Форум «Один пояс, один путь». Важные аспекты позиций России и Китая ( 1 фото )

Обзор результатов прошедшего форума «Один пояс, один путь» вынужденно приходится разделять на две части: общую концептуальную для Пекина (см. предыдущий материал «О некоторых итогах китайского форума «Один пояс, один путь») и часть, связанную непосредственно с двусторонними отношениями России и Китая.

Взаимодействие России и Китая выстраивается по отдельной модели, как особая подсистема. В чем-то эта подсистема напоминает отношение между концепцией «традиционного глобализма» под флагами Давоса и китайского взгляда на эту концепцию, выраженного в идеях «Сообщества единой судьбы человечества», который фактически выделял Китаю в общей модели свою особую нишу, с учетом китайской специфики способа производства и шире – мировосприятия. Но есть и много существенных отличий.

Волею объективных и субъективных обстоятельств, как раз опираясь на Китай и его подпроект, т. н. «традиционный глобализм» пока еще дышит и пытается бороться за «старые добрые времена». Понятно, что сырьевой и военный ресурс у концепции и ее китайского подпроекта во многом имеет российскую почву, соответственно и модель отношений России и Китая выстраивается по своим отдельным лекалам.

На данный момент мы имеем перед собой два программных выступления. Первое от лидера Китая, которым он приветствовал открытие форума «Один пояс, один путь», где подчеркивается исторический характер тех отношений, которые будут сформированы в рамках обновленной традиционной глобальной концепции, поскольку она «стоит на правильной стороне истории, отвечает логике прогресса времени, открывает человечеству верный путь».

Второе программное выступление от команды Дж. Байдена совершенно не случайно вышло на день позже и также подчеркивает исторический водораздел.

«Мы переживаем переломный момент в истории. Это один из тех моментов, когда решения, которые мы принимаем сегодня, будут определять будущее на десятилетия вперед».

В основе первого выступления лежат тезисы мирного сосуществования:

«начинания Великого шелкового пути завоевали свое место в истории не боевыми конями и длинными копьями, а караванами верблюдов и добрыми намерениями; не боевыми кораблями и мощными пушками, а торговыми судами с драгоценностью и дружбой».

В основе второго – сплочение во имя войны до победного конца:

«Вы знаете, как и во время Второй мировой войны, сегодня патриотически настроенные американские рабочие создают арсенал демократии и служат делу свободы».

У нас обозреватели совершенно напрасно пишут о том, что речь Байдена была очередным «милитаристским звоном». Если внимательно почитать полный текст, то там неплохо скомпонованы довольно сильные объединяющие тезисы, на основе которых США ставят задачу временной трансформации в военную фабрику.

И вместо того, чтобы очередной раз доказывать, что «американцев взбесила речь Байдена» и т. п., скорее всего, следует подумать о том, что объединение вокруг безопасности в конкретном моменте всегда сильнее объединения вокруг выгод будущей торговли. А эта речь очень грамотно стыкует необходимость объединения разных групп интересов в США и возврат к «ценностному ядру» США как раз во имя общей безопасности – на сей раз уже не выглядящей гипотетической. Не зря на Западе уже окрестили эту речь «вторым Фултоном».

Ценности без экономики лишены базы, а экономика без ценностей лишена управляемого развития. Ровно поэтому экономические инициативы, которые были озвучены и Китаем, также идут параллельно с ценностными тезисами «Сообщества единой судьбы человечества».

И вот в таких условиях исторического водораздела, который теперь зафиксирован уже не просто в виде идей и заявлений, а в стратегических планах и программах, можно попробовать оценить и то, с чем и как Россия подошла к юбилейному форуму в Китае. Исходя из этих вводных, понять, что за специфическая модель отношений выстраивается между нашей страной и китайской версией глобального проекта.

А что Россия?

Известный разведчик и китаевед Андрей Девятов дал очень интересную характеристику российско-китайской модели как «отношения стратегического тыла». Проблема, правда, в том, что тыл у нас получается несколько необычный – активно воюющий. Т. е. еще надо понять, кто сегодня этот тыл: мы для Китая или Китай для нас.

А. Девятов считает, что российский лидер еще не присоединился к концептуальной части китайского проекта, пока предпочитая оставаться в рамках строительства «Нового шелкового пути», но без углубления в идеи «Сообщества единой судьбы человечества». В целом же китаевед описывает текущие отношения Китая и России формулой Дэн Сяопина: «На веки добрые соседи, никогда враги».

У А. Девятова вообще довольно интересная, самобытная и заслуживающая внимания концепция, но в данном случае хочется отметить, что и сам лидер Китая не сильно акцентировал внимание аудитории на идеологемах «Сообщества единой судьбы человечества». Он предпочел органично вплести ее тезисы в свою программную речь.

