Цены после «потолка»: Нефтяники зарабатывают, бюджет скудеет ( 1 фото )

Новое бюджетное правило грозит рублю обрушением

Татьяна Куликова


После введения в начале декабря минувшего года европейского эмбарго и ценового потолка (60 долларов за баррель) на перевозимую морем российскую нефть, дисконт нашей нефти Urals по отношению к эталонному сорту Brent начал расти, а значит, федеральный бюджет теперь может недосчитаться значительной доли нефтегазовых доходов.

Напомню, до 2022 года дисконт на основной российский сорт нефти обычно составлял порядка 1−3 долларов за баррель; после введения антироссийских санкций он резко вырос (до 37 долларов в апреле 2022), но затем к августу минувшего года стабилизировался на уровне порядка 24 долларов за баррель.

В конце ноября, в преддверии введения западных санкций, дисконт Urals опять начал расти. В декабре он уже устойчиво превышал 30 долларов за баррель, а 10 января агентство Блумберг сообщило, что 6 января Urals торговалась по цене $37.8 за баррель, в то время как Brent в тот день торговалась на уровне $78.57. Таким образом, дисконт Urals превысил 40 долларов за баррель, а в процентном отношении — более 50%.

Похожая ситуация с другими российскими сортами нефти. Там тоже дисконт вырос, хотя и не так сильно. Так, например, в декабре российский сорт ESPO, поставляемый преимущественно в азиатские страны (через порт Козьмино на Дальнем Востоке), торговался с дисконтом порядка 10 долларов за баррель, при том, что ранее он торговался не с дисконтом, а с премией в несколько долларов по отношению к Brent (поскольку ESPO — это малосернистая нефть высокого качества).

Основная причина такого роста дисконтов российской нефти — это запоздалая и крайне невнятная реакция наших властей на введение ценового потолка. Когда потолок цен вступил в силу, наши власти сделали ряд жестких заявлений о том, что Россия ему не подчинится, но это были только слова, не подкрепленные юридически значимыми действиями.

Для того чтобы частные нефтяные компании не подчинялись потолку цен, нужен был формальный документ, запрещающий это, — закон или президентский указ. Такой указ появился лишь 27 декабря — спустя целых три недели после введения ценового потолка, который до этого обсуждался западными странами несколько месяцев, так что российские власти вполне могли подготовиться к нему заранее.

Да и содержательно указ получился довольно беззубым: мера, которая действительно могла бы исправить ситуацию, — а именно ограничение на размер дисконта — в него так и не вошла. По сути единственное ограничение, накладываемое указом на российских экспортеров нефти, — это запрет на упоминание потолка цен в контрактах.

Здесь имеется в виду следующее. Поскольку в нефтяных контрактах дата отгрузки и дата расчетов не совпадают с датой заключения контракта, то контрактная цена обычно не фиксированная, а определяется по некоторой прописанной в контракте формуле в зависимости от биржевой цены эталонного сорта (типа «средняя цена Brent за такой-то период минус такой-то дисконт»).

Поэтому нефтяным экспортерам, желающим надежно обеспечить соблюдение ценового потолка (ради доступа к западным страховкам и танкерам), проще всего явно указать в контрактной формуле, что цена должна быть не выше такого-то значения.

Теперь (с 1 февраля) это будет запрещено, но можно составить более сложную формулу или сделать дисконт с таким огромным запасом, что потолок наверняка будет соблюден.

Причина того, что указ оказался столь беззубым, — это лоббирование со стороны нефтяных компаний, которым выгодно продавать нефть как можно в больших объемах, невзирая на дисконт. Вот они и продают: на днях агентство Блумберг сообщило, что за неделю с 7 по 13 января совокупные объемы экспорта российской нефти выросли до 3.8 млн баррелей в сутки (на 30% больше, чем в предшествующую неделю). Этот показатель стал рекордным с апреля 2022 года, когда отгружалось 4 млн баррелей в сутки.

