Как ГУЛАГ превратился в один из главных мифов России ( 2 фото )

Сто лет назад, 15 апреля 1919 года, в Советской России вышел декрет «О лагерях принудительных работ», положивший начало созданию ГУЛАГа. Главное управление лагерей сохраняется в массовом сознании как едва ли не главный символ произвола сталинского времени и вещественное воплощение репрессивного механизма. Насколько обоснованным является этот взгляд?

В первые 10 лет существования, до 1929 года, ГУЛАГ (тогда просто УЛАГ) функционировал как «обычная» система концентрационных лагерей как для политических заключенных, так и для обычных уголовников.

Тогда термина «концентрационный лагерь» не сторонились как чумного, само понятие пришло из английского языка – оно было придумано англичанами во время Второй англо-бурской войны. Тогда британцы содержали в СС – concentration camps – все попавшее им в руки бурское население, включая женщин и детей, просто по национальному признаку. В СССР от этого термина отказались в 1929 году, заменив его на «исправительно-трудовой лагерь». Тогда же в ГУЛАГе стала формироваться доведенная впоследствии до апофеоза система лагерной экономики – использование рабского труда заключенных на постройке объектов особой сложности. До этого люди просто умирали от истощения и болезней. После 1929 года стали умирать еще и от непосильного труда.

Придумал эту систему Нафтали Аронович Френкель, сам будучи заключенным СЛОНа – Соловецкого лагеря особого назначения, первого в этой череде. Френкель – человек удивительной судьбы, чудовище, сравнимое по своему характеру и представлениям о добре и зле только с крупными лидерами нацистской Германии, но с обратным знаком, если так можно выразиться. Одесский олигарх-миллионер, родившийся в Константинополе, монополист-лесоторговец, лучший друг Мишки Япончика, основатель знаменитых «контрафактных» производств на Малой Арнаутской улице – он умудрился коррумпировать все Одесское ГПУ и, видимо, самого наркома Ягоду.

Дело закончилось тем, что Дзержинский прислал в Одессу с особыми полномочиями эффективного чекиста Терентия Дерибаса, отдаленного потомка основателя города Хосе де Рибаса. Терентий Дерибас привез с собой целый поезд чекистов из Москвы, которые в одну ночь арестовали все местное ГПУ и Нафтали Френкеля, перестреляв половину на месте. Такая вот борьба с коррупцией, «оборотнями в погонах», контрабандой и контрафактом в период НЭПа.

Чудом избежав расстрела, Френкель оказался на Соловках, где естественным образом возглавил экономический отдел лагеря. Там он предложил организовать в лагере производство примитивной обуви, одежды и шахматных досок. Дело стало приносить прибыль, поскольку товары привозили в Москву и продавали по коммерческим ценам под крышей ОГПУ. О Френкеле заговорили.

В 1926 году начальник СЛОНа, а вскоре и первый начальник ГУЛАГа Теодорс Эйхманс (совпадение фамилии бывшего латышского красного стрелка с известным гитлеровским палачом случайно) сперва сокращает Френкелю срок вдвое, а затем и вовсе освобождает. Френкеля привозят в Москву, где он четыре часа беседует наедине со Сталиным. После этого Нафтали Френкель становится начальником производственного представительства всех лагерей ГУЛАГа, получает дачу под Москвой и ЗИС-101. Именно он руководит строительством Беломорско-Балтийского канала, затем первой линии БАМа и лагерей в Коми, знаменитых лесоповалов. Он еще в Одессе торговал лесом – ему эта сфера знакома. По стране он разъезжал, как Троцкий, в железнодорожном вагоне, обставленном мебелью из редких пород дерева и декорированном гобеленами.

Френкель донельзя коррумпировал ГУЛАГ: в казну он отправлял только часть заработанных на лесоповалах денег, а большую часть тратил на взятки начальникам лагерей (и себе любимому еще оставалось). Во время войны начальник железнодорожного ГУЛАГа генерал-лейтенант инженерно-технической службы Нафтали Френкель силами заключенных строил рокадные дороги. В частности, заключенные разобрали рельсы ранее ими же построенной первой ветки БАМа и из них в разгар Сталинградской битвы собрали «Волжскую рокаду», систему тылового снабжения фронта.


Нафтали Аронович Френкель (фото: общественное достояние)

Френкель обладал чудовищным, почти звериным чутьем. В 1947 году за несколько месяцев до начала раскрутки «еврейского дела» он подал в отставку по состоянию здоровья и дожил до 1960 года и возраста 77 лет, хотя практически все его сподвижники и знакомые были уничтожены. В частности, были последовательно расстреляны три начальника ГУЛАГа, сменившие в 1930 году Эйхманса: Лазарь Коган, Матвей Берман и Израиль Плинер.

Созданная Френкелем система экономического использования заключенных весьма сомнительна. Есть множество работ, где на конкретных цифрах доказывается ее экономическая ущербность. В послевоенное время сами начальники ГУЛАГа несколько раз писали докладные записки Берии об убыточности использования труда заключенных.

Но дело в том, что в СССР, как это ни странно, всегда был дефицит рабочих рук, а уж заманить на Крайний Север и в другие отдаленные районы (Сибирь, Дальний Восток, тогда совсем голые степи Казахстана) людей на чудовищно тяжелые физические работы в условиях нормального рынка труда было бы невозможно. Потому «система Френкеля» поддерживалась в неизменном виде все время существования ГУЛАГа, а чисто экономические и финансовые ее аспекты в расчет не брались. Надо построить город на вечной мерзлоте, например Норильск или Комсомольск-на-Амуре – зэки построят, а сколько это будет стоить, уже совсем не важно. Поэтому рассматривать «систему Френкеля» как удачный экономический проект просто нельзя. Ему удалось продать Сталину свою идею, которая только на первом этапе рассматривалась как экономическая.