В прошлом материале было рассмотрено, почему Китай от этих акцентов был вынужден отойти. Ведь, по сути, презентовался период нового «золотого десятилетия», а оказалось, что далеко не все вопросы предыдущего этапа строительства китайской модели получили ответы и решения.

Многих разочаровала откровенно сырьевая направленность соглашений между Россией и Китаем, которые были представлены на форуме, причем не только соглашения как таковые, но и сам вектор – «сырье в обмен на все остальное».

С другой стороны, сложно отрицать, что именно российский лидер находился на втором месте после хозяина форума. Об этом свидетельствует не только видеоряд с мероприятия, график встреч, но уже то, что он выступал сразу после Си Цзиньпина.

Отдельный евразийский экономический кластер как субъект

Сырьевой фактор следует непременно обсуждать, но прежде всего стоит посмотреть на уровень концептуальный, и тут следует обратиться к формулировкам из стенограммы приветственного выступления В. Путина. А они довольно примечательны.

Во-первых, следует обратить внимание на то, что акценты совершенно явно были сделаны на коридорах «Север – Юг», а не интеграцию в целом или «Запад – Восток». Три ветки «Север – Юг» были упомянуты в выступлении: Мурманск – Бандер – Аббас; Севморпуть – Юг; Урал – Сибирь – Юг и только четвертая ветвь Сибирь – порты Тихого океана и Индийского океана, но и она в контексте Юга. Есть еще и пятый маршрут: «Арктика – Дальний Восток», впрочем, даже тут опять прослеживается не столько «китайский», сколько в целом южный вектор: «И наконец, еще один коридор от Арктики на Юг мы планируем на Дальнем Востоке, его элементы также формируются».

Смотрим на заключительный тезис о логистике:

«Все эти транспортные коридоры с Севера на Юг – в европейской части России, в Сибири и на Дальнем Востоке – открывают возможность напрямую соединить, интегрировать Северный морской путь с крупными логистическими узлами на юге нашего континента, на побережье Индийского и Тихого океанов».

Он уже просто не оставляет сомнений в векторе. Отличается ли такая постановка вопроса от привычного за годы: «С Востока на Запад» и «с Востока через Север на Запад и Юг»? Несомненно.

Во-вторых, мало кто обратил внимание на то, что В. Путин дважды упомянул ЕврАзЭС и один раз ЕАЭС.

«Имеется конкретная договоренность России и Китая о параллельном и скоординированном развитии ЕврАзЭС и программы «Один пояс, один путь» и реализуется непреференциальное соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве между государствами – членами ЕврАзЭС и Китайской Народной Республикой. Для объединения усилий по выполнению этого соглашения учреждена совместная комиссия. В феврале этого года принята развернутая дорожная карта, которая в том числе предусматривает налаживание взаимодействия между Евразийским союзом и Китаем в сфере торговой политики и цифровизации транспортных контуров».

Столь длинную цитату приходится приводить, чтобы показать – это упоминание не есть одно и то же просто разными словами. Это отдельные интеграционные формы, как по нормативной базе, так и по участникам, и не зря они упоминаются порознь. В ЕврАзЭС входили Таджикистан и Узбекистан, но не входила Армения. В ЕАЭС входит Армения, но не первые два государства. Отметим это и обратимся к следующей цитате:

«Но, конечно, при таких глобальных размерах, которые были инициированы Председателем Китайской Народной Республики десять лет назад, откровенно говоря, трудно рассчитывать на то, что все получится. У наших китайских друзей получается. Мы очень рады этим успехам, потому что это касается очень многих из нас... Хотел бы пожелать успехов Китайской Народной Республике, Председателю КНР в осуществлении его планов...»

С одной стороны, китайские планы важны для всех, а с другой стороны, успехов желают именно КНР и ее лидеру в осуществлении не общих, а именно китайских планов. Этот нюанс, который стоит многих других.

В конце материала будут приведены ссылки на стенограммы выступлений обоих лидеров, и вполне возможно, что кто-то найдет там и другие важные моменты. Пока же на основании изложенного можно констатировать, что российский лидер приехал в Китай со своим старым проектом «Большой Евразии» – от Таможенного союза к ЕврАзЭС, далее к ЕАЭС, далее к Содружеству. Этот проект уже строится больше двадцати лет. Результаты его неоднозначны, хотя бы потому, что ЕАЭС и ЕврАзЭС так и не стали зоной формирования общей стоимости, ни в прошлом варианте, ни в нынешнем, и торгово-промышленная основа у его участников европейская и китайская.

Вектор «Север – Юг»

Тем не менее именно с позиции лидера такого объединения, у которого свои особые цели, задачи и даже маршруты, Москва выступила на форуме, что подчеркивает вектор «Север – Юг». Это не просто фигуры речи, это концептуальная основа. Является ли то, что на форуме не было лидеров Белоруссии, Таджикистана и Киргизии отзвуком от этой концептуальной основы, помимо других причин, это вопрос дискуссионный. Однако сама основа на форуме заявлена.

