Словно авантюрная прогулка: Александр Адабашьян раскрывает подробности работы с Никитой Михалковым ( 8 фото )

Кадр из фильма "Свой среди чужих, чужой среди своих"

Советский и российский кинорежиссер, сценарист, продюсер, киноактер, телеведущий, блогер, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством», герой Труда Российской Федерации, народный артист РСФСР Никита Михалков родился 21 октября 1945 года.

Среди многочисленных высоких наград мэтра отдельно можно выделить такие, как: лауреат премии «Оскар» в 1995 году в категории «Лучший фильм на иностранном языке» и Гран-при Каннского кинофестиваля в 1994 году за фильм «Утомленные солнцем», обладатель «Специального льва» Венецианского кинофестиваля 2007 года за вклад в киноискусство.

Как складывался творческий путь знаменитого режиссера? С какими самыми неожиданными трудностями ему приходилось сталкиваться в процессе создания знаменитых кинолент? Как ему удалось собрать вокруг себя верных единомышленников для воплощения самых сложных задумок? На эти другие вопросы в день рождения артиста в интервью ФАН ответил советский и российский кинодраматург, художник-постановщик, актер, кинорежиссер, заслуженный деятель искусств Российской Федерации Александр Адабашьян.


Агентство «Москва» | Кирилл Зыков

— Александр Артемович, на скольких проектах вам довелось работать вместе с Никитой Михалковым?

— С десяток, наверное, если считать по-разному. Первые вместе все делали: «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Раба любви», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Несколько дней из жизни И.И. Обломова», «Пять вечеров», «Без свидетелей». Если ничего не упустил. На многих я был сценаристом, на всех был художником, в некоторых снимался. Был в эпизодах более поздних картин, например, в картине «Солнечный удар». Вместе снимались у Игоря Масленникова в ленте «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона: Собака Баскервилей». Всю жизнь шли параллельно. Сейчас вместе не работаем, но общаемся.


Кадр из фильма "Свой среди чужих, чужой среди своих"

— Как же вам удалось так много и плодотворно работать с этим режиссером? Каждый раз судьба сводила случайно?

— Нет-нет-нет. Мы тогда были еще школьниками. Была детская компания. Там был Володя Грамматиков, который был соседом Михалкова по лестничной площадке. Вот такая большая компания. С Никитой нас сближало то, что как-то и вкусы у нас были похожи и, что редкость в возрасте 13-14 лет, мы знали, чем хотим заниматься, кем быть. Это были не детские мысли — стать водителем трамвая, космонавтом, водолазом, поэтом. Я, например, совершенно точно знал, что хочу поступать в Строгановку, он же — на актера в Щукинское. Знаменитые слова — кризис среднего возраста — как правило, относятся к тем, кто в среднем возрасте понимают, что они не попали на свое место и, вероятно, уже не попадут. У нас никакого кризиса среднего возраста не было. Это до такой степени к нам не относилось, что мы не могил понять, откуда это понятие взялось. Мы сразу точно попали на свое место, но я считаю это везением, никакой собственной заслуги нет. Везет, когда ты можешь определиться в жизни уже в том возрасте, когда можешь выстраивать приоритеты в зависимости от того, что тебе в жизни пригодится, а что не очень. Благодаря этому и наша служба в армии на это никак не повлияла в отрицательном смысле. Я служил три года на Урале, Никита на тихоокеанском флоте один год, поскольку был уже с высшим образованием. Он был не в театре Советской армии или Московском штабе, где носил бы бумажки, возвращаясь домой по субботам и воскресеньям. Была нормальная служба, со всеми тяготами и лишениями, как полагалось. Тем более, это были 1960 годы, когда армейская служба состояла исключительно из тягот и лишений, которые тогда казались повсеместными. Так вот, параллельно, рядом был его брат, который к тому времени уже определился, уйдя из консерватории во ВГИК, начал снимать свои первые картины: Никита еще школьником помогал ему. Серьезным его [актерским] дебютом стал «Я шагаю по Москве», хотя до этого были и другие роли, небольшие. Мы очень много говорили о юморе и тонкости Антона Чехова: когда случайно получилась история с лентой «Неоконченная пьеса для механического пианино», было такое ощущение, что мы подсознательно к ней готовились. Потом в команде появился Павел Лебешев. Он был чуть постарше и по опытнее: уже снял «Белорусский вокзал» к моменту дебюта Никитины с картиной «Свой среди чужих, чужой среди своих». Сходились по взгляду на жизнь, по эстетическим ощущениям. Удобство было и в том, что это не было подчинения какому-то единоначалию. Каждый был состоятелен в своей области, в то же время, было одинаковое мироощущение, вкусы. Каждый делал свое дело в силу своих, скажем так, служебных обязанностей. Естественно, лидером во всех отношениях был Никита, но ему не нужно было все время огладываться и смотреть, что там у него за спиной происходит. Потом образовалась целая команда, вплоть до осветителей, механиков, водителей, ассистентов, костюмеров. Так и собирался коллектив. Мы, художники, с Александром Самулекиным, царствие ему небесное, Паша Лебешев, так же ныне ушедший. Юрий Богатырев, Анатолий Солоницын, Пороховщиков. Вся эта команда монолитно существовала. Одним только финансовым интересом таких людей не удержишь: было чувство того, что каждый вкладывал, что умел. В этом и заключалась функция лидера, поскольку сам Михалков не художник, не оператор, не музыкант. Он как дирижер в оркестре. У хорошего — с удовольствием будут работать хорошие музыканты. В хорошее звучание каждый вкладывает свое умение, доволен конечным результатом, ощущает, что им довольны и все остальные. Когда удается работа в команде, это дает удовлетворение и лидеру, и всем участникам. Так оно и было.


