Поймите что-нибудь о нас. ( 5 фото )

Время 

Послевоенное десятилетие - время возвращений. С войны, а потом… не с войны, но об этом в конце семидесятых, когда снимался фильм, говорить с экрана было уже нельзя.

Родная история: женщина, которая тащила на себе работу и скудный быт, хоронила близких, вырастила племянника хорошим человеком, вросла в колею. Осенним вечером к ней вваливается в дверь та родная история, которая по фронтам да эшелонам, лагерям да северам: тот, кого она давно перестала ждать. Словно черный ноябрьский ветер ворвался в дом, и теперь лицом друг к другу под гениальной камерой Павла Лебешева стоят наша история и наша история: мужчина и женщина. Ильин (Станислав Любшин) и Тамара Васильевна (Людмила Гурченко).

Женщина


Тетка без возраста в халате и бигудях, она железной рукой правит своим устойчивым миром, с неизменной фабрикой «Парижская коммуна», с усыновленным племянником Славкой (Игорь Нефедов), с привычным женским одиночеством, с комнатой, куда соседи приходят смотреть телевизор. Она читает письма Маркса и порицает сумасбродную Катю (Лариса Кузнецова) – «Вы же девушка, для вас честь дороже всего!» - за то, что та под вечер зашла к Славке посидеть на кухне.

Когда явился Ильин, столько лет уже нежданный, Тамара сразу потерялась. Она держится скованно, как не у себя дома –пришло недомашнее, из непознанных пространств. «Конечно, я член партии: коммунист может больше требовать от партбюро. Словом, живу полной жизнью. Не жалуюсь», - отчитывается она перед ним, как на собрании.


И вдруг мы увидим в ней Вечно Женственное, когда она обнаружит на себе бигуди, сорвет одну и отшвырнет в ужасе. И стремительно, неостановимо: броня отваливается кусок за куском, обнаруживая ранимость и нежность; возвращение любви, и сопротивление этому возвращению, ломающему все ее устои.

«Зато у тебя много принципов, ты из-за принципов замуж не вышла», - бросает ей Славка в начале.  «Тома, я тебя запру, как помешанную!» кипятится он же ближе к финалу. А она просто наконец позволила себе себя настоящую.

Другая женщина – Зоя (Валентина Теличкина) себе ничего подобного не позволит. «Не истолкуй наши отношения как вообще легкую доступность ко мне», произносит она на полном серьезе. Вычитанные, выученные фразы, человеческое существо схлопнуто до одной точки: себя самой в поисках мужчины.

Умилительно и жалко смотреть, как в ней преломляется то же Вечно Женственное – когда она зубрит вафли, а при появлении Ильина стягивает под столом толстые шерстяные носочки, ногой об ногу, и влезает в припасенные тут же туфельки. Не в том беда, что для нее сгоревший пирог – катастрофа, а в том, что ничего больше у нее нет за душой.

Катю тоже волнуют туфли на гвоздиках, но Катя-то человек. Она, не знаю, поймут ли меня сегодня, прежде всего хороший товарищ. Именно ей Ильин будет рассказывать главное: как Тамара провожала его на фронт. И Тамара ее поймет и примет («Катя твоя пришла», буркнет ей Славка), они друг другу сродни. Однако у смешной и доброй Кати с ясным Славкой всё должно сложиться просто и хорошо. А у Тамары с Ильиным если сложится, то непросто.

«Какой был бы ужас, если бы я за кого-нибудь вышла замуж» - от всего сердца выдыхает Тамара в середине фильма. Ей нельзя за кого-нибудь, ей предназначен – этот.

Мужчина


«Так что запомните – я свободный, веселый и счастливый человек! И буду еще счастлив, разнообразно и по разным поводам…».

Это говорит человек с волчьими глазами, в каждую секунду готовый с полуслова, с полувзгляда понять или сам придумать, что он здесь не нужен, подхватиться и уйти не оглянувшись: он ведь непрерывно этого ждет.

«…чего и вам желаю. На том ауфвидерзейн!»

Бывший студент, потом солдат, потом ЗэКа, ныне дальнобойщик на севере, всё интегрировано в одну раздрызганную судьбу, которая целиком читается в его  взгляде и пластике. Никакая цензура не смогла бы вырезать этот отпечаток лагерности, хищную раскованность, готовность к молниеносной агрессии; железный зуб и наколка на руке (собственная любшинская – в кои-то веки не пришлось замазывать) только дополняют то, что идет изнутри.

Он трепло, «шут гороховый», он врет как дышит. Его ветром носит, как в дом задуло, так и прочь выдует. От него разит опасностью для других и самого себя; каждый раз перевожу дух, когда в привокзальном ресторане появляется верная, отважная Катя, потому что еще чуть-чуть, и рвущие душу попытки вспомнить «Не для меня придет весна» обернулись бы скандалом с дракой, милицией и новым сроком: вот он уже обводит глазами зал.


…Он единственный в свое время имел мужество назвать подлеца подлецом. К нему тянутся чистые души – Катя и Славка, а благополучный приятель с уважением называет его «хозяином своей судьбы». Он ломаный, да не сломанный. Он хранит сокровище памяти, которым делится с Катей в высший момент фильма, когда у зрителя горло перехватывает каждый раз, и тут не то что в персонаже, в самом себе открываешь неожиданное.

А его бесконечные уходы вдруг становятся одним последним возвращением.

Пространство 

Нарядно одетая и причесанная на ночь глядя Тамара про каждый звонок в дверь верит: все-таки он не уехал, вернулся. И все равно не идет открывать, то-то колоритная соседка (Нина Тер-Осипян) вечно ворчит: столько народу в квартире (в этой удивительной, запутанной квартире с внутренними окнами, где на кухню надо подниматься по ступенькам), а дверь открыть некому.

А когда раздается Тот Самый звонок, по лицу Тамары, одному движению глаз становится понятно: она знает. Неважно как: знает. Вот теперь она встает, тяжело, устало, и мы видим в первый раз за весь фильм, как она идет по коридору к дверям. Она идет и знает, и мы знаем вместе с ней. А там – через дверной проем – состоится лучшее, какое я видел в кино, объяснение в любви.

Что они будут делать с этой любовью, они такие разные? Врочем, настоящему главному инженеру (Александр Адабашьян) из реального Подгорска свою «бестолковую любовь» они обрушили на голову с одинаковым грохотом, одна стулья обвалила, другой вешалку снес; еще одна визуальная метафора.

А в момент развязки – Ильин вдруг застынет перед закрытой дверью.

Он весь фильм откуда-то уходил. Каждый раз быстро, не оглядываясь, был – и нету. А тут, уже повернувшись спиной и взявшись за ручку двери после своего эффектного «ауфвидерзейна», взял да замер. Чтобы успеть услышать: «Саша!..»

Какие там разные, у них в глазах одна судьба - орел и решка, огонь и свеча - одна историческая память. Зачем они друг другу, что с ними станет? Что с нами станет, зачем все мы друг другу, зачем наша история такая смутная, и память такая горькая, куда нас носит черный ветер. «Жизнь моя – железная дорога», декламирует Ильин; на этот раз поезд ушел без него, но родина начинается со стука вагонных колес, которые везут и пионеров в артек, и отдыхающих в здравницы, и уголь на заводы, и солдат на войну, и зеков на лесоповал.

Посмотрите этот фильм, кто не видел. А кто знать не знает прошлую эпоху, посмотрите тем более. Поймите что-нибудь о нас.