Теперь совместим это с тезисами Сианьской декларации, где Пекин четко расписал два десятка пунктов «дорожной карты», согласно которым странам Центральной Азии предложено именно сформировать совместную с Китаем торгово-производственную и стоимостную площадку. Мы увидим не то, чтобы жесткое противоречие, но откровенный диссонанс, который будут испытывать страны Центральной Азии. При всех плюсах отношений России и Китая концепции ведь разные! Их можно приводить к большей или меньшей синергии, но соединить в одно нельзя.

Т. е. Россия приехала на форум договариваться о взаимодействии между своей и китайской концепцией, связывать их, находить общее, но не работать в рамках китайского проекта. Это, собственно, ответ тем, кто считает, что Москва «легла» под Китай.

Экономически по сути да – у нас уже около 30 % внешнеторгового оборота приходится на Китай, но вот, что называется, «в головах» положение видится, очевидно, иначе. На некоторых основаниях идет расчет, что Москва каким-то образом сможет сделать отдельный евразийский экономический кластер как субъект, и на этом основании строится политика. Именно поэтому в рамках именно «Север – Юг» упоминаются и ЕАЭС, и ЕврАзЭС, т. е. почти вся Центральная (Средняя) Азия.

Для стран Центральной Азии такой подход, с одной стороны, интересен тем, что позволит еще какое-то время заниматься любимым делом «политической многовекторностью». С другой стороны, де-факто стоимостная зона и торгово-производственная сфера завязаны на Китай, валютой расчетов был и остается доллар США. Возникает вопрос, а что тогда рассматривается как будущее ЕАЭС или некой новой формы интеграции? Как это должно выглядеть с точки зрения экономической модели? Несомненно, что рост товарооборота внутри ЕАЭС и ЕврАзЭС произошел и растет дальше, но все ведь понимают, что в основе роста лежит «параллельный импорт».

Обозреватели сосредоточились на сырьевых контрактах, закупках сельхозпродукции, где появились конкретные цифры, на сроках достройки «Силы Сибири». Все это правильно, как и вопросы о том, где пределы перетока товарооборота с других направлений в сторону Пекина. Ясно, что 30 % – это совсем не финальный показатель.

Сама по себе модель, описанная в программе Москвы, вполне адекватна по идее, но проблема в том, что идея эта двадцать лет витала в воздухе, но в практической реализации должна быть основана на промышленном экспортном ядре России, на сырье такой экономический полюс не построить. А сегодня это уже не просто экспорт промтоваров, но и услуг, технологий. Не просто даже станков высокого уровня, но экспорт производственных мощностей и технологий производства и управления производством.

Т. е. тут даже просто финансовых вложений недостаточно. У аравийских монархий резервов в суверенных фондах несколько триллионов долларов, только это не сильно помогает им стать экономическим полюсом. Из таких секторов у нас готов только Росатом, но это отдельная и очень специфическая сфера.

Для Китая тут тоже ситуация довольно интересная. На фоне того, с какой решительностью США цементируют вокруг себя зависимые и полузависимые экономики и как принципиально нацелены на Юго-Восточную Азию, Пекин должен выставить аналогичный по весу экономический блок. Но насколько две концепции имеют потенциал для такого сращивания – это вопрос, мягко говоря, дискуссионный. А ведь мы видим, что если к речевкам Белого дома подойти серьезно, то никакого диссонанса в моделях развития быть не должно.

При этом все показатели упрямо говорят нам о том, что и Центральная Азия, и Россия, втягиваются в китайский макроэкономический кластер, зону формирования стоимости. И будет подготовлен отдельный материал, полностью посвященный уже не концепциям и проектам, а экономическим показателям, чтобы описание обрело конкретику и большую наглядность.

Но понятно, что мы за счет Китая, ЮВА, Центральной Азии уже по факту формируем почти 50 % от 720 млрд долларов годового торгового оборота. Т. е. мы уже в этом стоимостном кластере, и через него формируется наша стоимость. Даже если мы снизим на какие-то проценты сырьевые поставки или увеличим еще, это принципиально картину не поменяет.

Пока не очень ясно, за счет чего на месте ЕАЭС/ЕврАзЭС должна сформироваться отдельная геополитическая концепция и отдельная стоимостная и торгово-промышленная зона. Военно-политическая линия общая Китай – Россия – Иран работает, потенциал у южного направления через Иран конкретно у России высокий, хотя и описывается в потенциале отнюдь не грандиозными величинами, но вот с концепцией работы в Центральной Азии здесь явно прослеживается диссонанс с китайской моделью, в которую мы объективно идем сами и своими ногами.

И пока довольно сложно сказать, как с этим парадоксальным российским видением будущего сможем работать как мы сами, так и наши китайские и прочие партнеры.

Стенограмма программного выступления Си Цзиньпина на форуме
Стенограмма выступления В. Путина на форуме

Автор:Михаил Николаевский