Агентство «Москва» | Кирилл Зыков

— Говорят, фильм — высказывание режиссера, соответственно, и сценариста, а это, как в вашем случае, все же два разных человека. Бывало такое, что ваше видение в одних случаях расходилось, а в каком-то проекте наиболее близко совпало?

— Оно совпадало на всех картинах, поэтому и работали вместе. Не было такого, что мы с Лебешевым и другими сидели на завалинке и ждали, когда выйдет Михалков и заявит: «Хочу высказаться!», а мы выстраивались и спрашивали: «О чем маэстро желает высказаться? Мы готовы!» Люди, не знающие процесса производства кино, думают, что все загораются под желанием высказаться. Производство связано с огромным количеством, иногда, случайностей. «Пять вечеров» в определенной степени случайность. «Свой среди чужих, чужой среди своих» тоже. Сценарий, который Михалков написал с Эдуардом Володарским, они отдали на студию с тем расчетом, что кто-то это возьмет и снимет. В то время, что вестерн с острым сюжетом — веление времени после неторопливых, задумчивых картин, которые выходили. Мы были молоды и думали, что нужно что-то динамичное. Молодые артисты тоже очень хотели это играть. К тому времени Михалков закончил ВГИК, законно претендовал на собственную постановку. Тут ему предложили: «Чего искать, берите и снимайте ваш собственный сценарий». Не то чтобы очень хотелось высказаться по поводу добычи золота и его передачи голодающим Поволжья. Были темперамент и желание, которые не удержать. В картине видно, с каким удовольствием все работают, особенно актеры. Для многих это был дебют или первая большая роль, кроме Анатолия Солоницына: Юрий Богатырев — дебют, Константин Райкин — тоже, у Сергея Шакурова тоже не было крупных ролей такого плана, то же и с Александром Пороховщиковым. Все рвались в бой. Им было интересно поработать в таком жанре, тем более с харизмой Михалкова, умением работать с актерами. До сих пор к нему с огромным удовольствием идут сниматься. Даже в случае с теми людьми, которые ранее иронично отзывались о его творчестве. На самом деле это такая позиция, если не отвергнутой невесты, то той потенциальной, на которую не обращают внимания: «А мне не очень-то и хотелось!» Однако, как только поступает предложение, бросает все и бежит. Иногда, процесс важнее чем результат: когда работа интересна и позволяет вырасти над собой — наиважнейшая вещь в творческих профессиях. Картину «Пять вечеров» снимали между двумя сериями «Несколько дней из жизни И.И. Обломова»: одна была зимняя, а другая летняя. Все снималось в средней полосе России, сами понимаете, межсезонье — мясца три, когда работать на натуре нельзя вообще: не весна, ни осень. Было ясно, что месяца три, а то и четыре, выпадает [из рабочего процесса]. Было ясно, что с той командой, что работает на «Обломове» придется расстаться, может быть, навсегда. Люди неизбежно разошлись бы: ассистентам, осветителям нужно получать зарплату, у всех семьи, жизнь. Они штатные работники Мосфильма, их могут куда-то перераспределить. Если не определят, то все равно им нужно где-то работать. С целью сохранения группы сначала думали снять что-нибудь маленькое, легкое, чтобы люди не разбегались. С подачи исполнявшего роль Обломова Олега Павловича Табакова появилась идея снять театральную пьесу, поскольку она производственно-привлекательна. Пьеса — всегда ограниченное число действующих лиц и мест действия, не нужно писать сценарий, все ставят по тексту. Когда идея обрела практические очертания, к нам приехал Александр Володин. Сначала он нас очень отговаривал от этого занятия, уверяя, что это устаревшая пьеса, он вообще очень относился к собственному творчеству, не было никакого кокетства. Я помню эти разговоры, когда он приводил очень убедительные аргументы о том, что это другая жизнь, другая драматургия. Все же мы его уломали, в основном Никита. Так и случилось, что в августе Александр Володин приехал к нам на Украину, где мы заканчивали съемки летней серии [«Обломова»], а в декабре — уже сдали картину [«Пять вечеров»], что по тем временам, да и по нынешним, сроки немыслимые. Правда, очень помогла студия, там тоже были заинтересованы в производственной единице: это были времена планового хозяйства. Это я к тому, что желание работать вместе было основанием для принятия каких-то решений, скажем так, творческого свойства. Так все и развивалось.