Таким образом, пока у российских нефтяных компаний получается перенаправлять весь нефтяной экспорт с закрывшегося европейского направления на азиатское — но только за счет агрессивного демпинга с запредельным дисконтом. Так они максимизируют свою прибыль, а вот доходы государственного бюджета при этом страдают. Так, на днях Минфин сообщил, что с 1 февраля экспортная пошлина на нефть (она рассчитывается исходя из цены, точнее исходя из величины превышения ценой некоторого порогового значения) понизится на $3.9 и составит $12.8 за тонну; то есть падение на 23% по сравнению январем. Аналогичная ситуация по нефтепродуктам.

Что касается будущего, то нет никаких оснований надеяться, что ситуация с нефтегазовыми доходами бюджета улучшится. Ведь с 5 февраля вступает в силу европейское эмбарго на российские нефтепродукты; потолок цен на них тоже рассматривается и скорее всего будет введен. Да и потолок на поставляемую морем российскую нефть, составляющий сейчас 60 долларов за баррель, будет регулярно (раз в два месяца) пересматриваться и понемногу опускаться: каждое следующее значение потолка будет на 5% ниже, чем средняя цена российской нефти за предыдущий период.

Согласно расчетам аналитиков SberCIB Investment Research (в аналитическом отчете от 16 января) следующее значение потолка, вычисленное по указанному алгоритму, может составить порядка 50 долларов за баррель.

Так что нефтегазовые доходы бюджета будут неизбежно сокращаться (по крайней мере, если считать их в американских долларах). Чтобы как-то поправить ситуацию, наши власти опять вводят бюджетное правило. У новой версии бюджетного правила (уже пятой по счету, начиная с 2004 года) есть ряд важных отличий от предыдущей (которая действовала с 2017 года до момента заморозки Западом российских золотовалютных резервов в феврале 2022 года).

Во-первых, покупать и продавать будут не доллары и евро, а китайские юани.

Во-вторых, уровень отсечения сейчас устанавливается не для цены нефти, как было раньше, а для суммарных нефтегазовых доходов бюджета. Если нефтегазовые доходы выше уровня, заложенного в бюджет (на 2023 год — 8 трлн рублей, с разбивкой по месяцам), то излишек используется для покупок валюты; если ниже, то недостающие доходы покрываются за счет продажи юаней из ФНБ. Таким образом, бюджетные поступления будут стабильными и предсказуемыми (по крайней мере, пока не закончатся резервы в юанях).

Что же касается курса рубля, то влияние нового бюджетного правила на него не столь однозначно. Прежнее правило однозначно стабилизировало курс рубля, а вот с новым есть риск возникновения спирали положительной обратной связи, которая при определенном стечении обстоятельств может вызвать самоподдерживающийся процесс девальвации рубля.

Дело в том, что коренным отличием новой версии бюджетного правила является то, что целевой уровень доходов бюджета сейчас зафиксирован в рублях, а раньше цена отсечения устанавливалась в долларах. Поэтому теперь значимым параметром бюджетного правила является курс доллара к рублю: чем он выше, тем выше нефтегазовые доходы бюджета — при прочих равных ценах на нефть и газ.

Таким образом, если в какой-то период произойдет значимое превышение объема нефтегазовых доходов по сравнению с целевым уровнем (возможно, под воздействием каких-то временных факторов), то валюта в рамках бюджетного правила будет покупаться в больших объемах, в результате чего курс доллара к рублю будет расти (то, что в ФНБ покупаются именно юани, а не доллары — неважно; доллар будет расти к рублю через кросс-курс).

А значит, номинированные в долларах нефтегазовые доходы при пересчете в рубли будут еще больше увеличиваться, а значит, нужно будет еще больше увеличивать покупки валюты. И так по кругу! Это и будет девальвационная спираль (аналогичная спираль укрепления рубля невозможна, так как не хватит резервов в юанях для ее полноценной раскрутки).

Так что можно сделать такой вывод: в спокойной обстановке новое бюджетное правило будет стабилизировать курс рубля, но оно несет серьезные риски, которые при определенных условиях могут привести к очень неприятным последствиям.