощь. Это действительно так?
Вроде пока выплачивают исправно, но что будет по итогу — сказать трудно. А что касается помощи, то сотрудникам действительно помогают. Например, выделили номера в гостиницах. Те, у кого дома маленькие дети или возрастные родители, после дежурства едут в Azimut. У всех отличные одноместные номера с телевизором, душем и трехразовым питанием. Звонишь на ресепшн, просишь завтрак или ужин — и к тебе приходят, ставят еду под дверь и уходят. Вот этому все рады, особенно после смены.
Об этом много говорят, но все же спрошу. Хватает ли в больницах оборудования, спецсредств и главное — персонала?
У нас все есть: бахилы, респираторы, перчатки, комбинезоны, маски. Работать в них, конечно, трудно, очки быстро запотевают, ничего не видишь. Если на компьютере надо заполнить карточку пациента, то приходиться тупо сидеть и ждать, когда они хоть немного распотеют.
Что касается персонала. Сейчас все врачи — терапевты, неврологи, гинекологи — стали инфекционистами. Другого выхода нет. Когда докторов не хватало, пришли молодые ординаторы.
Но те по своей инициативе лечат людей. Никого не заставляли, ведь официально они должны сидеть на самоизоляции. Вроде пока справляются, не жалуются, молчат, наверное, не хотят подвести. Во всяком случае, из ординаторов еще никто не бросил работу.
А спрашивали ли у ординаторов, зачем они пришли работать?
У врачей со стажем одна задача — отработать смену, чтобы ни у кого самочувствие не ухудшилось и чтобы в реанимацию люди не поступали. У молодых спрашивали: зачем пришли добровольно? Они отвечают: мол, в университете клич кинули, а у нас дипломы, мы специалисты, ну как не помочь? Так в первом меде зазывали людей, в результате на заявку откликнулось больше тысячи человек.
Об эпидемиях надо было думать, когда получали диплом. Врач — это же не только хорошая работа, деньги, благодарные больные, но и риск. Мы также можем работать в мирное время с туберкулезом, гепатитом. Сейчас такая же инфекция, да, более контактная, да, злее, но если идешь в университет и не думаешь об этом, то это откровенная глупость.
Илья Горшков
Взято: Тут
1074