Кадр из фильма "Пять вечеров"

— Каково же это, по вашему опыту наблюдений, работать с Михалковым? Для артистов это становится испытанием?

— Самое главное, все должно совпасть изначально. Это не сериальная работа, когда режиссер с оператором приходят, набегу познакомившись, и начинают снимать: «Актеры, текст примерно знаете? Давайте, вы — справа, вы — слева»… Тут большой подготовительный период, репетиции. Совершенно театральный способ работы, когда придумывается персонаж, причем и пластика, и костюм, сочиняется его биография, у него появляются привычки, репетируются даже те сцены, которых нет в сценарии. Для того чтобы вжился нужны элементарные вещи. Если в пьесе персонаж приходит, то нужно понять откуда он пришел: из банка, где выяснилось, что у него катастрофическое положение, пришел от любимой женщины или зубного врача. Это совершенно разные появления. Куда он уходит тоже важно. Затем это репетируется совершенно театральным способом. «Неоконченная пьеса для механического пианино», например, была отрепетирована с начала до конца, как пьеса, поэтому снимали очень быстро. На съемках «Свой среди чужих, чужой среди своих» вообще были ограничены в пленке, снимали максимум два дубля. Большое количество дублей, по большей части, либо техническая неподготовленность, либо актерская неготовность, соответственно, это еще и вина режиссера. Михалков это прекрасно понимал. Он много снимался и в качестве актера, работая с хорошими режиссерами, в частности с Георгием Данелией. Школа у него серьезная, в том числе и театральная неплохая.


Кадр из фильма «Неоконченная пьеса для механического пианино»

— Из ваших слов у многих может сложиться, наверняка ошибочное впечатление, что работа над картинами давалась вашей команде легко? Все же есть какой-то проект, давшийся особенно трудно?

— Ничего не давалось легко. Трудности были всегда, разного свойства. В «Несколько дней из жизни И.И. Обломова» была тонкость взаимоотношений четырех основных персонажей: Обломов, Штольц, Ольга и Захар. У Чехова все еще сложнее, на полутонах: там нет стрельбы, погонь. Сам Чехов говорил о том, как люди сидят обедают, пьют чай, а в это время рушатся семьи и судьбы. Это таки совсем другого рода. На каких-то картинах были и технические трудности. На «Свой среди чужих, чужой среди своих» ночная сцена с приготовлениями бандитов к налету, ограблением поезда снимали черно-белым, из экономии. Снимали в Чечено-Ингушетии, по многу дублей: с черно-белой пленкой не нужно было трястись, как над цветной. Когда пришел материал, выяснилось: все, что мы сняли — в непоправимом пленочном браке из-за царапины под эмульсионным слоем. Поскольку это была не наша вина, а фабрики, нам все компенсировали, но к тому времени в Чечено-Ингушетии выпал снег. Как обычно, по словам очевидцев, раньше подобного не было. Пришлось передислоцироваться, выбирать новую натуру. Это же историческая картина. Мне, как художнику, пришлось заново собирать этот состав, а это совершенно адская работа: где-то находить эти старые вагоны, вышедшие из эксплуатации, перевозить их куда надо по действующей железной дороге. Это рискованно: не получится перевозить их по одному, нужно подцепить к какому-то эшелону и, если один развалится, произойдет катастрофа. Сейчас это вспоминается, как авантюрная прогулка, а тогда это казалось катастрофой. Как говорил Михаил Ильич Ромм, съемочный процесс — последовательный ряд выходов из положений. Поработав, в том числе и за границей, я понимаю, что подобное — общий случай в кино. В каких бы технических условиях ты не находился, при таком количестве обстоятельств, надеяться, что все будет идти заранее выстроенным рельсам с одной скоростью — так не бывает. Бывали отдельные сложности с актерами. Это тоже естественно, когда собирается такое количество гениев на площадке, начиная с режиссера и заканчивая последним ассистентом. У всех есть свой взгляд на процесс, свои вкусы. В конечном итоге в творческом процессе все зависит от режиссера. Это единственная профессия, в которой нет ремесла. У художника есть ремесло — он умеет рисовать. У оператора есть техника, которой он должен виртуозно владеть. Композитор как минимум должен уметь играть на пианино. Кто угодно может доказать свою состоятельность собственными руками. Как сказал кто-то из великих: «Режиссером может быть любой, не доказавший обратного». Нужно доказывать свою состоятельность каждой кинокартиной. У Михалкова, например, артисты всегда играют замечательно, даже те, кто до этого не блистали, а после проваливались. Это одно из доказательств состоятельности.