Скорее всего, Сталин изначально смотрел на ГУЛАГ как на источник рабского труда, а не нечто приносящее прибыль.

Он категориями «прибыли» не думал. Ему нужны были города, заводы, шахты и дороги в труднодоступных регионах страны, атомная программа и даже полуфантастические истории типа тоннеля на Сахалин (его начали рыть киркой и лопатой) и Трансполярная магистраль. И их можно было получить в кратчайший срок только таким образом в условиях той экономической системы, которую он сам же и создал, похоронив рынок труда изъятием паспортов у крестьян.

В пиковую позицию 1941 года численность заключенных составляла примерно полтора миллиона человек, в 1947 году – в два раза меньше. В 1951 году – 250 тысяч человек. Более 52% заключенных (по годам иногда больше) всегда составляли русские по национальности. В пиковый для Прибалтики 1947 год, например, доля литовцев в ГУЛАГе была около 2%, латышей – около 1%.

По оценке 2018 года, в тюрьмах США одномоментно находится 2 миллиона 212 тысяч человек. Другое дело, что они тоннель от Бомбея до Лондона не роют, а в спортзалах мышцы качают, но все равно – кто тут «тюрьма народов»?

Главный вопрос не в самом существовании ГУЛАГа как системы, а в том, как и за что туда попадали. Это вопрос политики, репрессивной системы и степени свободы, а не экономики или же формы функционирования того, что сейчас мы называем пенитенциарной системой. На строгом режиме содержались особо опасные преступники, осужденные за бандитизм, разбой, умышленные убийства, побеги из мест заключения, и неисправимые уголовники-рецидивисты. Они находились под усиленной охраной и надзором, не могли быть расконвоированы, использовались преимущественно на тяжелых физических работах, к ним применялись наиболее строгие меры наказания за отказ от работы и за нарушения лагерного режима. На усиленном режиме содержались осужденные за грабежи и другие опасные преступления, воры-рецидивисты. Эти заключенные тоже не подлежали расконвоированию и использовались главным образом на общих работах. Все остальные содержались на общем режиме, могли быть расконвоированы и использованы на низовой административной работе.

Осужденные по статье «Политические преступления» (58-я статья Уголовного кодекса РСФСР) относились к первой категории – особо опасным. Сейчас мы не говорим о расстрельных приговорах, речь идет только о ГУЛАГе, то есть форме и способе содержания осужденных. Наибольшая смертность отмечалась в период 1941–1943 годов (в 1942-м умерло 352 тысячи человек, в 1943-м – 267 тысяч), когда нормы снабжения заключенных были урезаны в связи с войной.

Есть отдельные случаи, когда смертность на тяжелых работах резко возрастала из-за чудовищной эксплуатации. Например, на том же Беломорско-Балтийском канале во времена гражданина начальника ударной стройки Френкеля смертность могла достигать 700 человек в день. Сам Френкель утверждал, что заключенного надо использовать в первые три месяца, после чего от него «мало пользы».

Фантастическая и порой бессмысленная эксплуатация, фактически рабство – это все, что нужно знать о ГУЛАГе как о системе содержания заключенных. И это не может быть оправдано важностью или ценой проектов, которые строились усилиями заключенных.

Организация труда была ужасающе неэффективной, условия содержания – кошмарными, отношение к людям в большинстве своем граничило с расчеловечиванием. Френкель, Эйхманс, Ягода, Ежов, Берия, Коган, Берман и Плинер создали не «эффективный экономический механизм», а машину по перемалыванию человеческих судеб и жизней.

Можно долго спорить о том, возможно ли было построить условный Норильский горнообогатительный комбинат или воркутинские шахты без привлечения труда заключенных, но это уже несколько корявый спор. Может быть, и было возможно, если бы вся экономика страны была устроена по-другому, и сам факт репрессий по политическому признаку тут ни при чем. Репрессии породили эти самые полтора миллионов зэка, и это другой разговор, а как с ними потом обращались в системе ГУЛАГа – вопрос уже второй.

Без всякого сомнения, ГУЛАГ – одна из самых неприятных страниц нашей истории. Но нет и необходимости превращать его в символ того времени. Репрессивный механизм существовал параллельно с обычной человеческой жизнью. Поговорка «половина страны сидела, вторая – охраняла», мягко говоря, художественное преувеличение. Но нельзя отменить и то чисто психологическое влияние, которое оказывала столь влиятельная репрессивная система даже просто на быт советских людей. Оттуда вышла и вся эта безумная «воровская романтика», песни стиля «шансон» и прочие атрибуты ГУЛАГа, которые до сих пор корежат неустойчивые умы. А заключенные «по 58-й» никогда не составляли большинства ГУЛАГа, просто сейчас это расхожая политическая тема.

Итоги этого безумия давно подведены. Спекуляции же на теме ГУЛАГа будут вечными, особенно в условиях, когда 1930–1950-е до сих пор возводятся частью нашего оппозиционного класса в ранг главного аргумента политической борьбы. Подвести черту под этим давно пора, но не дает это сделать именно представление о том, что мир не изменился. Он изменился, никакого ГУЛАГа нет и не будет. Знать об этом надо, но спекуляции пора закончить.

Текст: Евгений Крутиков