Кадр из фильма "Свой среди чужих, чужой среди своих"

— Многие вспоминают роль Никиты Михалкова в фильме «Жмурки» у режиссера Алексея Балабанова и считают будто в этом образе артист показал свое настоящее лицо. Какая роль Михалкова, на ваш взгляд, особенно ему далась?

— У него много разных замечательных ролей. Не думаю, что у Балабанова его самая лучшая роль. Дело не в персонаже. По рисунку все это не новость. Таких персонажей в то время в жизни было навалом. Сейчас они немножко «причесались», помылись, вставили нормальные зубы, «навтыкали» себе волос, кто-то стал олигархом. Очень многих смутно вспоминаю в прошлые времена. Потом вдруг встречаешь — он такой бодренький, вылезает не из-за руля автомобиля, а с заднего сиденья. Вроде и другой человек, хотя периодически прорывается. Интересные роли Михалкова в картинах «Перекличка» Даниила Храбровицкого, «Статский советник». В ленте «Неоконченная пьеса для механического пианино» Николая Трилецкого вообще-то должен был играть Женя Стеблов. Он был прописан совсем по-другому: порхал через всю картину и только потом выяснялось, что за этой блестящей хитиновой поверхностью на самом деле несостоявшийся и даже трагический персонаж. У него даже был прообраз в нашей жизни. В начале казалось, что такой человек замечательно состоится в жизни, а закончил трагедией по собственной вине. Однако перед самым началом съемок Стеблов попал в автомобильную катастрофу, возвращаясь со съемок, настолько серьезную, что речь о его участии не могла идти. Времени не оставалось. Никита категорически не хотел сниматься в серьезной картине, быть только по одну сторону камеры. Это мы с Лебешевым его уговорили. Причина заключалась в том, что они были одного роста со Стебловым, костюмы уже были сшиты. Пришлось несколько трансформировать сценарий: вместо бодряка, который там порхал все свелось к трем-четырем более-менее серьезным эпизодам. Это один из тех выходов из положений, о которых я говорил. Вообще же, актерские работы у Михалкова совершенно разноплановые. Я, конечно, понимаю, что при определенном к нему отношении многие радостно потирают ручки: «Вот! Сыграли самого себя [у Балабанова]!» Бог им судья. Я на это отвечаю, представьте себе, что в родильном доме повесят плакат: «”Если бы у меня был ребенок, я бы его зажарил и съел”. Антон Павлович Чехов». На самом деле цитата действительно из Чехова, только это говорит написанный им персонаж — Соленый. Не думаю, что этим объясняется бездетность Антона Павловича: будто бы он съедал своих детей, предварительно их зажарив.


Кадр из фильма "Жмурки"

— Ну, и, разумеется, Александр Артемович, чего вы бы хотели пожелать Никите Михалкову в день его рождения?

Только здоровья! Ни удачи, ни чего-то другого. В этом возрасте, по себе могу судить, только хватило бы здоровья и сил, а тогда уже и удача придет, поскольку будет возможность соответствовать любому историческому вызову. Только здоровья. Как сейчас выясняется, в этом возрасте для поддержания того, что у тебя в жизни накопилось, нести это на собственных ногах, нужно, чтобы эти силы были. Здоровья! Уже как следствие: работоспособности, успеха, любви, друзей.